Я все же с силой заставляю вернуть свое внимание к ноутбуку. На этот раз мне это удается. Сделка затягивает меня, я работаю стабильно. Я так увлекся, что буквально подпрыгнул, когда дверь, ведущая в комнату Синди, с грохотом распахивается.

Я резко поднимаю голову, от вида Синди слова застревают у меня в горле. Волосы взъерошены, свободно рассыпавшись по плечам, она торопливо накинула короткий красный шелковый халат, который едва прикрывает ее киску. Она запахнула халат, который обхватила руками, но я все еще вижу глубокий треугольник кожи, спускающийся до самой талии. Этого более чем достаточно, вероятно, она голая под клочком этой одежды. Ее длинные гладкие ноги сами по себе являются мощным афрозодиаком.

Но я замираю, когда вижу выражение ее белого лица.

Ее глаза широко раскрыты, пристально смотрят на меня, губы плотно сжаты в гримасе. Она так напугана, что у нее трясутся руки. Я вскакиваю на ноги и бросаюсь к ней. Я хватаю ее за руки, не обращая внимания на жар, который проходит по мне, как только касаюсь ее кожи. Жар — так она заставляет меня реагировать на нее. С самого первого дня. Ее руки не теплые. Они такие холодные, как будто она была на улице в разгар зимы в своем тонком халате.

— Что случилось?

Она только качает головой, я даю ей время прийти в себя. Мне хочется прижать ее к себе, чтобы она перестала дрожать, но я сдерживаюсь. Я себе не доверяю. Она почти голая. Я пытаюсь понять, что же могло так сильно ее напугать. Может ей позвонили с плохими новостями из дома или что-нибудь еще? Должно быть, так и есть. Она же была у себя в комнате. А что еще может быть? Я уже подсчитываю в уме, когда мы сможем улететь домой. Может это и к лучшему, потому что я не смогу долго находиться рядом с ней весь день и делать вид, что не изнываю внутри, так хочу ее трахнуть.

— В моей ванной комнате кто-то был. Я услышала шаги, а потом кто-то произнес мое имя, — выпаливает она. Голос хрипит от страха.

Я хмурюсь. В ее комнате никого нет. Это я точно знаю. Чтобы попасть на эту землю, человек должен сначала пройти ограду под электрическим током, а затем через современную систему безопасности, которую я установил пять лет назад. Должно быть, опять эти проклятые трубы. Мне придется поговорить с бабушкой и попытаться убедить ее позволить заменить их.

— Это всего лишь трубы, Синди, — говорю я, отпуская ее руки. Теперь, когда я знаю, что никакой опасности нет, чувствую взрыв желания, разрывающий тело.

Она отрицательно качает головой.

— Когда мне показалось, что я слышу плач, я могла бы купиться на теорию труб, но клянусь, ты должен мне поверить, кто-то меня звал по имени, Алекс. Я ясно слышала, как божий день. И там ледяной холод.

Первое, что приходит мне в голову — Петра или Анастасия решили над ней пошутить, прячась в комнате Синди, чтобы ее напугать.

— Подожди здесь, — говорю я, направляясь в ее комнату. Если я найду там одну из этих маленьких сучек или какой-нибудь признак того, что они там были, клянусь, я убью их. Раньше они были избалованными, но теперь превратились в жутких ведьм.

В комнате Синди все еще горит свет, одеяло откинуто на кровати. Но я почти сразу чувствую холод в комнате. Иду в ванную, включаю свет, там никого нет, и ничто не указывает, что здесь кто-то был.

В ванной комнате теплее, чем в главной спальне, дотрагиваюсь до радиатора, отопление работает нормально, но когда я возвращаюсь в ее спальню и касаюсь батареи, ледяная. Несмотря на то, что температура днем выше нуля, ночи могут быть на удивление холодными в этом большом старом доме. По крайней мере, теперь я знаю, что произошло. Я возвращаюсь в свою комнату.

— Батарея в спальне сломалась, — говорю я. — Вот почему трубы так громко гудят. Они пытаются нагреть ее, но она не работает.

— Но голос... — жалобно настаивает она, потом замолкает.

Я не хочу, чтобы она почувствовала себя глупо.

— Может, тебе это приснилось.

Похоже, она взяла себя в руки, пока меня не было. Она уже не выглядит такой испуганной, но по-прежнему не делает ни малейшего движения, чтобы вернуться в свою комнату. Честно говоря, я не могу ее отправить назад, раз там так холодно.

— Ты можешь сегодня спать здесь. Завтра утром я попрошу кого-нибудь из персонала осмотреть батарею, — говорю я.

— Спасибо, — отвечает она.

И направляется к двери, ведущей в мою гостиную.

— Ложись в спальне, — говорю я.

Она останавливается на полпути и оборачивается.

— Нет, не нужно. Я спокойно посплю на диване.

— Ложись в эту проклятую кровать, — рычу я, немного раздраженный тем, что она всегда со мной спорит... обо всем.

Можно подумать, что я позволю ей спать на диване. Я хватаю свой ноутбук с кровати и делаю несколько шагов в сторону.

— Спасибо, — шепчет она и направляется к кровати. В ее движениях есть что-то заторможенное. Она забирается на кровать, но вместо того, чтобы лечь под одеяло, просто ложится сверху и закрывает глаза. Должно быть, у нее шок от мысли, что ее посетило привидение.

— Может мне выключить свет?

Ее глаза резко распахиваются.

