Состой собрался было ответить и уже открыл рот, но жена ударила его в бок острым локтем, и он промолчал.

— Да, — взяла она инициативу в свои руки. — Василий наш раб, и эту статую сделал действительно он.

— Как и прекрасную серебряную вазу с выгравированной на ней головой Тезея? Эту вещицу имел счастье купить один из судей нашего города.

— Да, вазу тоже сделал он.

— И золотую пластинку, инкрустированную опалами, которую еврейский купец подарил своей жене?

— Да, и это его работа. Вы хотели что-нибудь заказать мастеру? Не бойтесь, я могу гарантировать, что вы будете полностью — и даже больше — удовлетворены.

Некоторое время гость стоял, молча рассматривая хозяев, в задумчивости поглаживая свою холеную бороду.

— Нет, я хотел бы купить не результат его труда, — наконец произнес он, — я хочу купить его свободу. Я принес деньги, которых наверняка хватит на эту покупку.

Хохот Елалии напоминал лошадиное ржание.

— Эта покупка тебе не по карману, старик. Мы с мужем отлично знаем, сколько стоит наш раб. Его цена высока. Очень высока!

Гость кивнул головой:

— Да, цена могла бы быть огромной, если не учитывать того, что может произойти в будущем. Кто сможет сказать, что случится завтра? Поднимется ли она или молодой раб по имени Василий вообще ничего не будет стоить.

Тут Состой решил тоже принять участие в беседе.

— Ты что — спятил на старости лет? — грубо набросился он на старика. — Что ты плетешь, старая вешалка? Думаешь, мы простаки, которых легко поймать, оглушив палкой по голове? Ты уже вышел из того возраста, когда так глупо шутят.

— Я знаю, сколько вы заплатили за этого парня. — Старик старался говорить как можно тише, чтобы ни одно постороннее ухо на улице не могло подслушать их разговор. — Чтобы унизить парня, Линий продал его очень дешево. Но теперь он жалеет о своем поступке, потому что, пока Василий жив, у Линия не будет ни минуты покоя. Но этот человек могуществен и богат, он может себе позволить нарушать законы. — Тут гость сделал небольшую паузу, чтобы алчные и неумные хозяева успевали переваривать его слова. — Если сегодня… или завтра ночью молодой человек будет убит, какую цену вы сможете получить за него у Линия? Посмеете ли вы обвинить его перед судом в убийстве? Или согласитесь на эту потерю, не говоря ни слова?

В тесном магазинчике воцарилось молчание. По быстрому и прерывистому дыханию оружейника и его жены можно было догадаться, как жестоко берегся в их душах алчность и страх.

— Если Василий останется у вас, — добавил незнакомец, — то на этой неделе его убьют.

В тишине дуновением ветра прозвучали слова Елалии:

— Я не хочу, чтобы Линий преуспел в своей мерзкой затее. Что нам остается делать?

Гость еще раз оглядел комнату, подошел к прилавку, на котором лежал товар, присел на краешек и достал из складок своей безукоризненно чистой туники бутылочку чернил, лист папируса и тростниковое перо. Быстрыми резкими движениями он написал что-то на листе и протянул его еще не успевшим прийти в себя хозяевам.

— По этой бумаге, — сказал он, — вы сможете получить деньги у банкира Джабеза. Если желание нестерпимо, то вы можете сделать это прямо сейчас. Вы получше за парня вдвое больше того, что когда-то заплатили Линию.

В полумраке лица оружейника и его жены напоминали маски танцоров, прикрепленные к стене. Их бледные гримасы были ужасны. А четыре сверкающих металлом глаза излучали жестокость.

— Через час, когда стемнеет окончательно и все разойдутся по домам, а значит, не будет ни любопытных глаз, ни жадных ушей, мы выйдем из вашего дома — я и Василий. И больше вы нас никогда не увидите.

Дрожа всем телом, Состий подтолкнул жену в угол и зашептал ей на ухо:

— Безумие, если мы поступим так, как он говорит. Подумай, что с нами сделает Линий, если узнает, что мы позволили парню исчезнуть!

Жена с презрением оттолкнула мужа.

— Болван! Когда наступит утро, мы пойдем к властям и заявим, что раб, который стоил нам целое состояние, ночью бежал. Мы попросим помощи, и закон поможет нам.

