Он представлял себе, что говорят о нем сейчас в институте. Наверняка все неудачи приписывают ему. В конце концов, пока Добу не удастся синтезировать аксон, результаты, полученные в других лабораториях, не представляют никакой ценности. Правительство, вложившее в эти исследования огромные средства, проявляло все большее нетерпение - программа трансгалактических исследований оказалась невыполненной, тысячи подвергнутых тестам и многократно исследованных добровольцев уже больше года ждали ответа, а институт все еще не давал его.

Доб не раз задумывался - не были ли эти усилия, направленные на получение идеальных протезов - искусственно созданных из белка рук, ног... мозгов... - утопией? Зачем улучшать людей, отправляющихся в космос? Зачем давать им шансы, большие, нежели те, какие дала нам сама природа? "Человек с улучшенным мозгом", - сама мысль об этом казалась Добу абсурдной. Порой он чувствовал удовлетворение, что не ему первому она пришла в голову. Наверняка у людей из Института космической медицины были свои соображения, но...

Он усмехнулся: "Если бы прошел номер с аксонами, мы могли бы создавать искусственных людей. Но зачем? Кому они нужны?" - Эта мысль, как и раньше, показалось ему абсурдной. - "Если стремление человека к созданию все более совершенных автоматов оправдано, то желание создать искусственного человека - сущий идиотизм. Что бы мы стали с ним делать? И в чем заключается эта искусственность? В способе его возникновения? Но этот способ не более искусствен, чем тот, при помощи которого возникаем мы, - в конце концов здесь все зависит только от точки зрения. Он не отличался бы от нас ничем, кроме этого. Стало быть, мы попросту создавали бы людей лучших, более совершенных, чем мы сами. А те в свою очередь принялись бы улучшать нас, придя к вполне логичному выводу, что нас следует переделать по их образу и подобию. Разница между ними и нами существовала бы недолго... С автоматами намного проще. Пожалуй, в человеке заложено врожденное стремление к конструированию мыслящих существ из неживой материи. Мысль о том, что их уровень развития ниже нашего, порождает в нас сознание власти над ними. С другой стороны, таким образом мы обеспечиваем себя верными, более безотказными союзниками в наших исследованиях. Для нас они - в определенном смысле существа второго сорта. Но при этом никто не может обвинить нас в отсутствии гуманизма и демократизма".

Мягкий гул автофона прервал мысли профессора. Он нажал красную кнопку, и на экране возникло цветное изображение. Доб увидел взволнованное лицо Фрея.

- Слушаю вас, Фрей... Опять? - спросил он.

- Вот именно, профессор, вот именно. Я шел вдоль ограды, гляжу блеснуло и погасло. Сначала я решил, что мне показалось... Ан нет, снова блеснуло и горит до сих пор.

- Так вы хотите, чтобы я приехал?

- Это было бы лучше всего, профессор... У вас есть ключ, можно бы заглянуть, посмотреть. Может, позвонить доктору Миснеру и профессору Дэвису, чтобы...

- Не надо, Фрей, - резко прервал его Доб. - Я приеду сам, нечего шуметь, подождите, я буду минут через десять.

Доб быстро оделся и вышел. Прыгая вниз сразу через две ступеньки, сбежал в холл, быстро нацарапал на бумажке несколько слов для Анны. Через минуту он уже садился в геликоптер...

Возле посадочной площадки Доба ожидал портье. Даже при слабом свете луны можно было заметить, что он обеспокоен, нетерпелив.

- Идемте, профессор. Сами увидите.

Они обошли вокруг здания и остановились у задней стены. Доб взглянул наверх. Там, высоко, светилось дневным светом широкое окно. Он быстро сосчитал этажи. Действительно, двадцать второй этаж.

- Да... Мой кабинет, - задумчиво сказал он, потом вдруг повернулся к Фрэю и решительно произнес:

- Идите к себе. Я пойду с вами, потом вы закроете оба входа - главный и запасной - и подождете меня внизу. Если кто-нибудь захочет выйти отсюда, немедленно объявите тревогу. Я поднимусь наверх.

- А, может, мне вас сопровождать? Так было бы...

- Нет. Я пойду один, - резко оборвал его Доб.

Они вошли в холл, профессор сел в лифт и нажал кнопку.

Дверь в коридор, где размещались лаборатории и его кабинет, была закрыта и не поддалась, даже когда он нажал ручку. "Значит, портье прав", - подумал Доб и начал нервно обшаривать карманы в поисках ключа, наконец нашел его и сунул в скважину. Замок слабо скрипнул, и дверь отворилась.

В коридоре было темно. Все помещения заперты. Доб направился к своему кабинету; из-под дверей тонкой полоской струился свет. Резким движением Доб распахнул дверь. Он хотел застать таинственного пришельца врасплох, но в кабинете никого не оказалось. Виднелись лишь следы чьего-то присутствия: открытая кассета с мнемокристаллами и повернутая ручка регистра записей. Доб подошел к открытому ящику и окинул быстрым взглядом полки. Несомненно, не хватало кассеты с записями кода аксонов. Стало быть, незнакомца интересовали аксоны.

"Раз кристалла здесь нет, он должен быть в компьютере", - подумал Доб. Чуть успокоившись, он открыл дверь и вышел в коридор. В лаборатории было тихо. Он медленно нажал ручку и слегка приоткрыл дверь.

Спиной к двери, склонившись над монитором машины, стоял цифрон. Коренастая фигура с неестественно большой головой была едва различима в густом мраке, освещенная лишь светом указателей на пульте. "Кто приказал ему производить расчеты?" - подумал Доб. Но тут тишину нарушило гудение перфоратора - тот начал выдавать результаты. Цифрой вздрогнул и медленно повернул голову в сторону двери. Доб тихо прикрыл дверь и попытался осознать, что же он увидел. Ему очень хотелось спросить цифрона, что все это значит, но профессор решил, что если он "спугнет" автомат, то никогда не узнает, с какой целью производилась эта работа. Он был заинтригован.

"Они должны одновременно проводить какие-то опыты на имитаторе. Иначе вывели бы данные на магнитную ленту, потому что перфоратор используется только при работе с имитатором", - размышлял профессор. Неожиданно дверь лаборатории открылась, и Доб едва успел отскочить в тень. Цифрой спокойно прошел по коридору и закрыл за собой дверь. Доб выскочил из-за угла и бросился следом за ним. Открыв дверь коридора, заметил уплывавшую кабину грузового лифта. Не раздумывая, он принялся считать вспышки лампочки таким образом он мог хотя бы приблизительно определить этаж, на который спускался цифрой. "...Девятнадцать... двадцать... двадцать один... двадцать два... значит, либо на первый этаж, либо в подвал", - подумал он. Первый этаж, пожалуй, исключается. Там он побоялся бы встретить Фрея. Стало быть, скорее в подвал. Доб подбежал к другому лифту, на котором поднялся сюда. Он спустился только до первого этажа, потому что в подвальных помещениях люди практически никогда не бывали. В одном крыле находились склады оборудования, изъятого из обращения, холодильники для хранения проб и результатов синтеза из лабораторий, в другом - помещение, в котором ежемесячно специальная группа цифронов совершала осмотр всех вспомогательных автоматов.

Выскочив из лифта, Доб махнул рукой Фрею. Тот быстро встал со своего кресла. Когда Фрей приблизился, профессор тихо спросил его:

- Ключ от подвала у вас?

- Нет. Он всегда открыт. Директор...

- Да, конечно, Фрей, - прервал его Доб. - Подождите меня здесь. Я быстро вернусь.

- Но кто...

- Не сейчас, Фрей. Погодите немного, - бросил Доб уже на ходу.

Дверь в подвал действительно была открыта. Доб вдруг почувствовал себя не в своей тарелке: холодный воздух, слабые голубые лампочки, ряды одинаковых голубых дверей в пустом коридоре и эхо нетвердых шагов пробудили в нем беспокойство. Он ускорил шаги и свернул налево - в другое крыло. Неожиданно ему показалось, что издалека донесся какой-то незнакомый звук - словно бы плач или скорее стон. Он остановился и, зажмурившись, напряг слух. В ледяной тишине услышал, на этот раз уже четче, тихое плаксивое бормотание, медленно переходящее в монотонный затихающий стон.