«Он не хотел, чтобы я был его падаваном. Он стал моим Учителем из чувства долга».

Энакина часто осаждали подобные неприятные мысли. Иногда это было даже хуже, чем воспоминания о тускенской деревне — там были одни лишь призраки. Иметь же дело с собственными обидами и сомнениями по поводу уважаемого и любимого Учителя было гораздо тяжелее.

— Займусь текущим ремонтом, — сказал Энакин, хватая разбитый комлинк с самодельной стойки. — Я ненадолго.

Таким образом он обычно давал понять, что хочет побыть один. Кеноби никогда не спрашивал почему. Обычно уединение требовалось для того, чтобы выйти на связь с Падме или написать ей письмо, которое можно будет отправить при первой возможности. Тяжело быть в разлуке. Еще тяжелее сохранять отношения в тайне.

«Никаких привязанностей. Знаю. Но я не могу так жить, Учитель».

Двумя этажами ниже поста наблюдения Энакин нашел тихую комнату и устроился в углу. Должно быть, когда-то она была предназначена для досуга. На одной из разбитых выстрелами стен помещался огромный видеопроектор с голографическим экраном и торчащими наружу проводами. Все было густо усеяно черными осколками пушечного ядра, пролетевшего через всю комнату и оставившего дыру в дальней стене.

Плюшевые кресла, отливающие зеленым фарусским шелком с коротким ворсом, были перевернуты набок, рядом валялись отломанные деревянные ножки. Светлая набивка была рассеяна по всему полу.

Энакин почти машинально разобрал комлинк. Электроды и гаечные микроключи в его руках будто были его продолжением. Процесс сборки всегда успокаивал его мысли, проясняли голову, позволяя тщательно обдумать что-то важное.

«Скайгай. Уверен, она думает, это остроумно. Но это такое ребячество».

Асока не на шутку раздражала его.

Он не мог до конца объяснить почему. Возможно, потому, что ответственность и власть над кем бы то ни было никогда не доставляли ему удовольствия.

Еще она слишком много говорила. И еще — была слишком самонадеянной и дерзкой, в наивно-веселой манере давая им советы, как будто он и солдаты-клоны были необстрелянными юнцами.

«Совет Джедаев тоже от меня отказался… Даже если тебе посчастливилось стать Избранным, это не имеет ровным счетом никакого значения, учитель Йода не стал меня обучать — как и Винду».

Каждый из членов Совета Джедаев был слишком занят, чтобы помочь ему понять, что означает эта его собственная ужасная, ломающая галактику сила и как ему следует жить в ее тени.

Он до сих пор этого до конца не понял.

Энакин воскресил в памяти тот день, когда он стоял в сверкающем парадном зале Совета Джедаев, охваченный, как ему казалось, страхом, смущением и замешательством. Но кто такие эти учителя и какое право они имеют вмешиваться в его жизнь, насильно отрывать от родины, внушать, что он должен «выполнить свое предназначение»? Он чувствовал тогда, что единственным, кого по-настоящему волновала его судьба, был Учитель Квай-Гон Джинн. Но они не позволили ему обучать Избранного.

Квай-Гону, конечно, не было дела до мнения Совета Джедаев. Он бы в любом случае обучал его, сделав настоящим падаваном. Но он не пошел на такой шаг.

«Почему я вспоминаю все это сейчас? Все это навсегда осталось в прошлом. Потом было достаточно бед, чтобы вытеснить воспоминания об этом».

Возможно, ему так никогда и не удастся оправдать Квай-Гона в собственных глазах.

Единственное, что он по-настоящему мучительно переживал, была гибель его матери. Тогда он не думал даже о Падме.

Энакин понял, что перебрал весь комлинк, даже не отдавая себе в этом отчета. Он проверил выключатели электропитания — заработало с первого раза. Иногда маленькие победы очень много значат.

«Может быть, я ей понравлюсь. Может быть, ее тоже никто не хотел обучать».

Энакин не хотел думать об этом, но он на своей шкуре знал, каково быть отвергнутым. Пришло время проверить, сможет ли он исправить незаладившиеся с самого начала отношения со своим новым падаваном так же легко, как починил комлинк.

ЦЕНТРАЛЬНАЯ ПЛОЩАДЬ — КРИСТАЛЛ-СИТИ

Рекс пробирался сквозь руины, в которые теперь превратилась когда-то прекрасная городская площадь. Новый падаван Скайуокера шагал рядом.

Капитан-клон, который кратко обрисовал ей ситуацию на позициях республиканских войск, надеялся, что она оценила их стремительное выступление. Интересно, как быстро она поймет, что Скайуокер не тот человек, который снисходителен к глупости. И если бы она еще немного продолжила в том же духе, то горько пожалела бы о своей недальновидности.

Солдаты любили Скайуокера — он был как отец солдатам, понимал их, но — существовала та грань, которую лучше было не переступать. Скайуокер не принимал возражений — и Рекс не считал это слабостью. Напротив, это необходимая черта настоящего командира. Очень важно уметь показать, кто в доме хозяин.

Какое-то время Асока молчала, затем, взглянув на него, спросила:

— Разве тебе не положено быть в шлеме?

Под сапогами Рекса хрустели мраморные осколки, в которые превратился разбитый вдребезги фонтан.

— У меня есть свой головной телефон. — Он похлопал себя по уху. В голове промелькнуло: «Надо как-нибудь рассказать ей о специальных возможностях шлема». И продолжил: — …Одна из наших задач — отслеживать снайперов.

— А вы не думали о том, чтобы передвинуть эту линию назад? — Асока показала рукой на огневые рубежи. Казалось, она совсем не слушала его. — Тогда эти позиции станут более выгодными.

А! Похоже, нахальства ей не занимать. Еще не хватало, чтобы она начала критиковать их тактику и стратегию! Это ведь был не ребенок-клон. Она была из породы всезнаек или, по крайней мере, боялась признать, что чего-то не знает. Нужно было с этим разобраться — иначе Скайуокер не оберется с ней хлопот.

— Спасибо за совет, но генерал Скайуокер думает, что они на правильном месте.

— Но им нужно надежное прикрытие.

— Им также нужна дальность полета.

— Что если я отдам тебе приказ передвинуть орудия? Ты капитан, а я джедай, так что по статусу я старше тебя по званию.

— По статусу ты всего лишь малолетка.

— Я — падаван…

Она хотела что-то сказать, но осеклась. Рексу не пришлось ее перебивать.

— Послушай, детка, — терпеливо сказал он, — придется объяснить тебе реальное положение дел.

Асока посмотрела на него исподлобья. Рексу не приходилось иметь дело с тогрутами, поэтому он не знал, как надо обходиться с ней. Но как должен вести себя джедай, он знал прекрасно. Она вела себя иначе.