В конце месяца Медина выдал мне конверт со ста шестьюдесятью тысячами франков. Он крал мою славу, но деньги его не интересовали. Как я ни настаивал на том, чтобы он взял их себе, Медина был непреклонен. В итоге я купил золотой браслет Эмме. Я знал, что она давно мечтает о такой безделушке. Как большинство девушек скромного происхождения, Эмма не могла спокойно относиться к холодному блеску желтого металла, который действовал на нее завораживающе. Подарок привел молодую женщину в восторг. Кажется, она была искренне тронута моим вниманием. Застегнув браслет на своем запястье, Эмма в порыве чувств бросилась мне на шею.

– О Жеф! Вы просто прелесть!

Я решительно отвел ее руки, не в силах вынести прикосновения молодого тела.

– Слово "прелесть" слишком плохо ко мне подходит. Не нужно меня называть подобным образом.

Эмма с тревогой спросила:

– Жеф, вам плохо? У вас какие-то проблемы?

– Нет, разумеется, нет.

– Вам недостает женщин, я угадала? Ведь сорок четыре года – это самый расцвет мужчины. Вы когда-нибудь были женаты?

– Никогда. У меня было слишком много любовниц. Они ни за что бы не простили мне этого шага.

– А в Испании у вас были любовные связи?

– Да, связи-однодневки, со шлюхами из китайского квартала.

Эмму явно шокировали мои ответы, но она не могла удержаться от новых вопросов.

– Но почему проститутки?

– Я утратил страсть к завоеванию женских сердец.

– И...

– Что и?..

– И вас удовлетворяли подобные связи?

– Физически – да, духовно – нет, конечно. Я тосковал по моим маленьким парижанкам в фиолетовых костюмах. В их обществе я получал истинное наслаждение...

– Вы не шутите?

– Отнюдь. Любовь у меня ассоциируется лишь с порочными и лживыми женщинами, иначе она теряет остроту и шарм, становясь чисто утилитарной. Я вас шокирую, не так ли?

– Немного, но мне это приятно. Рассказывайте дальше.

– А что, собственно, рассказывать?

– О ваших приключениях во Франции. Чужие любовные отношения всегда вызывали у меня жгучий интерес, потому что сама я не нахожу в этом прелести. Половой акт мне кажется грязным и глупым делом.

Она легонько толкнула меня.

– Признайтесь, я тоже вас шокирую?

– Немного. Мне грустно видеть, что молодая и красивая женщина...

– Вы полагаете, что это добавит что-то новое к моей молодости и красоте?

– Я в этом убежден.

Она с сомнением покачала головой и спросила после небольшой паузы:

– Может быть, мне стоит обратиться к психоаналитику?

– Да, но при условии, что он обладает достоинствами Казановы.

Она улыбнулась.

– Я так и не получила ответа на свой первый вопрос. Ощущаете ли вы потребность в женщинах в данный момент?

– Скорее всего, да, но это не столь важно. Все мы подчиняемся закону привыкания, ведь Бог – это добрый дьявол.

Эмма принялась играть своим новым браслетом, легко ударяя им о подлокотник софы.

– Знаете, Жеф, я хотела бы вам кое-что предложить...

– Слушаю вас.

– Почему бы вам не заняться любовью со мной?

Сначала я решил, что ослышался, затем мои руки похолодели.

– Идиотка, – хрипло произнес я.

Она как ни в чем не бывало продолжала позвякивать своим браслетом. Эти звуки действовали мне на нервы.

– А что, собственно, вас смущает? Я не люблю секс, следовательно, могу им заниматься, не испытывая чувства вины перед Фернаном.

– Замолчите!

– Ну неужели вы не понимаете, что в этом нет ничего дурного? Возможно, вы даже испытаете некоторое удовольствие!

– Нет уж, увольте.

– Вы овладеете фригидной женщиной, так что удовольствие будет чисто интеллектуальным. Понимаете, что я хочу сказать?

Я не мог понять, дура она или извращенка, и прямо спросил ее об этом.

– Ни то, ни другое. Просто вы вызываете у меня сочувствие, и я предлагаю вам свое тело. Разумеется, кому попало я не стала бы оказывать подобной услуги.

Эмма поднялась. На ее губах играла улыбка.

– Итак, да или нет?

