— Неужели ты никогда не хотел жениться?

— Немного необычный вопрос, — бормочет он, изучая меня поверх своего бокала.

— Не знаю, что заставило меня спросить тебя об этом. Просто вопрос пришел в голову, и он выскочил из моего рта прежде, чем я успела подумать. Я виню во всем водку. И вино за ужином.

— Я так и не встретил ту, с кем готов был бы провести целую вечность. А что насчет тебя?

— Мне всегда кажется, что я встречаюсь с Мистером Неправильным, — говорю я. — Все стало так плохо, что я поклялась никогда больше не встречаться.

— И все же мы здесь. — Алекс растягивает слова. — Хорошо, что у нас все несерьезно. Мне бы очень не хотелось идти на компромисс с твоими принципами.

Должно быть, из-за водки или отсутствия освещения, но выражение на его лице, когда он это говорит, сообщает мне, что, на самом деле, он очень хотел бы скомпрометировать мои принципы. Я делаю очень-очень большой глоток, который попадает не в то горло, отчего закашливаюсь.

— Вот и хорошо, что мы оба находимся на одной странице и никто ничего не будет компромитировать, — выдыхаю я.

Он внезапно хмурится, и я понимаю, что момент слабости у него прошел. Он допивает свой бокал, интересуясь готова ли я уйти. Поскольку он все еще кажется трезвым, вполне логично, именно он должен взять все под контроль и положить конец этому безумию. Я киваю и встаю. Пока мы идем к ожидающей нас машине, он сохраняет между нами безопасную дистанцию. Мы садимся на разные концы сиденья в машине, не касаясь друг друга.

Я смотрю в окно, вглядываясь сквозь темноту в проплывающие мимо дома, а затем в сельскую местность. Алекс тоже смотрит в окно, но у меня такое чувство, что он ничего не видит в окне также, как и я.

Я сожалению о том, что могло бы между нами быть, но не может. Мне не хватает этого, того, чего у меня никогда не будет. Я говорю себе, что все это ерунда. Это всего лишь алкоголь заставляет меня чувствовать себя подобным образом, а завтра, когда я снова буду трезвая, явно с похмельем, я снова вернусь к нормальной жизни. Влюбленная девушка и ничего больше.

Но прямо сейчас... Боже, как бы мне хотелось, чтобы он испытывал ко мне такую же жгучую тягу, как и я к нему.

По дороге домой мы почти не разговариваем, молча входим в особняк, я следую за Алексом вверх по лестнице в полной тишине. По меньшей мере это неловко, не могу дождаться, когда окажусь в своей комнате. Мне даже хочется, чтобы появилась одна из Ледяных Сестер, тогда нам пришлось бы вести себя по-другому, будто между нами все нормально, чтобы они не подумали, что мы поссорились. На самом деле, мне даже кажется, что скандал было бы легче пережить, чем этот обжигающий холод с его стороны.

Мы подходим к моей двери, Алекс останавливается. Я поворачиваюсь и смотрю на него. Лицо у него застывшее, непроницаемое.

— Спокойной ночи, — коротко говорит он.

— Спокойной ночи, — отвечаю я с придыханием. Делаю шаг к двери, берусь за ручку, но мне не хочется так расставаться. — Спасибо за ужин. Мне очень понравилось, особенно еда.

Это немного, но лучшее, что я могу придумать, Алекс немного оттаивает.

Он слегка улыбается.

— Мне было очень приятно.

Я захожу в комнату. Закрываю дверь перед его грубым животным магнетизмом, который он излучает, говоря себе, что была бы очень рада оказаться подальше от него. Подальше от неумолимого влечения и неловкости, что я ничего не могу с ней поделать. Но это неправда. Я ужасно разочарована, что он не попытался меня поцеловать или найти какой-нибудь неубедительный предлог, чтобы войти со мной в спальню. Я и так уже дала ему понять. Но он, как всегда, своим поведением говорит мне только одно — все это всего лишь бизнес.

Для Алекса я являюсь и всегда буду просто бизнесом. Остается только понадеяться, что утром трезвая, я почувствую себя лучше. Или, по крайней мере, буду убеждать себя в этом.

Сбросив туфли, раздеваюсь и оставляю свое платье там, где оно упало, затем иду в ванную, пользуюсь туалетом. Смываю макияж. С остальным разберусь утром. А сейчас я чувствую себя такой усталой, что просто хочу лечь спать.

Просыпаюсь глубокой ночью от звука шагов по коридору. Я закрываю глаза и пытаюсь не обращать на них внимания, но они такие громкие, что не могу их игнорировать. Я переворачиваюсь на другой бок и понимаю, что замерзла. От холода дрожу, зуб на зуб не попадает. Когда выдыхаю, изо рта идет даже пар. Вот тебе и весна.

Я быстро сажусь, не обращая внимания на холод, обволакивающий голую кожу, уже слышу шаги в своей комнате. Они бегут от моей кровати в ванную комнату. Я вытаскиваю руку и включаю свет, в комнате никого. Но слышу звук, похожий на хлопанье двери, успокаивая себя, что это всего лишь вой в трубах. Всего лишь трубы. Но я хочу убедиться наверняка, поэтому откидываю одеяло, встаю. Медленно и осторожно подхожу к двери в ванную комнату.

— Эй? — Говорю я.

