Джек привез Нию к белому жилому дому, отомкнул дверь однокомнатной квартиры и протянул ключ.

Внутри было темно и прохладно. Вентилятор под потолком вращал свои лопасти над чистой комнатой. Все было белым, за исключением тяжелого черного стола, на котором лежала копия сценария с запиской от Леонарда: «Начинаем завтра. После того, как отдохнешь, мы с Мириной ждем тебя на обед в Лос-Хадасе».

Она оставила у портье просьбу, чтобы Леонард позвонил. Когда он позвонил, она вежливо отказалась от приглашения.

– Я хочу выручить тебя, Леонард. Но не хочу встречаться с тобой. Пожалуйста, пойми меня. Просто неловко снова общаться с тобой и Мириной.

Он сказал, что понимает, но Ния знала, что он снова обиделся. Она не могла допустить, чтобы он снова увлек ее. Это было бы для нее самым плохим. Бизнес. Это все, что будет между ними.

Первые два дня съемок прошли блестяще, и Ния была по-настоящему счастлива. Вечерами она прогуливалась с Джеком, Робин Риз и ассистентом Леонарда Дэном Хоувом вдоль растянувшихся на мили пляжей к более населенным местам, где друг к другу лепились бары и открытые кафе. Они пили пиво за белыми деревянными столами, пробовали вино. Любовались закатами солнца над Тихим океаном.

Поначалу у гримера возникли кое-какие опасения из-за того, что Робин и Ния были похожи друг на друга.

– Я могла бы перекраситься в рыжий цвет и загореть до красноты, – предложила яркая Робин.

Обе они были небольшого роста с прямыми светлыми волосами до плеч. Конни, помощник художника по гриму, придумал для Нии «французскую» косу. Волосы Робин оставили свободно падающими на плечи. Героиня, которую играла Робин, красилась ярко-красной, помадой. Ниина Джейн пользовалась приглушенными тонами, постепенно растворяясь в сумасшествии своего второго голоса.

Приятно было снова увидеть Робин. Они работали вместе в одном из ранних фильмов Леонарда. Робин с ее сумасбродными шалостями была для Нии, словно освежающий душ. Вне съемок это была неуклюжая и простая девушка. Но перед камерой она, подобно Джеку, преображалась. Это была сама серьезность с втянутыми щеками и страстным хрипловатым голосом.

Как только съемки прекращались, Робин снова становилась изысканно одетым, насмешливым сорванцом. Ей было только девятнадцать лет.

Пока Леонард и Мирина работали по ночам над сценарием, создавая сюжет на следующий день, Ния, Джек, Робин и Джино, Конни и Дьердь Файн, журналистка, которая писала о многих фильмах Леонарда для «Вэнити фэа» («Ярмарки тщеславия»), танцевали в джаз-клубах Манзанилло. Ели омаров-гриль неподалеку от пляжа. Разноцветные фонарики свисали с проводов, подвешенных среди пальм. Местные жители из Сантьяго торговали ювелирными изделиями и куклами. Торговцы собирались под темными деревьями, спокойно усаживались со своим товаром и глядели на луну.

Как-то во второй половине дня они сидели, выпивая у кафе на открытом воздухе, откуда только что убрали на ночь цветные зонтики. На Робин был короткий сарафан, солнечные очки, как у кинозвезд, украшенные по ободкам фальшивыми бриллиантами, губы покрашены жемчужно-розовой помадой. Волосы она подоткнула под соломенную ковбойскую шляпу.

– Как там дела с гнусной синхронизацией, сеньор Джек? – спросила Робин. – Я хочу сказать, похоже, это не было главной темой в других фильмах Леонарда, не так ли? Или это какой-то вид проникновения со стороны Леонарда? Похоже, чем больше вы сближаетесь с ним, тем больше твоя жизнь просачивается в его фильм? Или что другое?

– А как близко к Леонарду придвинулась ты? – спросил Джек, ткнув её в бок пальцем.

– О, дай мне такой шанс, – возразила Робин. – Какой шанс может быть у меня, когда рядом Мирина делает записи, а Джино снимает нас? О, да, меня действительно возбуждает мысль спать со своим режиссером. Разве это не стало в Голливуде привычным с сороковых годов? Мама предупреждала меня о подобных вещах. Кроме того, – сказала она, поднимая очки на лоб и говоря с южным акцентом. – Все, что мне надо – это мой талант. Я очень хорошо воспитана, к вашему сведению.

Ния посмотрела на пляж, на рынок в тени деревьев, на продавцов в футболках. Робин зашла слишком далеко, защищаясь. Пытается отвлечь внимание. Значит, он спал с Робин, а не с Тэсс. Возможно, между Тэсс и Робин происходило что-то вроде соревнования. Она смотрела на треугольничек паруса над сверкающей водой.

«Ну и что из этого?» – подумала Ния, отбрасывая все мысли о Леонарде, его женщинах, его протеже, его так называемых методах работы. Слава Богу, для нее все давно позади. Просто еще одна роль, которую она когда-то играла. Роль – продолжительностью в двенадцать лет.

На следующий день Леонард решил снимать сцену на рынке. Ния читала эпизоды, в которых ее героиня начинает ломаться, слышать голоса, четко звучащие откуда-то издалека. Это – голоса свыше, наложенные поверх криков чаек на звуковую дорожку. Джейн преследует женщину, которая кажется ей ее собственным двойником.

– Двойник? – удивилась Ния.

– Новое направление. Вы с Робин так похожи, что Мирина решила сыграть на вашем сходстве.

– Синхронизация запоздала? – пошутила она.

– Это одно и то же, Ния. Именно это я стараюсь внушить тебе в течение многих лет. Мир входит в сюжет. Сюжет вступает в жизнь. Ты хочешь разделить их, сделать совершенно изолированными. Фильм – высокая бетонная стена – твоя жизнь. Словно работаешь на фабрике. Отмечаешь время прихода в начале рабочего дня и время ухода – в конце. Неужели ты не понимаешь? Мир вымышленный и реальный взаимопроницаемы.

– Раньше все было слишком проницаемо. Вот и все.

– Только для тебя, – ответил он.

Они снимали одну из сцен, которые так любил Леонард. Ния-Джейн делает покупки на переполненном рынке под открытым небом. На прилавках разложены соломенные шляпы, ювелирные изделия, одеяла ручной работы. Женщина копается в кипах платьев из хлопчатобумажной ткани, сложенных на столе в тени голубого зонта. Она слышит крики чаек и начинает входить в образ Джейн.

Под рубашками, украшенными яркой вышивкой, шевельнулось черное пятно. Она отодвинула платье. Джино появился с кинокамерой. Маленький скорпион поспешно удирал на край стола. Ния испугалась, задохнулась, чуть не разрушила образ, но сдержалась. Удержала его, зная, что Леонарду понравится. Она застыла на месте. Камера Джино приблизилась. Боковым зрением Ния заметила Леонарда. Он был в восторге, она просто знала. Ния-Джейн отступила назад, прислонилась к стене рядом с куклами. Их головы из папье-маше стучали по доске.