Она прошептала эти слова очень тихо, но старик, который явно не должен был их услышать, быстро повернулся к ним и сказал тоном, не терпящим возражений:

— Нет, вы не посмеете пойти к властям. Вы здесь и сейчас подпишете бумагу, в которой будет сказано, что вы отказываетесь от владения рабом и даете ему свободу. В этой бумаге будет оговорено, что де-факто и де-юре молодой человек освобождается от всех обязательств по отношению к вам и что вы не будете противиться восстановлению его в гражданских правах.

Елалия была настолько потрясена заявлением гостя, что просто застыла на месте. Теперь незнакомец показался ей еще более странным, чем в начале встречи. Как мог этот человек слышать шепот с такого расстояния? А может быть, он умеет читать мысли? Состий тоже стоял с открытым ртом, пока жена не опомнилась и не уволокла его в самый дальний угол комнаты и там едва слышно сказала:

— Вот что мы сделаем. Сейчас мы подпишем бумагу и получим деньги. А потом пойдем к Линию и скажем ему, что…

— Неужели вы еще не поняли, что я слышу все, чем вы говорите? Более того, я читаю ваши мысли и вижу черные сердца. Вот что я тебе советую, жадная и лживая женщина, откажись от своих мерзких планов.

— Как ты смеешь угрожать мне! — закричала она.

— Ты мне не веришь?

Елалии показалось, что взгляд незнакомца сковал все ее конечности и парализовал мышцы. Как ни старалась, она не могла оторвать глаз от пронзительных очей старика.

— Хочешь, я докажу тебе, что говорю правду? Только что ты подумала, как получишь деньги и спрячешь их в кожаный мешок, который спрятан у тебя на дне старого высохшего колодца. Он находится в погребе твоего дома. Колодец засыпан землей и так хорошо утрамбован, что никто и не подозревает о его существовании. А еще ты подумала о доме, который собираешься купить на эти деньги. Этот дом с фермой называется «Три грушевых дерева».

Обомлев от ужаса, Елалия воскликнула:

— Послушай, муж, давай скорее подпишем эту бумагу и заберем деньги. Не будем вставать поперек дороги этому старику. Он вселяет в меня страх.

3

Чтобы спастись от злобных насекомых, которые роились снаружи, Василий опустил на своем маленьком окне штору. Теперь ветерок совсем прекратился, и теперь в каморке было жарко, как в печи пекаря. Сидя на лавочке у окна, где он работал целыми днями, молодой человек лихорадочно размышлял, что предпринять, если Линий нанесет свой удар. Он был так поглощен беспокойными мыслями и страхами, что не заметил ни отблесков света на стенах комнаты, ни неожиданно появившегося на пороге гостя, который прикрывал ладонью свечу в руке.

— Могу я войти к тебе, сын мой?

От неожиданности молодой человек буквально подпрыгнул, потом бросился к столу и выхватил из кучи инструментов острый резак, которым обычно работал по металлу. Первое, что пришло ему в голову, было, что пришли от Линия.

— Я напугал тебя? — продолжал незнакомец. — Конечно, было бы осмотрительнее окликнуть тебя с лестницы, но я не хотел разбудить соседей.

Василий пригляделся и отметил благопристойный вид ночного гостя. Многочисленные морщинки вокруг глаз придавали его лицу очень доброе выражение. К тому же незнакомец кого-то смутно напоминал молодому человеку. Тут Василию показалось, что свершилось чудо, о котором он страстно молил Господа.

— Я узнал вас! — воскликнул он. — Вы ангел Мафусаил! Вы услышали, как я призывал вас, и явились. Вы… вы тот, кто открывает двери.

Милая мягкая улыбка осветила лицо гостя:

— Нет, сын мой, я не ангел Мафусаил, но рад слышать, что ты призывал его. Очень полезно молиться, когда сон бежит от твоей постели, а душу обуревают черные мысли. Молиться полезно даже тогда, когда не о чем просить. Я не ангел, а простой смертный, и мое имя ни о чем не скажет тебе. Меня зовут Лука, я знаю кое-какие простые средства и лекарства, которые облегчают страдания больных, поэтому меня прозвали Лука Целитель[9].

вернуться

9

Лука Евангелист — автор третьего Евангелия и книги «Деяния апостолов» Апостол Павел именует его в одном из своих Посланий «врачом возлюбленным».


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: