После того, как оказались пущены в ход все, или почти все, машины, встал вопрос об амортизации. Вместо износившихся машин, надо покупать новые, чтобы обеспечить непрерывность производства. Мало этого, вместо устаревших машин, надо покупать машины новой конструкции. Мировой рынок контролирует нашу отсталость изо дня в день во всем производстве в целом и в каждой отрасли в отдельности Каким путем? Через движение цен. Тов. Сталин пытался истолковать мою мысль о контроле мирового хозяйства над нашим в смысле какой-то системы Дауэса и спрашивал, не имею ли я в виду каких-либо чрезвычайных уступок иностранному капиталу в виде концессий и пр. По поводу такой постановки вопроса приходится просто пожать плечами. Вопрос решается не системой Дауэса, а марксовым законом ценности. Ленин говорил, что мировой рынок нас будет экзаменовать. В том же самом смысле, в каком Ленин говорил об экзамене, я говорил о контроле. В основе своей экзамен этот производится непрерывно и притом автоматически. Если в какой-либо отрасли капиталистическая техника сделает новый и большой шаг вперед, а мы оста

немся при старых методах, то это скажется в новой дополнительной раздвижке цен, а значит, в уменьшении нашего удельного веса, в ослаблении наших позиций, в большей нашей уязвимости для всякого рода интервенций. Значит, мы вынуждены равняться по мировой технике.

Маркс различает амортизацию физического износа машины и амортизацию ее морального износа. При непрерывном развитии техники машина выходит из строя задолго до того, как она изношена физически. Разумеется, наряду с передовыми предприятиями существуют и отсталые. Но капиталист передового предприятия вынужден амортизировать моральный износ своих машин. Это есть уплата за прогресс техники. Уплата эта возвращается с избытком через снижение себестоимости. Капиталист, неспособный своевременно обновить морально износившегося оборудования, будет сдвинут из первой линии во вторую и третью, а в известных условиях и вовсе раздавлен. То же относится к целым отраслям промышленности отдельных стран и к промышленности в целом. Наша зависимость от мирового хозяйства выражается тем, что мы вынуждены равняться не по нашим только открытиям и изобретениям, но по прогрессу мировой техники, своевременно амортизируя не только физический, но и моральный износ нашего оборудования.

Разумеется, этого не надо понимать так, что задача должна быть разрешена нами немедленно, или в год, или в два, или в три. Такая постановка была бы ребяческой, но темп нашего развития должен быть таков, чтобы мы во все возрастающей степени приближались технически к производственному уровню передовых капиталистических стран. Наиболее наглядная проверка того, уменьшается ли расстояние между нами и ними или увеличивается, т. е. повышается ли наш удельный вес или снижается, происходит через сравнительное движение цен. Таким образом, вопрос о сравнительном международном контроле не есть "припутывание международного фактора", как выразился Сталин, а вытекает из самого существа нашего положения как составной части мирового рынка, "которому мы подчинены, с которым связаны, от которого не оторваться".

Таким образом, в тех случаях, когда Ленин говорит о построении социализма, как бы выделяя это построение из международной революции и в известном смысле противопоставляя ей, как часть противопоставляется целому, он имеет в виду не построение социалистического общества, а гораздо более скромную и узкую, но жизненную задачу: воссоздание хозяйственного процесса на началах национализированной промышленности, в частности, а для СССР в особенности, обеспечение экономической смычки города и деревни. Это понимал раньше и Сталин. Цитата [Сталина].

Тем самым доказана полная несостоятельность попыток ссылаться на такого рода цитаты и доказательство возможности построения социализма в отдельной стране. Но есть и цитаты другого рода, т. е. такие, где Ленин явно и несомненно говорит о построении социалистического и даже коммунистического общества. Таких цитат немало. Но все они исходят из той предпосылки, что мировая революция пересечется с нашим социалистическим строительством уже на одном из ближайших его этапов и

что дальнейшая наша работа по социалистическому строительству будет совершаться в обстановке братского сотрудничества с другими, более передовыми странами, приступившими у себя к социалистическому строительству. Нигде и ни в одном случае Ленин не мыслит этого социалистического завершения без решающей его победы пролетарской революции в других странах. Когда он говорит о полной и окончательной победе, он имеет в виду не гарантию от интервенции, а именно построение социалистического общества, т. е. бесклассового общества, на высокой технической основе, что он всегда считал, в полном согласии со всеми традициями марксизма, невозможным в отдельной стране, тем более экономически отсталой. Полную и окончательную победу социализма он противопоставляет: а) завоеванию власти как первому этапу, и б) восстановлению хозяйственного оборота между деревней и городом в лице государственной промышленности как второму этапу.

