При определенной натяжке можно и межрегиональную "воровскую сходку" сравнить с партийным съездом или пленумом ЦК КПСС. Она имеет схожие черты особенно со съездами большевиков, находившихся в подполье. Не случайно в конце 80-х и начале 90-х годов, когда на «сходках» собиралось несколько десятков «воров», они сами именовали такие сборища съездами. Несколько таких съездов прошло в Тбилиси, Баку, Ташкенте и других городах, в основном на юге бывшего СССР.

Изучение личностей "воров в законе", а также возглавляемых ими криминальных общностей приводит к закономерному выводу, что главари такого типа в своем большинстве являются не только руководителями конкретных преступных формирований, но и лидерами преступного мира городов, регионов, а в некоторых случаях России и республик бывшего СССР. Лидер, чтобы быть «вором», должен следить за тем, чтобы его образ жизни и действия его сообщников совпадали с правилами и традициями «воровских» кланов. Живучесть «воровской» самобытности обеспечивается целым набором преступно-организационных методов и действий, в который в первую очередь входят: укрепление или создание «воровских» группировок-семей, а также взятие под свой контроль других преступных формирований; проведение сходок; разбирательские (третейские) роли; сбор, хранение и использование «общаковых» средств; опека (патронирование) мест лишения свободы; обеспечение безопасности «воровских» структур и т. д. Перечисленные методы и действия определяются системой постоянного совершения преступлений, а также соблюдением и распространением «воровских» обычаев и традиций.

Убийца сделал четыре выстрела. Первая пуля угодила в легковую машину, к которой направлялся черноволосый, с залысиной во весь лоб человек. Вторая попала ему в голову. Третья и четвертая — в грудь. Мужчина неестественно взмахнул руками, словно прощаясь, и, резко развернувшись, осел на землю. Могучего телосложения телохранители растерянно заметались вокруг, напоминая своей суетой согнанных с привычного насеста кур. Кто-то запоздало склонился над еще дышащим с хрипами и кровью хозяином, как бы прикрывая его своим телом. Поздно.

Около места преступления, на чердаке ближайшего дома, нашли винтовку германского производства с оптическим прицелом. Ее приклад был разбит. Рядом валялись две стреляные гильзы и семь окурков сигарет. Третья гильза осталась в стволе оружия. А четвертая? Ее нигде не было. Подробнее о ней еще будет рассказано чуть позже. Пока же остановимся на том, что по всем признакам работал здесь не дилетант. Оставленные им знаки как бы подчеркивали весомость и высоту положения жертвы. Смотрите, мол, даже оружие готовилось только под этого человека. Он убит, а винтовка разбита. Она уже ни в кого не выстрелит.

Догадались о ком речь? Для уточнения осталось только назвать место и время. Но надо ли вот так, сразу? Пусть лучше образ Черного кардинала, а именно таким был этот человек для преступного мира, проступает, прорисовываясь со всей контрастностью, не сразу, а примерно так, как это и было в жизни.

Если в Москве в конце 60 — начале 70-х безраздельным хозяином криминального мира был Геннадий Карьков. Его боялись "воры в законе", перед ним трепетали теневики и цеховики. То в 80-х монгольскую эстафету подхватил Япончик, жертвами которого становились те, чей бизнес находился в противоречии с существовавшим законодательством: профессиональные игроки в карты, мошенники всех мастей, сбытчики наркотиков, а чаще всего легальные и нелегальные производители неучтенной продукции, скупщики краденного антиквариата и иных раритетов.

Почерк деяний «наследников» мало чем отличался от «монгольских». Но кое в чем ученик все же превзошел своего учителя. Так, учитывая старые ошибки, он значительно уменьшил число своих соратников. Если в банде Монгола было более тридцати человек, то Японец ограничился количеством в трое меньшим. Он брал не количеством, а качеством.

