– Вот и весь разговор, – наконец подал голос Брыжч, подступив на шаг. – До сумерек больше ни слова не обронит. Так и будет сидеть.

– А вечером что-то изменится? – резонно спросил Миххик.

Псарь пригладил торчащие усы, сглотнул. Взгляд его метнулся к водоему. И Савельев догадался, в чем дело.

– Русалка покажется, – проговорил Брыжч. – Патрон с ней как поворкует – будто прежний становится. А к рассвету... – он махнул рукой, давая понять, что все возвратится на круги своя.

– Сейчас ее нельзя позвать? – спросил Нео.

Псарь покачал головой.

– Нет, она к себе только патрона допускает. Меня едва увидит – под воду уходит. Ежели хотите, оставайтесь до вечера. Или на ночь – гости у нас редко бывают. Хоть не скучно будет. После рандеву и переговорите с Врадликом. Дом у нас пустой, воровать нечего. Все уже и так вынесли да спродали. Ну а что удумаете – собак спущу, – он указал на глухие заросли винограда, за которыми, видимо, находился вольер. Оттуда доносился лай и скуление.

– С удовольствием заночуем у вас, – сказал Миххик.

Брыжч кивнул.

– Ну, тогда устраивайтесь. На патрона не обращайте внимания, он не возразит. На втором этаже две комнаты в южной части занимаем мы, а остальные свободны. На всех хватит. А я пойду покамест собанек покормлю. – И он направился по дорожке за особняк.

Немного постояв на лужайке, друзья направились к дому.

Внутри царил сумрак, воздух был сухой и пыльный. Коридоры и комнаты, очевидно некогда полные роскошной утвари, пустовали. Лишь на стенах белели пятна, где когда-то были приставлены диваны, шкафы и висели картины.

Только в большой гостиной обстановка была обжита. На противоположной стороне комнаты разинул обугленную пасть старый камин. В воздухе ощущался легкий запах дыма. Слева имелась подставка с кочергами и мехами для раздува углей. Справа к камину примыкала кованая полка, в которой были сложены сухие поленья. Напротив очага, на круглом коврике, меж двух просиженных кресел, был низкий столик с оплавленной свечой и парой пустых бокалов. По обе стороны, у стен, стояли две софы, обитые бежевым протертым шелком.

На втором этаже была примерно та же картина. В нежилых комнатах кровати были накрыты посеревшим полотном, а большие окна задернуты занавесками.

 Друзья разбрелись выбирать себе апартаменты.

Жека облюбовал крайнюю западную комнату. Он подошел к окну, отвел занавеску. Отсюда хорошо было видно сад и барона, сидящего у пруда. Нео особенно не заморачивался – и занял соседние с магом покои. Миххик и Топольский разместились в следующих за ним.

Оставив вещи, товарищи вышли наружу, дабы прогуляться и осмотреть владения Врадлика. Брыжч любезно устроил им экскурсию по хозяйству. Мужчина с увлечением рассказывал, как здесь было хорошо, какой царил порядок до того исчезновения жены Бринздэша. Показал собачник и вольеры со своими подопечными. Питомцев оказалось семеро: это были худые гончие псы с узкими вытянутыми мордами.

Так, неторопливо, день катился к закату, кутая старый сад барона в мягкую шаль вечерней мглы.

Брыжч отправился на кухню готовить ужин. Миххик и Топольский вызвались ему помогать. Нео сидел на крыльце под скатом козырька и так же заворожено, как Врадлик, глядел на темное пятно пруда, посапывая трубкой. К нему подсел Жека, достал и свои курительные снасти.

– Где огнем разжился? – спросил волшебник, прикуривая. Нео выпустил облачко дыма, сказал с ноткой гордости:

– В камине угли раздул.

– Да ты у нас теперь самостоятельный, – похвалил маг.

Максим странно вздохнул, глядя на отблески лучей закатного солнца на воде.

– О чем задумался? – Жека взглянул на Черкашина. Тот поджал губы, затянулся табаком.

Нео долго молчал, прежде чем ответить.

– Вспомнилось одно... – неуверенно начал Максим. – Мне двадцать пять было. Ну и как-то простудился сильно, температура поднялась под сорок. Даже сознание терял. – Он помолчал. – И тогда на помощь мне пришли не супергерои, а простые люди. – Максим вновь умолк. Затем с теплом в голосе сказал: – Мои папа и мама. Помню, отец отпросился с работы, вернулся домой, посадил  меня в машину и через весь город, на полном ходу, отвез в больницу. Диагноз врачи поставили неважный – запустил я простуду, в легких начала скапливаться жидкость. Срочно нужно было ставить дренаж. А у меня ведь ничего не было тогда. Студент пятого курса. Никаких доходов толком... Все – родители. Все они, понимаешь? Платили, еду привозили, заботились, подбадривали. – Черкашин засопел трубкой. – И только на больничной койке до меня дошло: никакие они не герои эти чудо-мэны с большими мускулами да крутыми способностями. Настоящими супергероями для меня в тот день и навсегда стали мои родители. Те, кто ограждал от бед и выдергивал из самых безнадежных передряг. И только в двадцать пять лет до меня дошло, как я их люблю.