Понимать под окончательной или полной победой ограждение от интервенции ни с чем не сообразно: интервенция угрожает именно на первых стадиях, а если дело дошло до завершения социалистического строительства, то тут уж опасность интервенции будет оставлена позади.

Примеров именно такого подхода Ленина к строительству социализма можно привести сколько угодно. В сущности, каждая речь Ленина, как и наша партийная программа, как и партийная программа комсомола, насквозь проникнуты такого рода международным взглядом, который до самого недавнего времени был совершенно неоспоримым в нашей среде. Если Ленин не всегда, не в каждом отдельном случае оговаривает международную обусловленность нашей победы, то это исключительно потому, что он считает ее незыблемо установленной и потому само собою разумеющейся.

Так, в своей речи на 4 съезде швейников (6 февраля 1921 года) Ленин говорит: "Именно поэтому профессиональные союзы... которые строят новое государство без помещиков и капиталистов и которые, хотя и находятся в меньшинстве, построить новое коммунистическое общество могут и построят, потому что поддержка всех десятков миллионов, которые жили своим трудом, нам обеспечена". (Ленин, т. XX, дополнительный, ч. II, стр. 459).

Таким образом, эта цитата гласит, что наши профессиональные союзы могут построить новое коммунистическое общество и построят потому, что им обеспечена поддержка десятков миллионов деревенской бедноты и вообще трудящейся массы крестьянства. Если эту цитату взять изолированно, то она окажется достаточно пригодной для доказательства возможности социализма в отдельной стране. Во всяком случае, она ни в чем не уступает другим цитатам, которые привлекаются для этой цели. Условием победы коммунистического общества она ставит тесную связь рабочих с десятками миллионов трудящихся. Но в начале той же самой речи мы читаем:

"Капитал, по самой сущности дела, победить в одной стране до конца нельзя. Это сила международная, и, чтобы победить ее до конца, нужны совместные действия рабочих тоже в международном масштабе. И мы

всегда, с тех пор, когда боролись против буржуазно-республиканских правительств в России в 1917 году, с тех пор, когда осуществили власть Советов, с конца 1917 года, мы всегда и неоднократно указывали рабочим, что коренная, главная задача и основное условие нашей победы есть распространение революции, по крайней мере, на несколько наиболее передовых стран". (Там же, сс. 453--4.)

Непосредственно после этих слов, которые сами по себе исчерпывают вопрос, Ленин говорит: "И главнейшие трудности, стоящие перед нами в течение 4 лет, состояли в том, что западно-европейским капиталистам удалось кончить войну, оттянувши революцию". (Там же, стр. 454.)

Вся дальнейшая часть речи посвящена доказательству того, что капитализм, тем не менее, смертельно болен, что мировая революция наступит в достаточно близком будущем, и уже отсюда делается тот вывод, что профессиональные союзы, если сумеют повести за собой десятки миллионов трудящихся, смогут построить и построят коммунистическое общество. Таков ход мысли Ленина всегда и неизменно. Он может в том или в другом случае не оговаривать, как в своей речи швейникам, что "коренная, главная задача и основное условие нашей победы есть распространение революции, по крайней мере, на несколько наиболее передовых стран" но он никогда не забывает, а тем более никогда не отрицает этого условия нашей победы, которое он считает коренным, главным и основным. На этом, казалось бы, даже странно настаивать. То, что Ленин в начале 1918 года назвал передышкой, измеряя время месяцами, стало впоследствии, особенно с осени 1923 года, т. е. с момента тягчайшего поражения германского пролетариата, длительным периодом. Отношение к передышке у самого Ленина изменялось и конкретизировалось вместе с ходом событий. Он стал говорить не о нескольких месяцах, а о десяти-двадцати годах правильных отношений между пролетариатом и крестьянством как условии победы в мировом масштабе. Изменение темпа развития - факт колоссальной важности. Все наши трудности и внутренние споры вытекают в основе своей из этого замедления темпа. Но и самый медленный темп развития не выключает судьбы нашего социалистического строительства из общего хода мировой революции. Мы по-прежнему остаемся, по ленинскому выражению, звеном, а не самостоятельной цепью.