Поиск
Но для чего?

Лонгвиль

Пусть женщин строгость кары устрашает.

Бирон

Любезным быть такой закон мешает.

(Читает.)

«Item: если в течение этих трех лет кто-либо будет уличен в разговоре с женщиной, он подвергнется такому публичному посрамлению, какое только сумеют измыслить остальные придворные».

Мой государь, придется лично вам
Нарушить этот строгий пункт, коль скоро
Французская принцесса едет к нам.
Добиться лично с вами разговора
Больной отец велел ей. Хочет он,
Чтоб вы ему вернули Аквитанью.
Поэтому: иль зря был пункт внесен,
Иль зря принцесса пустится в скитанья.

Король

Об этом мы забыли, господа.

Бирон

Ученье перелет дает всегда:
Учась, как сделать то, чего желаешь,
Ты сделать то, что должен, забываешь;
Пусть даже ты добился своего, —
Что в том? Ты город взял, но сжег его.

Король

Придется отступить нам от декрета:
Необходимость оправдала это.

Бирон

Нас триста раз в течение трех лет
Необходимость отступать заставит:
Ведь от страстей, с которыми на свет
Мы рождены, лишь благодать избавит.
Итак, коль я не соблюду обета,
Необходимость оправдает это.
Поэтому его я подпишу

(подписывает)

И каждого, кем он не будет сдержан,
Бесчестным навсегда провозглашу:
Ведь я соблазну, как и все, подвержен.
Но я, хоть мне противен этот бред,
Надеюсь дольше всех хранить обет.
Ужели без забав нам жить три года?

Король

Отнюдь. Один испанец, отпрыск рода
Дворян кастильских, при дворе гостит.
Он искушен во всех новинках моды;
Сентенциями мозг его набит;
Он из людей, которых опьяняет
Звук собственных речей, как сила чар;
И правый, и неправый избирает
Его судьей в решенье разных свар.
Армадо, детище воображенья,
Нас будет в час досуга забавлять
И доблесть миром преданных забвенью
Воителей испанских восхвалять.
И, что бы ни сказали вы об этом,
Мне весело с таким лгуном отпетым.
Пускай придворным станет он поэтом.

Бирон

В Армадо пропасть блеска и ума:
Он — рыцарь моды и речист весьма.

Лонгвиль

Коль он с Башкой нам будут раэвлеченьем,
Три года не покажутся мученьем.

Входят Тупица с письмом и Башка.

Тупица. Где здесь король собственной особой?

Бирон. Вот он, приятель. Чего тебе надо?

Тупица. Я самолично представляю собой его величество, потому что состою констеблем на службе его величества; но мне желательно видеть его особу в телесном обличье.

Бирон. Вот он.

Тупица. Сеньор Арм-Арм свидетельствует вам свое почтение. Вышло скверное дело: подробности найдете в письме.

Башка. Ваше величество, в письме и про меня написано.

Король. Это письмо от великолепного Армадо?

Бирон. Как бы ничтожно ни было содержание письма, оно, уповаю на милость божью, выражено высоким слогом.

Лонгвиль. Высокие упования по ничтожному поводу? Дай нам, боже, терпенья.

Бирон. Дослушать до конца или удержаться от смеха?

Лонгвиль. Выслушать кротко и посмеяться умеренно или удержаться и от того и от другого.

Бирон. Отлично, сударь. Пусть степень его высокопарности сама подскажет нам степень веселости.

Башка. Ваше величество, там речь идет обо мне, поскольку письмо касается Жакнеты. Дело в том, что я попался на деле.

Бирон. Как это на деле?

Башка. Вот так что на деле или, согласно букве устава, на трех делах. Я был замечен, когда бездельничал с Жакнетой во дворце, — раз. Я сидел с нею два. Я шел следом за ней по парку — три. А согласно букве устава, из этих трех проступков следует, что они в целом и составляют дело. Ибо из буквы устава известно, что когда мужчина вступил с женщиной в разговор об известном деле, это уже целое дело, согласно известной букве устава.

Бирон. Ну, и что же из этого следует?

Башка. А это уж смотря по тому, какое мне воспоследует наказание. И да защитит господь правого!

Король. Угодно вам выслушать письмо?

Бирон. Мы выслушаем его, как оракула.

Башка. Как в простоте душевной человек слушает веления плоти!

Король (читает). «Великий престолоблюститель, наместник тверди небесной и единый владыка Наварры, земное божество души моей и питатель тела».

Башка. А ведь о Башке пока что ни слова!

Король. «Случилось так…».

Башка. Всегда что-нибудь случается, но если он пишет, что случилось так, он, по правде говоря, не стоит того, чтобы с ним что-нибудь случалось.

Король. Стой смирно!

Башка. А я всегда смирный, как всякий, кто в драку не лезет.

Король. Ни слова!..

Башка…о чужих секретах, покорнейше прошу.

Король. «Случилось так, что, постигнутый черной меланхолией, решил я вверить свое мрачно-подавленное настроение целительному действию наилучшего в мире лекарства — твоего животворного воздуха — и, как благородный дворянин, предпринял прогулку. Ты задашь вопрос: в какое время? Около шести часов, то есть в ту пору дня, когда охотнее всего пасутся стада, клюют корм птицы и люди садятся за свою трапезу, которую они нарекли ужином. Это все, что могу я сказать о времени. Теперь о территории, — я имею в виду территорию, по которой я следовал, прогуливаясь: ее именуют твоим парком. Что же касается места, — я разумею то место, где стал я очевидцем непотребного и наипредосудительнейшего происшествия, извлекающего из моего белоснежного пера эбеновые чернила, которые ты усматриваешь, созерцаешь, зришь и видишь в настоящую минуту, — что же касается этого места, то оно расположено к северо-северо-востоку, на восточной стороне западного угла твоего замысловато-извилистого сада. Там-то и явился взору моему этот недоумок, этот деревенщина, это низкое ничтожество, служащее к твоему увеселению…»

Башка. Это про меня?

Король.«…Это невежественное и непросвещенное создание…»

Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: