29.01.98

Возможно, что моих записей хватило бы на издание книги вроде «Рецепты от Шамана», но сам я не пользовался этими рецептами. В эту публикацию практические советы без изменений включены, лишь если они попали в один день с важным диалогом.

—   Как ты готовишь этот папоротник?

—   Солил.

—   Как?

—   Слой папоротника, слой соли, сверху пресс, чтобы он дал сок. Через неделю сок сливаешь, ворошишь папоротник и заливаешь рассолом.

—   Сколько соли?

—   Пока не перестанет растворяться.

29.01.98

С годами выяснилось, что круг общения Шамана неожиданно широк. Сегодня я бы даже сказал, что, живя на берегу, Шаман общается со всеми окружающими его людьми. Некоторые виделись с Шаманом лишь раз как больные или ухаживающие за больными, другие общаются редко, но регулярно. Ни эти люди, ни Шаман не находят в таком общении ничего удивительного.

—   Где ты вообще берешь соль, крупу?

—   Кузьма привозит.

—   Почему он это делает?

—   Почему ты приносишь мне вещи?

—   Они не нужны нам в городе.

—   Но ты долго несешь их на себе. А патроны, горелка?

—   Это подарки.

—   Почему ты это делаешь?

—   Я хорошо к тебе отношусь.

—   И они хорошо относятся. Я лечу их и подсказываю, где, сколько рыбы можно взять.

—   Откуда знаешь про рыбу?

—   Есть правила, признаки, вообще и местные.

—   Расскажи чуть.

—   Например, речка не должна быть перекрыта сетью больше трех дней в неделю. И не подряд.

—   Почему?

—   Рыбе нужны проходные дни, чтобы не переводилась.

—   А местные?

—   В окрестностях Магадана рыба идет хорошо в нечетные годы, плохо в четные.

—   А в других местах?

—   Надо там пожить, почувствовать. Севернее, может быть, правило четности не так сильно выполняется.

—   Еще есть какие-то признаки?

—   Горбуша ходит в год с брусникой, не ходит с грибами и шишкой.

—   То есть грибы ходят с шишкой в четные?

—   Не всегда. Четность — более общий признак.

—   И у отдельных речек есть приметы?

—   Конечно.

—   Ну ты шамааан. (Смеюсь)

—   Хоть горшком назови. (Смеемся вместе)

—   Так браконьеры платят тебе продуктами?

—   Это — не плата, а отношения. Ты бы еще крупу в деньги перевел. Кроме того, Кузьма считает меня колдуном.

—   Тебе нравится, что тебя называют Шаманом?

—   Хоть горшком ...

09.03.98

В чем никак нельзя заподозрить Шамана, так в сентиментальности. Он запросто мог поговорить с куропаткой и, окончив разговор, пообедать ею же. Раз я сказал ему, что предпочитаю охоту без общения, но Шаман лишь пожал плечами и напомнил о разведении кур и коров. И вдруг на окошке его хижины я увидел веточки в банке.

—   В первый раз вижу среди тайги веточки на окне. Зачем?

—   Зимы еще много. Часто нужны активные вещества

—   Как ты их добываешь из веточек?

—   Это — ольха. Суточного урожая пыльцы с семи сережек хватает на лекарство взрослому.

—   Ты ешь эту пыльцу?

—   Эта — горькая. И слишком сильна. Лес и так полон лекарств и витаминов. Зимой можно жевать стланик, почки березы, ольхи или шишечки. Пыльца — для мазей и смесей при лечении.

—   Ты прочел это в книгах?

—   Ни в одной книге не сказано о круглогодичном сотрудничестве с растениями. Для этого нужно долго прожить с ними.

09.03.98

Наверное, Шаман — единственный «лечащий врач» на сотни километров. Он не может ни с кем консультироваться, у него нет медицинских книг и стандартных лекарств. Но он всегда действует так, будто точно знает, что делать.

—   Ты лечишь все болезни?

—   Только те, которые преодолел сам.

—   Но говорят, что ты лечишь многие болезни.

—   Болезней не так много, много вариаций.

