— Два человека, которые отправятся на этих верблюдах, — продолжал Василий, — могут пуститься в путь прямо сейчас. А по прибытии в Антиохию они сообщат, что решение не должно быть принято раньше, чем прибудет наш караван. Мне кажется, что наши гонцы опередят караван на трое, четверо суток и прибудут в город раньше корабля.

Шимхам лихорадочно стал подсчитывать.

— Если за дело возьмутся умелые люди, то они опередят караван на пять дней, — заявил он.

— Могу ли я тоже сказать несколько слов? — сказал Лука и сделал несколько шагов вперед.

И снова головы караванщиков с достоинством склонились. Адам, который в задумчивости почесывал нос, не обратил на слова Луки никакого внимания.

— Я думаю, что сейчас мы с вами выслушали хорошее предложение, — сказал Лука. — Этот план дает нам не только преимущество во времени. Теперь мы рискуем потерять в гонке лишь двух животных.

Адам вскинул голову.

— Если мы примем этот план, то найдутся ли добровольцы? — спросил он.

— Я, — закричал Шимхам, полный энтузиазма. — Дайте мне старого Балдада. У него очень дурной характер, и он очень упрям, но он знает мои привычки и любит меня немного, если… если верблюды вообще могут любить что-то и кого-то. Может быть, многие будут против, но я призываю вас довериться мне. Я обещаю и клянусь своей головой, что если вы дадите мне Балдада, то я приведу его к самой колоннаде в Антиохии прежде, чем наблюдатель в порту заметит парус вашего корабля.

— Хорошо сказано, — проворчал Адам. — Вдобавок ко всему ты дышишь так шумно, что мог бы создать ветер и наполнить им парус того корабли. — А в этом случае он точно прибудет в порт раньше любого верблюда. — Затем он с хмурым видом оглядел погонщиков и спросил: — Кто еще?

На этот раз Василий не стал ждать разрешения говорить.

— Я! Да, я ничего не смыслю в верблюдах, но я готов научиться. Мое желание закончить это путешествие как можно быстрее настолько велико, что я добровольно отдаю себя в подчинение Шимхам а и обещаю беспрекословно выполнять все его требования и приказы.

Девора взволнованно дотронулась до его плеча.

— Но, Василий, сможешь ли ты выдержать такой утомительный путь? — прошептала она. — И эти жуткие лучи солнца, от которых тебя ничто не будет предохранять? Не лучше ли было оставить это испытание тем, кто привык к жизни в пустыне?

Василий не смел поднять глаза. Но нужно было отвечать. Он склонил голову к уху девушки и тихо ответил:

— Мой долг — отправиться сейчас. Если я позволю другим рисковать своими жизнями в то время, как я сам буду путешествовать в комфорте, то мне уже никогда больше не поднять голову. — Затем, после небольшой паузы, он с сомнением в голосе сказал еще об одной причине: — Если я уеду, то избавлю тебя от неловкости. — моего присутствия. Тебе не понадобится давать объяснений по поводу того, что мы спим в разных палатках. И, хочу признаться тебе, что и я сам с удовольствием избежал бы этих объяснений.

В это время Шимхам убеждал совет в том, что он охотно возьмет Василия в спутники и что нет ничего страшного в том, что заботы о двух животных лягут на его плечи. Он лишь предложил выбрать второго верблюда из более молодых и после недолгих раздумий предложил Эзера.

— Он, конечно, прожорлив и ворчлив, — заявил Шимхам, — и чаще предпочитает хватануть зубами за ногу своего наездника, чем ветку акации, но он очень упрям и силен. Я уверен, что он не будет отставать от Балдада. Мне кажется, нам будет трудно подобрать лучшую пару.

Адам обвел глазами всех погонщиков верблюдов и убедился, что они согласны с этим предложением.

— Решено, — сказал он. — Шимхам и новобрачный, Балдад и Эзер. Ну что ж, пусть молодость покажет себя. Удачи вам в трудной дороге.

Адам запустил руку в блюдо с отварной бараниной и, выудив оттуда мозговую кость, стал с наслаждением посасывать ее. Но когда он увидел приближающегося Василия, то поспешно встал, бросив кость обратно на блюдо. Его подбородок и пальцы блестели от жира.

— Ты говорил, что очень беспокоишься за своих верблюдов, — сказал молодой человек, — Я пришел к тебе с предложением купить у тебя ту пару верблюдов, которые пойдут со мной и Шимхамом в Антиохию.

Адам проворчал что-то себе под нос, затем сказал:

— Балдад и Эзер дорого стоят. Очень дорого. Ты хоть имеешь представление о том, сколько стоят верблюды?

— У меня есть деньги. И я ничего не знаю о ценах на верблюдов, но меня это мало беспокоит. Я предпочитаю отдать все до последнего обола, лишь бы не быть тебе больше обязанным. Никогда и ни в чем.

Краем глаза Адам внимательно изучал своего собеседника.

— Словно маленький храбрец ты пытаешься противостоять мне. Это уже что-то новенькое!

— Я уже достаточно натерпелся от тебя. Не скрою, что если сегодня вечером я покину лагерь, то с надеждой, что не увижу тебя больше.

— И ты тоже давно стоишь у меня поперек горла. Опасности, которые ты повстречаешь на своем пути, на мой взгляд, никогда не окажутся маленькими. У меня имеются достаточно веские причины, чтобы ненавидеть тебя, но ты ничего не можешь поставить мне в упрек за исключением сарказма. О да, я продам тебе этих верблюдов! И за очень высокую цену! По крайней мере я испытаю чувство удовлетворения от того, что мне удалось надуть тебя.

Несмотря на то, что молодой человек и понятия не имел, какова цена верблюда, сумма, которую назвал Адам, показалась ему фантастической. Так как Василию мало приходилось в жизни считать, то ему понадобилось какое-то время, чтобы убедиться в теш, что оставшихся денег ему хватит на путешествие, которое его еще ожидало в будущем. Но когда он все рассчитал, то не сомневался ни секунды.

— Я согласен, — сказал он.

Адам в нетерпении щелкнул пальцами.

— Ты что же, не хочешь даже доставить мне удовольствие и поторговаться? Все понимаешь и не хочешь, чтобы у меня осталась иллюзия, что я хитро облапошил тебя? Нет, не хочешь. Конечно, ты же очень гордый. Ты предпочитаешь прямо смотреть на меня своими васильковыми глазами и думать при этом: «Мне не о чем разговаривать с этим барышником». Ну что ж, раз ты не хочешь доставить мне эту маленькую радость, то покончим с этим поскорее.

Василий снял с пояса кошелек и принялся отсчитывать деньги. Но несмотря на все свое желание сделать это быстро, он был настолько неловок, что процесс затянулся, а Адам в нетерпении даже стал притопывать одной ногой.

— И один совет, — добавил хозяин каравана. — Ты муж малышки Деворы, и только ради нее я хочу, чтобы тебя не надували всю твою жизнь, как это произошло только что. Ты должен знать цену вещам и научиться защищать себя!

Василий, наконец, закончил отсчитывать деньги. Он передал монеты Адаму. Тот, в свою очередь, скрупулезно пересчитал их перед тем как спрягать за пояс.

— Думаю, что сегодня вечером мы с тобой квиты. Ты посчитал ниже своего достоинства торговаться со мной, а я нагло облапошил тебя. Да, да, мы квиты. А теперь я хочу дать тебе еще один совет. И я даю его без всякой задней мысли. Сейчас иди и ложись спать и спи до полуночи. Тебе понадобится все твои силы до последней капли. А в это время Шимхам соберет все необходимое и подготовит животных. Думаю, это в последний раз, когда я обращаюсь к тебе. Но я не двуличен и поэтому не говорю: «мир тебе». Все, что я желаю тебе, так это хорошего путешествия, быстрого. И никаких несчастных случаев. Эти пожелания не ради тебя, а ради малышки Деворы.

— Ну что ж, — сказал Василий, — хоть один раз мы согласились друг с другом.

После разговора с Адамом Василий отправился в маленькую палатку, в которой жил Лука. Когда молодой человек попросил своего у друга разрешения поспать до полуночи, врач в растерянности посмотрел ни него.

— Какое странное поведение, однако, сын мой! — воскликнул он. — Что с тобой случилось? Может быть, сын мой, ты поссорился со своей женой?

— Нет. Все, что я могу сказать тебе, так это то, что нахожусь здесь по просьбе Деворы, — затем добавил после небольшой паузы. — Но если кто и виноват во воем, что происходит, так это я.