Налеты на Берлин продолжались. Слушая утром сводку Советского информбюро, солдаты на фронте говорили:
- Раз по воздуху наши орлы долетели, мы по суше непременно дойдем! Дойдем!
Однако мало кто из них знал, с какими трудностями встретились балтийцы, чтобы обеспечить экипажи Преображенского и Щелкунова бомбами.
Бывший командир быстроходного тральщика БТЩ-203 "Патрон", капитан 1 ранга Михаил Павлович Ефимов, проживающий ныне в Ленинграде, на Васильевском острове, открыл еще одну малоизвестную страницу мужества балтийских моряков.
...В августе 1941 года противник перерезал железную дорогу, соединяющую Таллин с Ленинградом.
В ночь с 7 на 8 августа, когда был произведен первый удар по фашистской столице противник начал наступление. Он форсировал реки Лугу и Нарву, продолжая выход на Веймарн-Волосово, чтобы захватить и Кингисепп. Гитлеровцы использовали старые заросшие бурьяном дороги, стремясь во что бы то ни стало вырваться к побережью. Предварительно враг начал усиленно бомбить наши аэродромы под Ленинградом. Аэродром базирования полка Преображенского стал подвергаться массированным ударам с воздуха почти ежедневно. Но планы немецкого командования выйти к побережью со стороны Волосова - Кингисеппа были сорваны защитниками Ленинграда.
Тогда противник повел наступление с юга, со стороны Новгорода, с целью выйти на Чудово - Любань - Тосио.
Планы фашистов были гораздо шире. Одновременно враг рвался к Таллину. Острова Эзель и Даго (ныне Саарема и Хиума) были единственными клочками суши, где еще могла базироваться наша авиация.
Ценой огромных жертв противник все же сумел выйти на южное побережье Финского залива в район губы Кунда, закрепиться там. Таллин остался в глубоком немецком тылу, но удержать важнейшую базу Балтийского флота уже не представлялось возможным. В связи с этим нарушилось снабжение групп Преображенского и Щелкунова горючим и бомбами.
Командующий Краснознаменным Балтийским флотом вице-адмирал Владимир Филиппович Трибуц принял решение бесперебойно снабжать авиаторов боевыми грузами.
- Удары по Берлину надо продолжать. Обеспечивать группы Преображенского и Щелкунова необходимым боезапасом будут быстроходные тральщики.
Легкое ли дело? Во-первых, надо пройти не одно минное поле, избежать артиллерийского обстрела с берега, уберечься от вражеской авиации. Во-вторых, не попадаться на перископ немецким подводным лодкам. К этому времени их в Финском заливе уже не раз обнаруживали. В-третьих, не допускать перехвата конвоя наших кораблей вражескими торпедными катерами.
Экипажам быстроходных тральщиков "Кнехт" и "Бугель" приказали немедленно загрузиться бомбами крупного калибра и доставить их на Эзель.
Командиром на "Кнехте" был Александр Тимофеев, на "Бугеле" - Михаил Гадяцкий.
Погода в те дни стояла крайне плохая: морось, туман. Молоко - вверху, молоко - внизу, впереди - сероватая мгла. А в море, набегая одна на другую, ревели волны.
Чуть позже к двум первым быстроходным тральщикам присоединился и "Верп" - БТЩ-206 во главе со старшим лейтенантом Гордеем Бадахом.
Три офицера - не такие уж молодые командиры - знали свое дело хорошо и без промедления вышли из Кронштадта, взяв курс на Эзель. В строжайшем секрете, притушив огни, шли они в море. Ни одного лишнего слова. Ни одного разговора, ни одного демаскирующего сигнала.
Тральщики продвигались к цели. Плыли медленно, но все-таки продвигались. Команды исполнялись точно. Вахты несли бдительно. Моряки знали, что груз надо доставить к 25 августа.
В Финском заливе, в районе Юминданины и малоприметного маяка Кери, тральщики "Кнехт" и "Бугель" подорвались на вражеских минах. Из личного состава кораблей мало кто остался в живых.
Дивизионный штурман Петр Иванушкин, который шел на "Верпе" (ныне капитан 1 ранга), рассказывал потом:
"...Было около полудня 24 августа. У маяка Кери навстречу нам попался конвой кораблей. Вражеская авиация выследила наши корабли и нанесла удар с воздуха. Сам конвой имел к этому времени малый ход - попал на минное поле" Движение застопорилось. Фашистские самолеты остервенело стали набрасываться на эсминец "Энгельс" и на шедший в кильватере танкер № 11. Через некоторое время поблизости наскочил на мины и быстро погрузился носом в воду и БТЩ-209 - "Кнехт". В районе гибели танкера № 11 подорвался на минах и БТЩ-214 - "Бугель". Он погрузился кормой. Большинство команды погибло. Командир "Бугеля" Михаил Гадяцкий, стоявший в капковом бушлате на капитанском мостике, был снят с воды на борт сопровождающего катера в бессознательном состоянии. Третий быстроходный тральщик "Верп" и малые катера МО (морские охотники) прибыли в главную базу флота - Таллин".
Судя по всему, как утверждает главный старшина Григорий Будаченко, который шел на "Верпе", на БТЩ-209 в момент подрыва сдетонировали бомбы. Из воды взвился высокий столб огня. Он медленно опустился и разгладил воду.
А на Эзеле летчики с нетерпением ждали бомбы.
Ставка Верховного Главнокомандования требовала: груз необходимо доставить по назначению во что бы то ни стало.
Эту задачу возложили на командира БТЩ-203 "Патрон" Михаила Ефимова и на другие экипажи. Им было приказано погрузить в Ораниенбаумском порту тридцать авиабомб весом от 500 до 1000 килограммов каждая.
Командир тихоходного тральщика "Бистурис" - Т-289 лейтенант Александр Васильевич Соколов и командир сторожевого корабля "Коралл" капитан-лейтенант Иустин Александрович Подсевалов (сейчас оба они живут в Таллине) добровольно вызвались загрузить бомбами свои корабли.
Погрузка шла быстро. Пропахшие соленым потом матросы трудились самоотверженно, понимали, что надо успеть темной ночью-союзницей проскочить Финский залив.
В темноте старший группы Михаил Ефимов запрашивал по семафору:
- Где капитан-лейтенант Подсевалов? Где Подсевалов?
Сторожевой корабль "Коралл", уже загруженный бомбами, почему-то медлил с выходом в море.
- Где капитан-лейтенант? Ведь он задерживает выход в море.
Вскоре капитан-лейтенант Подсевалов докладывал:
- Из-за неисправности механизмов не могу выйти в море. Принимаю меры к устранению повреждений.
Его лицо, освещенное карманным фонариком, было черно от машинного масла.
- Как же так? - волнуясь, спрашивал Ефимов. - Как же так? На пирс пришел? Пришел. Стало быть, и дальше идти должен! Ведь нас ждут! Проскочим ночью минные поля, обойдем их. И там, глядишь, избежим и встреч с вражеской авиацией.
- Я все понимаю, - отвечал Подсевалов. - Я все понимаю.
Однако что мог поделать Подсевалов? Механизмы на "Коралле" действительно оказались неисправными. А кто же с неисправными машинами пойдет в море? Подсевалов, как ни старался, так и не вышел с Большого Кронштадтского рейда.
Настроение команды "Патрона", узнавшей о гибели товарищей с "Кнехта" и "Бугеля", было невеселым. Матросам стало известно и о судьбе команды эсминца "Энгельс", и о потоплении танкера № 11.
Перед выходом в море командир "Патрона" Ефимов напутствовал личный состав:
- Нам надо не только проскочить ночью Финский залив, но и непременно доставить бомбы на Эзель. Пусть даже ценой нашей жизни. Ясно одно: даже при приближенном взрыве контактной или неконтактной мины или сброшенной с самолета бомбы корабль наш может взлететь на воздух. Надо быть готовыми ко всему. Но мы - балтийцы! И мы прекрасно сознаем, что от выполнения этой задачи зависят дальнейшие удары по Берлину. Победа - это успех для всех. Гибель корабля - для всех беда!
Ораниенбаумский затемненный причал остался позади, прошли и Большой Кронштадтский рейд. Впереди - путь, полный неожиданностей.
Быстроходный тральщик БТЩ-203 и Т-298 в сопровождении патрульного катера во главе с командиром Петром Сажневым держали курс на запад.
До острова Лавенсаари корабли шли спокойно, только в невысокие борта плескали холодные волны.
Где-то вдали поблескивали и гасли огоньки. Они то настораживали, то успокаивали команду. Корабли все-таки отсчитывали мили. Волны по-прежнему бились о борта, иногда сильнее и яростнее, иногда совсем тихо. Корабли шли на предельной скорости.