12.12.02

Странные для Колымы осень и зима. Стабильно стоит уже больше месяца 25-30 градусов мороза, но снега нет. Выпадал немножко в начале октября, почти весь раздуло. Холодно, пыль. Явные климатические аномалии. Травы и ягоды хрустят под ногами как стеклянные. На редких снежных застругах переплетение медвежьих, волчьих, лисьих, заячьих, мышиных и птичьих следов. В декабре на Колыме звери не спят и не сидят в норах! Как бы не померзли без снега. Тревожно.

Недалеко от прежней землянки Шамана поселился один из браконьеров. Бригада помогла ему сделать землянку. Оставили рыбу, крупу, соль, три ящика свечей и бочку солярки. Он ухитрился сжечь все за месяц. Свечами воздух в землянке нагревал, чтобы за дровами не ходить. Навещаю третий раз. Медитировать он не умеет и учиться не хочет — другое воспитание. В результате говорит сам с собой и мне неимоверно «приседает на уши». В городе казался крутым. Не свихнулся бы.

Наверное, у него не хватает жиров в пище. В одном месте кожа на лице треснула, проступили фрагменты мимических мышц, как в анатомическом атласе. Храбрится, не хочет со мной идти в город. Принес ему сала, жирной колбасы, майонеза и растительного масла. Знаю, что все съест быстро, вместо того, чтобы растянуть на зиму. Перезимует с моей помощью до прихода бригады и больше не захочет так жить.

Шаман бы не стал помогать. Во сне общался с ним.

—   Почему не помочь?

—   У него низкий уровень культуры. Быстро превратится в иждивенца.

—   Но он живет трудно. Набрал кубометр мидий и стог морской капусты на зиму. Жиров нет.

—   Нужно, чтобы он не ждал твоей помощи, а боролся.

—   Если я принесу ему мешок мороженных кур, он бороться не будет?

—   Скорее всего, тогда замерзнет.

—   Почему?

—   Или он будет бороться за жизнь каждый день, или не сможет.

—   «Куры» помешают бороться?

—   Должна быть стабильность борьбы. «Куры» позволят временно не бороться, как свечи и солярка. Из-за них он чуть не замерз, так как сразу не приобрел привычку запасать дрова. Вспомни судьбу ушедших коренных народов: они прекрасно жили до того, как к ним пришла «помощь» западной цивилизации.

—   Но он сам из западной цивилизации.

—   Это — Колыма. Он мог бы частично выживать где-нибудь в обильной сибирской тайге или в тамбовском остаточном лесу. Здесь частично не получится. Или он полностью задействует все свои ресурсы в борьбе за жизнь, или сдохнет.

—   Ох и суров ты. Вообще не нужно помогать?

—   Наоборот: хочу, чтобы он имел шанс. Можешь давать гостинцы. Но немного и несистематично. Чтобы он на них не рассчитывал. Пусть рассчитывает только на себя.

09.03.99

Шаман не стремится ничего скрывать, но говорит со мной, медленно подбирая слова. Это напоминает мне мои объяснения сложных концепций студентам, не владеющим терминологией. Я прекрасно знаю, что ограничения опыта не дают объяснить многое, даже при владении языком. Как объяснить семилетнему про любовь, например? Просто говоришь знакомые для него слова, которые так и остаются словами.

—   Почему ты не пьешь чай?

—   Пью, когда захочу.

—   При мне не пил ни разу.   

—   Я пью кипяток и отвары.

—   Откуда ты знаешь о травах?

—   Из книг, из жизни.

—   А как ты составляешь новые отвары?

—   Чувствую, что надо делать. Иногда мне снятся составы. После этого я просто знаю.

—   Но как ты делаешь отвары для больных?

—   Они болеют тем, чем я уже болел, и я знаю, что нужно.

10.03.99

Присматриваясь к лечебным процедурам, я следил и за состоянием Шамана, предполагая, что он как-то влияет на больных. Ничего необычного в его внешности не было, но после лечения он, примерно в четверти случаев, был сосредоточен и даже грустен.

—   Что заботит тебя после процедур?

—   Не заботит, напоминает.

—   Что?

—   О том, как начал лечить.

—   Можешь рассказать?

—   Встретил однажды в городе знакомую по юности. Когда-то она была слишком красива, а я слишком застенчив. И не подходил к ней. При встрече ей было сорок, она выглядела плохо и была тяжело больна. Ночью проснулся, вспомнил про нее и вдруг понял, как полечить на расстоянии.