Теперь Васька ел что придется и сам стал не просто котом, а пищей. По крайней мере, так думали крысы. Поэтому ему часто приходилось прятаться и все время быть начеку. Даже во время сна. Вороны на свалке тоже дружелюбием не отличались, так что старый кот не имел ни минуты покоя. Он и дремал уже давно в пол-уха, чутко прислушиваясь к тайной жизни свалки. Поэтому, услышав разговор двух мальчишек недалеко от себя, затаился и был готов дать стрекача при первом сигнале тревоги...

- Ага... - шепотом сказал Волчий Коготь, замерев на ходу. - Вижу одного! - Где? - Вон там... Только не смотри туда прямо. Просто глаз скоси... - Точно... Есть один... - Близко не подпустит. Придется отсюда стрелять. - Думаешь, попадем? - Кто ни будь да попадет. Давай, на раз-два-три...

...Кот сел на задние лапы и внимательно посмотрел на человеческие фигуры. Он был слишком занят наблюдением за ними, такими большими. И не сразу понял, что отделившиеся от них белые молнии опасней, чем боги, которые их метнули. Измученный блохами, недосыпом и голодом, он был уже не так резв, как раньше. Поэтому, дернувшись от первой стрелы, поймал вторую. Ржавый гвоздь насквозь пробил ему заднюю ногу и обжег внутренности, как горящий уголь. Бывший Васька успел еще заорать, прежде чем боль накрыла его голову теплым черным одеялом...

- Готов! - восторженно крикнул Волчий Коготь. Он в пять прыжков добежал до "зайца" и наклонился над ним. На его лице мелькнуло выражение злости... А стрела то твоя. Значит, и добыча твоя, Одинокий Ворон.

Ответом было молчание. Коготь оглянулся и увидел, что Одинокий Ворон не спешит приближаться. Он сделал только шаг вперед, и все его лицо было как отражение лица в блюдце с горячим чаем. По нему шли волны. Сделав еще шаг, Одинокий Ворон вдруг сел на землю и заплакал.

- Ты чего, Ворон... Генка! - Коготь бросил на землю лук и подошел к приятелю. - Иди на хуй! - Чевооо?!

Генка встал и, оттолкнув друга, подошел к коту. Тот еще дышал. А Генка еще плакал. Но, увидев, что кот дышит, с надеждой наклонился над "добычей". Крови из кота натекло мало, почти вся она осталась на гвозде. Гена выдернул стрелу. Кот чуть заметно дернулся. Сзади подошел Серега и тоже опустился на корточки. Генке стало стыдно за свои слезы, но он ничего не мог с собой поделать. А кот вдруг открыл глаза и посмотрел ему прямо в лицо. Тогда Генка заревел пуще прежнего.

- Ген!.. - сказал Серый, - ты чего?.. - Жалко... - Чего жалко то? Это ж заяц, он ни хера не соображает. - Это не заяц. Это кот... И он... - Что "он"? - Он... Он с нами не играл, Генка... Понимаешь? - Не понимаю. - Лучше бы ты в меня выстрелил, козел. Понимаешь? Он с нами не играл! - Хорош реветь. Он, кажется, жив еще. - Тогда давай его.. спасать. - Вот не было печали. Тут этих котов - как собак нерезаных. Подумаешь, на одного меньше будет.

Сергей встал и, как бы ища подтверждения своим словам, оглянулся по сторонам. Вокруг расстилалась Свалка, которая казалась целым Космосом. Она была огромна. На ней было все, если хорошо поискать. Мальчишки проводили здесь дни напролет. Во-первых, потому, что здесь было все. А во-вторых, и это главное, потому что им сюда запрещали ходить. И сейчас тут лежали кучи сокровищ. А по ним бродили коты и шмыгали крысы, целые и невредимые.

- Смотри, сколько их тут! - сказал Серега, обводя рукой простреливаемое пространство. - Одним больше, одним меньше. Подумаешь!

Он повернулся к Гене. Тот успел снять рубашку и сейчас заворачивал в нее кота. Рядом с раной на рубашке уже расплылась кровь. Кот, даже умирая, пытался сопротивляться. Его движения были слабыми, только когти грозно топорщились в воздухе.

- Видишь, - сказал Серега. - Ты его спасать хочешь, а он тебя за это еще и подерет сейчас. - Он меня не за это подерет, дурак. А сам знаешь за что. Пошли. - Куда? - Домой, куда еще? А еще лучше, давай в ветеринарку съездим. Скажем, что нашли. - Так нам и поверят. - А мне насрать, поверят нам или нет. Я пошел, а ты - как хочешь.

Генка встал, держа кота, как ребенка - двумя руками. Потом наступил на стрелу, сломав ее пополам. А потом пошел к остановке.

- Пойдем, Серый. - Иди, иди. А я тут останусь. Поохочусь еще немного. - Попробуй только! - А что будет? - Увидишь. - Ну, давай. Показывай. - Увидишь... - Показывай, показывай! - Ладно, хватит, Серег. Пошли. - Не пойду. - Пошли, говорю. - Не пойду я! - Как хочешь. Пока. - Давай... Айболит.

Генка ушел. Сергей поднял лук и подобрал уцелевшую стрелу. Огляделся по сторонам. Везде были коты. Они смотрели на него без выражения.

- Что, - сказал им Сергей. - Испугались?

Он положил стрелу на тетиву и медленно повел луком. Коты не прятались. Они внимательно смотрели на Серегу. А на них: и на Серегу, и на Свалку, и на весь город, сверху смотрела огромная заводская Труба. Она была Королевой Энска, только не Снежной, а Кирпичной.

- Ладно, не бойтесь, - сказал Серега, как будто коты боялись. - Не трону. Стрельну-ка я подальше. Может, в принцессу попаду...

Он поднял лук вверх, изо всех сил оттянул тетиву и отпустил ее. Навстречу стреле метнулся лес, увязая по колено в кустах...

* * * Лес, по колено в кустах, бежал навстречу поезду. Гена докурил сигарету, выбросил ее в простенок между вагонами и пошел обратно в купе. Катя сидела в той же позе, как кукла, которую переодели и положили на место. Теперь на ней был домашний халат и тапочки. Городская одежда, аккуратно развешенная, примостилась рядом с пальто на крючке. Она по прежнему читала книгу, и ничто в ее позе или взгляде не заставляло подумать, что она хоть на малую толику расслабилась. Гена сел на свое место (девушка поджала ноги, когда он проходил мимо) и налил себе водки.

- Ну что, Екатерина Сергеевна? Не дозрели до рюмочки? - Нет. - Что так? - Не хочу. - Ладно. Мне больше достанется. Хотя пить одному - это уже порок, вы не находите? - Пить вообще вредно. - Глубокомысленное замечание. - Уж как умею. - Катюша, не злитесь, пожалуйста. Вам не приходило в голову, что вы мне нужнее как собеседница, чем как собутыльница? - И о чем вы хотите побеседовать? - Мы с вами едем в один и тот же город. Неужели нам не найдется, о чем поговорить? - О чем? - Ну, например, об общих родственниках. Или друзьях. Я уже давно не был в Энске. Как там сейчас? - Не знаю. Я и сама там уже не была целый год. - А что делали в Москве? - Ничего. - Не ходили по театрам? Не посидели на Патриарших? Не постояли на Ленинских? В побегали по ГУМу, наконец? - Посидела, постояла, побегала. - Вот видите. А вы говорите. - Мы уже выехали за окружную? - Да. - Это хорошо. Я не могу дышать в этом городе. - Да, это большая проблема. И мы еще везем в своем купе московский воздух.