Жендальф с недоумением и уважением взглянул на друга.

– Нет, ну согласись надо быть сверхчеловеком, чтобы вытерпеть такого оболтуса, – разогнал неловкость Максим.

Маг улыбнулся и кивнул.

Черкашин затянулся табачком, и спросил:

– Ты давно знаешь Савельева?

Брови мага вытянулись, он кивнул:

– Давненько. А что?

– Да какой-то дядя Миша нелюдимый. Говорит в основном по делу, серьезный, весь в себе.

Жека выпусти дым, сказал:

– На то есть причины. Так было не всегда.

– Персонаж? – утончил Макс. Жека отрицательно покачал головой. Может быть, он бы рассказал Черкашину больше, но в этот момент к ним вышел Топольский.

– Ужин готов, – сообщил Олег.

– Твои кулинарные способности вызывают большие сомнения, – заявил Максим, поднимаясь и выколачивая трубку о перила.

– Нормально я готовлю, – возмутился вампир.

– Упырь-меню? Борщ на кровище, вареники в красной сметане, сырые котлеты...  – принялся перечислять Нео.

– Так вкусно рассказываешь, – Топольский шумно сглотнул слюну.

– Ага. Вернемся домой – трек для тебя запишу, кулинарный, – пообещал Максим. – Будешь меня слушать, когда захочешь, слюни пускать.

– Пожалей мои уши, – взмолился Олег.

Они прошли на кухню, там уже сидели Брыжч и Миххик.

Нео взглянул на гастрономическое творчество друга и картинно прижал руки к груди.

– Олежка! Родной! Забираю свои слова назад. – Он подошел к столу, сел напротив тарелки с ужином, склонился, с напускным восторгом рассматривая «блюдо». – Гениально! Это шедевр! Magnifique! – воскликнул Черкашин. – Только истинный столовый гуру мог создать нечто оригинальное: хлеб с ветчиной! – Он подхватил большой бутеброд и надкусил. Хлеб был свежий, мягкий, а ветчина сочной, подкопченной. – Не, ну ниче так... – смягчился Максим.

Все ужинали, кроме Олега. Брыжч взглянул на него, спросил:

– А вы чего не едите?

– Я уже перекусил, – сказал Топольский, и быстро добавил: – Нахватался, пока готовил.

– А-а-а... – протянул собачник.

В этот момент, где-то в глубине дома, тяжело пробили часы. Шесть вечера.

Брыжч отложил недоеденный бутерброд, утер усы, сказал строго:

– Все. В сад ни ногой. У патрона свидание начинается.

Поужинав, мужчины разбрелись по дому: Нео исследовал комнаты, Брыжч с Миххиком и Топольским отправились в гостиную и, рассевшись по креслам, курили и о чем-то беседовали.

Жека поднялся к себе. Он осторожно подошел к окну, отвел занавес и взглянул во двор. Барон преклонился на одно колено на краю пруда и терпеливо ждал. Спустя некоторое время, перед Врадликом вынырнула русалка. Волшебник пристально всмотрелся в диковинное создание. Она была действительно красива. Тонкие девичьи черты лица, мягкий овал лица, большие, чарующие глаза, полные губы. Длинные нефритовые волосы липли на плечи и манящую грудь. Русалка показалась из воды до пояса. Барон протянул ей руку, и она вложила в нее свою ладошку, прильнула к Брынздэшу. Они о чем-то говорили, Врадлик порой нежно проводил пальцами по ее нежно-зеленоватой коже, гладил ее руки и  плечи.

Их свидание длилось около получаса. К удивлению волшебника, они ни разу не поцеловались, даже на прощание. Русалка лишь обвила тонкими ручками барона за шею, что-то шепнула ему на ушко и лукаво улыбнувшись, скрылась под гладью воды. Врадлик долго смотрел, как гаснут круги на воде. Затем он медленно поднялся, отряхнулся, и бодрым шагом направился к дому. Жека торопливо вышел из комнаты и спустился по лестнице. Послышался скрип входной двери. По коридору маг направился в просторную прихожую, где уже были Брыжч, Топольский, Нео и Миххик.