Кто стоял под его «знаменем»? Назовем наиболее ярких представителей: Владимир Быков (Балда), Вячеслав Слива (Слива), братья Квантришвили, Отари и Амиран. Последний, профессиональный игрок в карты, был наводчиком. Он владел поистине золотой информацией о картежниках, имевших крупные состояния. Отари — выходец из спортсменов, поединки которого с борцовского ковра переместились на ковры в квартирах тех у кого водятся деньги. Только способный грузин быстро отошел от роли непосредственного исполнителя. Он чаще выступал в роли организатора, стороннего наблюдателя, а точнее — строгого спортивного судьи, который четко бдит за всем происходящим и корректирует ситуацию так, как считает нужным.

Из документов МВД СССР: В начале 1980 года Иваньков, Быков, Квантришвили «выбили» деньги у игроков в карты Курмаева, Менялкина, Летучего и других на сумму свыше 100 тысяч рублей. После реализации заявлений потерпевших преступные действия против них были задокументированы. Но к уголовной ответственности их привлечь не удалось. И жертвы, и свидетели свои первоначальные показания изменили.

Действовали преступники дерзко. Но потерпевшие в милицию чаще всего не обращались, ибо имели свои грехи перед законом. А если и попадали в орбиту следствия, то зачастую запутывали его, меняя свои показания. Из-за такой чехарды распались и были прекращены десятки уголовных дел.

Тем не менее милицией было собрано достаточно компромата, чтобы преступников не только вычислить, но и, доказав их виновность, передать дело в суд. Япончика и членов его банды осудили к длительным срокам. Главарь получил 14 лет строгого режима. Но отсидел из них только десять. Отари избежал наказания. Его участие в преступлениях доказано не было. Опытные преступники сумели подстроить все так, что его вывели из дела. Кто-то должен остаться на свободе — присматривать за «хозяйством», семьями, обеспечивать «грев».

В начале 80-х Отари Квантришвили работал тренером Московского городского спортобщества «Динамо». Воспитывал подрастающее поколение борцов, дружил с маститыми спортсменами, шефствовал над теми, кто по той или иной причине уходил из большого спорта. Уважаемый человек Отари Витальевич — да и только. В прошлом сам был мастером спорта международного класса. Но вместе с тем была в его биографии строка, о которой он особенно не распространялся.

Из документов МВД СССР: Квантришвили О.В. родился в 1948 году в городе Зестафони (Грузия). Постоянно проживает и прописан в Москве. 19 декабря 1966 года Московским городским судом Квантришвили был осужден по статье 117 часть 3 (изнасилование) УК РСФСР к 9 годам лишения свободы. 14 августа 1970 года по определению народного суда Свердловского района Москвы направлен в психиатрическую больницу общего режима г. Люблино Московской области. Таким образом, по причине психической ненормальности Квантришвили О.В. от ответственности за совершенное деяние был освобожден.

Существует версия, по которой во время предварительного заключения Отари укусил сокамерника за ухо. Произошло это якобы в порыве шизофрении, что и легло в основу диагноза врачей. Говорят, еще больше повлияли хлопоты хорошей знакомой Япончика, занимавшей в медуправлении высокую должность. Как было на самом деле, сегодня вряд ли кто скажет точно. Нельзя исключать и такого поворота событий, что Кванта (такую кличку Квантришвили получил в тюрьме) просто хотели «опустить». Насильников, увы, не жалуют даже на арестантских нарах. Их место в табеле о рангах уголовного мира находится на самом дне.

Тем не менее благодаря новому повороту в развитии событий насильник оказался на свободе. Конечно, здесь не обошлось без денег и без того влияния, которое уже заимел среди уголовников бывший мастер спорта по борьбе. Вместо падения на самый низ он взлетел ввысь.

Второй раз Квантришвили засветился в деле, связанном с разбойным нападением на богатых московских ассирийцев в 1981 году. Преступление было организовано Япончиком. Опять ему удалось избежать наказания по той простой причине, что потерпевшие отказались давать какие-либо обвинительные показания на вымогателей. Все свелось к недоразумению, уладившемуся между обидчиками и обиженными в конечном итоге полюбовно. Отслеживавшая этот эпизод милиция оказалась с носом. Сыщики и следователи еще не были готовы вести схватку с Япончиком по тем жестким правилам, которые он уверенно и нагло навязывал. В дальнейшем Квант уже не подставлялся, перешагнув уровень простого исполнителя.