Не дожидаясь ответа, она принялась раздеваться. Привычным движением стянула вниз юбку и с чисто женской грациозностью переступила через нее. Таким же способом избавившись от нижней юбки из белого шелка с кружевами, Эмма сделала шаг навстречу мне и повернулась спиной.

– Вы не поможете мне расстегнуть лифчик, Жеф?

Это было уже чересчур. Схватив за плечи, я развернул ее и влепил изо всех сил пару пощечин.

– Ах вы, грязная шлюшка! Поищите себе иного партнера для подобных игр!

Другая на ее месте сгорела бы со стыда только от сознания того, как нелепо она выглядит, стоя почти голышом, с пылающими щеками перед телевизором, с экрана которого вещалось о тайнах гелия. Однако, одетая лишь в трусики и лифчик, Эмма ничуть не утратила самообладания. Она спокойно возвышалась над шелковым кольцом юбок, словно восхитительная статуя на своем пьедестале, и, улыбаясь, смотрела на меня. Я бросился в свою комнату и за несколько минут побросал в чемодан нехитрые пожитки. Когда я вновь спустился в гостиную, по-прежнему раздетая Эмма лежала на диване и смотрела телевизор.

– Прощайте! – закричал я, направляясь к двери.

– Прощайте, Жеф! – отозвалась она своим обычным спокойным голосом.

Я поднял воротник плаща и шагнул в прохладную влажную ночь. В легком тумане горели газовые фонари, напоминая Венецию. Пахло мокрой землей, прелыми листьями, старым забытым садом.

Я шел, постепенно замедляя шаг, пока не остановился совсем. Мне не хватало смелости покинуть этот дом. Куда я пойду? Опять закручусь в водовороте отелей и бистро, буду болтаться по улицам, избегая взглядов прохожих? Нет, невозможно. Я слишком устал, чтобы бороться, устал от беготни и страха.

Я развернулся и по аллее направился назад к дому. Некоторое время я неподвижно, с чемоданом в руке, постоял перед дверью. Внезапно я почувствовал освобождение от стыда, он соскользнул с меня, как с тела Эммы соскользнула юбка.

Я решительно переступил порог.

Когда я вошел в гостиную, Эмма уже не смотрела телевизор. Ее взгляд был устремлен на входную дверь. Мерцающий свет телеэкрана отбрасывал на полуобнаженное тело накатывающие волнами блики. Глаза женщины светились в полумраке. Одежда по-прежнему кучей валялась на полу.

– Эмма, – пробормотал я, – у меня не хватает решимости уехать.

Она повернулась лицом к экрану, озарившему ее голубым светом, словно вспышкой молнии в грозу. Я направился к дивану, держа в руках свой нелепый чемодан. Судя по всему, я выглядел полным идиотом.

– Оденьтесь, Эмма, и прекратите ваши ребячества.

Она даже не пошевелилась.

– Неужели вы не понимаете, что ведете себя отвратительно? Может быть, вы затеяли все это, чтобы меня унизить?

Я опустился около дивана на колени. Исходящее от ее тела тепло обжигало меня. Искушение было слишком велико. Я понимал, что больше не в силах противиться ее чарам. Она мягко коснулась рукой моего затылка и вдруг властно привлекла меня к себе. Наши губы встретились. Ее поцелуй вовсе не был поцелуем холодной женщины...

– Почему ты солгала мне, Эмма?

– Это не было ложью, Жеф. Я сама не знала, что такое любовь. Фернан очень неуклюж в постели, почти импотент. Его ласки вызывают у меня отвращение, и я сочла это отвращение признаком фригидности.

Она вновь наклонилась ко мне и одарила долгим поцелуем. От любви я потерял голову.

– Вы сумели доказать, что я ошибалась, спасибо вам за это.

Я понял, что со мной случилось что-то ужасное. Я любил эту женщину и точно знал, что уже не смогу без нее жить.

– Эмма, ты самое восхитительное приключение в моей жизни. Собственно, ты стала для меня самой Жизнью...

Мой взгляд случайно упал на подставку для трубок, принадлежавших Медине.

– Я подлец, Эмма.

– Почему?

– Ну, потому что... Неужели ты сама не понимаешь? Твой муж дал мне кров, предоставил шанс вернуться к жизни и...