При этом чувствую себя настолько глупо — разговаривать вслух с трубами, внезапно раздражаюсь на саму себя за то, что позволила страху пробраться в меня до такой степени, что я стою у двери в ванную и кого-то зову. Хватаюсь за ручку и распахиваю дверь, почти готовая увидеть там призрак сумасшедшей. Но в ванной пусто, как я и предполагала. И эта пустота, такое впечатление, буквально издевается надо мной, смеясь над глупой иностранкой, которая не понимает обычаев этого дома.

Я чувствую, как дрожь пробегает по спине от странных мыслей, поэтому даже смеюсь над собой. Но смех какой-то странный, но я все равно чувствую себя намного лучше. Такое впечатление, что этот дом издевается надо мной. Качаю головой, разворачиваюсь, возвращаясь в постель. Первым делом хватаю халат со стула в углу и натягиваю его на себя. Шелковый, короткий, очень тонкий, почти бесполезный от холода.

Вернувшись в постель, я ловлю себя на мысли, что в ванной комнате было теплее. Открыв дверь в ванную, я почувствовала исходящее тепло. Мне кажется, что я случайно выключила отопление у себя в спальне, поэтому снова встаю и иду к батарее. Температура стоит правильная, я нерешительно протягиваю руку к ней. Думая, что она будет горячим, доказывая, что эта комната действительно населена призраками и призрак сумасшедшей старой тетушки заставляет температуру в комнате резко падать. Конечно, нет. Батарея совершенно холодная. Я качаю головой от своих странных мыслей о призраках и снова возвращаюсь в кровать, мысленно делая пометку утром сказать Алексу о батареи, чтобы кто-нибудь проверил ее.

Сажусь на кровать, тянусь за пуховым одеялом. Я уже ухватилась за него, когда слышу женский голос из ванной. Голос произносит мое имя ясно, как день.

— Синди-и-ии, — снова слышу я, и тянущий звук «и» на конце, пока он не становится шепотом, потом затихает.

Я замираю, широко раскрыв глаза и, в ужасе глядя прямо перед собой. Чувствую, как волосы встают дыбом у меня на затылке. Это определенно не трубы, и ничто уже не убедит меня в обратном.

— Синди-и-иииииии.

Я вскакиваю на ноги, бегу через всю комнату, как будто за мной гонятся все гончие ада, и с грохотом открываю дверь, соединяющую мою комнату с комнатой Алекса, влетев к нему, мгновенно отметив про себя, что у него намного теплее.

Я ожидала застать Алекса спящем, мой план, состряпанный на бегу, состоял в том, чтобы пробраться к нему в гостиную и лечь спать на диван. Но я была неправа. Он сидит за маленьким столиком с кипой бумаг перед собой.

Поднимает голову, хмурится, очевидно, разозленный моим вторжением. Потом выражение его лица меняется, увидев ужас на моем лице. Он вскакивает на ноги, пересекает комнату. Хватает меня за руки.

— Синди? Что случилось? Что произошло? — повторяет он.

Я не могу вымолвить ни слова, просто молча качаю головой, понимая, что там, где касаются его руки, единственные места, которые начинают согреваться.

23. АЛЕКС

Выбрать Синди было глупой ошибкой.

Я понял это в тот момент, когда наши глаза встретились той ночью, но я не мог ничего с собой поделать. А теперь я сам загнал себя в такую яму, из которой, кажется, не смогу выбраться. Я почти не могу удержаться, чтобы не флиртовать с ней и не прикасаться к ней. Я знаю, что подаю ей смешанные сигналы, и это низко и подло, но я теряю контроль над своими собственными действиями. Впервые в жизни я делаю нечто против своей воли.

Ясно, что она тоже чувствует прилив чувств. Она отреагировала на Наталью также, как и я бы отреагировал, если бы к ней подошел один из ее бывших и попытался флиртовать. Нет, я бы так не отреагировал — я бы просто проломил бы тому череп.

Я хочу ее больше, чем когда-либо хотел любую другую женщину, но я не собираюсь рисковать иллюзией, которую создал для бабушки. Все идет так хорошо. Все так прекрасно, как я и предполагал. Бабушке она очень понравилась. Я не собираюсь ничего портить.

Пока я снимаю пиджак и рубашку, у меня всплывает ее образ, лежащей на траве и солнце в ее волосах. Боже, я мог бы взять ее тогда. Как легко было бы придвинуть голову поближе и просто поцеловать ее нежный розовый ротик.

Я точно знал, что не должен был потворствовать этому моменту, но как только я отодвинулся от нее, желание, которое было между нами, невозможно стало игнорировать. Оно никуда не пропало и не ушло, а еще больше возросло. Теперь желание превратилось в безжалостное грызение внизу моего живота. И его игнорировать тяжело. Оно не даст мне уснуть. Я снимаю брюки и иду в ванную в одних трусах-боксерах. Вернувшись, бросаю ноутбук на кровать и устраиваюсь рядом. Работа. Работа способна переключить мое внимание.

Так было всегда раньше.

Требуется целая вечность, чтобы вернуться к рабочему режиму, мысли продолжают блуждать к Синди, спящей в соседней комнате. Неужели она спит голой? Мать твою. Я с силой отбрасываю ее образ. Я ненавижу себя, каким слабаком и уязвимым я стал с ней. Если бы люди, которыми я руковожу, увидели бы меня сейчас. Они бы смеялись надо мной! Я вспоминаю своего лучшего друга Юрия. Как же я был раздосадован, когда он влюбился! Сейчас понимаю, что он чувствовал тогда, когда женщина крутила им, как хотела.