— Нет, не делай этого. Мне нравится спать с включенным светом.

Я прячу улыбку от ее выходки и иду в гостиную.

— Эм... если ты не собираешься сразу ложиться спать, то, может сможешь поработать здесь.

Сконцентрироваться вместе с Синди, ее ногах, которые я отчетливо вижу, будет чертовски трудно, теперь я точно знаю, что поработать не смогу. Я буду слишком занят, представляя, что можно сделать с этими ногами, но я все равно сажусь за письменный стол у окна и пытаюсь снова погрузиться в работу. Невозможно. Синди молчит, и через некоторое время мне кажется, что она заснула, я собираюсь отправиться в гостиную на диван. Оглядываюсь на кровать и вижу, что она крепко спит. Ее грудь равномерно поднимается и опускается. Даже от одного этого взгляда меня бросает в жар, я быстро отворачиваюсь. Закрываю ноутбук и как можно тише отодвигаю стул.

Вздрагиваю, когда Синди внезапно говорит в полной тишине:

— Что ты там делаешь?

— Иду спать, — бормочу я.

Я не хочу показаться грубым и полностью игнорировать ее, но и не хочу заводить разговор. Ее присутствие на моей кровати почти голой — это верный путь к катастрофе. Надеюсь все же по моему тону она поймет, что я не настроен вести дискуссии.

— Наверное, уже слишком поздно для работы, — говорит она.

— Угу, — бормочу я, отодвигая стул и вставая.

— Ты работал над «Макао»? — быстро спрашивает она.

Боже, может она думает, что мы как подростки на вечеринке с ночевкой или что-то в этом роде? Я бросаю на нее быстрый взгляд. Она приподнимается на локтях и пристально смотрит на меня.

— Нет, — говорю я.

— О.

— Уже поздно. Мне нужно немного поспать.

— Да, уже поздно. Тебе нужно немного поспать, но мы можем немного поговорить. — Ее голос звучит бодро.

— О чем? Что такого важного существует, что не может подождать до утра?

— Да так, ничего. Я просто подумала, что мы могли бы немного поговорить, понимаешь? Мы могли бы поговорить о «Макао», если хочешь.

Меньше всего мне хотелось оставаться с ней и говорить о «Макао».

— Я бы с удовольствием поговорил с тобой о «Макао», но не сейчас, а утром. Мы можем обсудить все за завтраком.

Я смотрю на нее, пока говорю, думая, что она смутиться от моего замечания. Но вместо этого она выглядит так, будто не слышит ни единого моего слова. Ее взгляд скользит по всему моему телу, изучая пресс, ноги. Я должен это прекратить, если она будет продолжать так смотреть на меня и дальше, я точно знаю, что произойдет.

— Спокойной ночи, — говорю я.

Она переводит взгляд на мое лицо, теперь выглядит немного застенчивой, но и довольной. Такой взгляд бывает у женщин, когда они точно знают, чего хотят. Она слегка улыбается, я поспешно направляюсь в гостиную. Чем дольше я остаюсь с ней, тем опаснее становится ситуация. Я прохожу в соседнюю комнату, собираясь закрыть за собой дверь.

— Оставь ее открытой, — тихо говорит она.

Я поворачиваюсь к ней, на этот раз она не шутит. Она смотрит на меня испуганно.

— Пожалуйста, — добавляет она.

— Хорошо, — соглашаюсь я со вздохом.

24. АЛЕКС

Я оставляю дверь открытой, а лампу на всякий случай включенной. Как бы сильно я не хотел, чтобы Синди заснула и перестала настолько чертовски меня искушать, я не хочу, чтобы она боялась. Ложусь на диван. Не удобно. Мои длинные ноги свешиваются с подлокотника дивана наполовину, завтра утром я не буду их чувствовать. Но я не могу вытащить ее из своей постели?

Даже в темноте я чувствую на себе ее взгляд. И тоже закрываю глаза, надеясь, что она подумает, что я заснул и будет спать. Через несколько минут она снова открывает рот, рассеивая мою мысль, что ей было бы лучше заснуть. Неужели она не понимает, что проделывает со мной? Очевидно, что нет, если она начинает спрашивать.

— Ты слишком огромный для дивана, — говорит она. — Твоя кровать достаточно большая для нас двоих. — Она не кокетничает, а просто констатирует факт.

Я издаю хрюкающий звук, надеясь, что она оставит меня в покое, но, конечно же, она не собирается оставлять меня в покое.

— Почему ты не хочешь прилечь рядом на эту огромную постель, и я не буду чувствовать себя настолько виноватой, что лишила тебя собственной кровати?

— Потому что, если я лягу с тобой рядом, то гарантирую, что мы не заснем, — рычу я.

Отчего она наконец-то затыкается.

— О! — Говорит она с придыханием, замолкая.

Я какое-то время выжидаю, прежде чем через щелочки приоткрытых глаз взглянуть в ее сторону. Синди не спит, но я не хочу, чтобы она заметила, чтобы я тоже не сплю и снова начала задавать мне свои дурацкие вопросы. Но не могу сдержаться, чтобы не смотреть на нее.

Прикроватная лампа достаточно освещает все ее тело. Она ерзает на одеяле с закрытыми глазами, но думаю, что она не спит. Она не накинула на себя одеяло, все время шевеля ногами. Дюйм за дюймом ее халат поднимается вверх, обнажая кремово-белую кожу бедер.