- Эдик, у меня нет...

- Я думаю - сраные гуманитарии.

Тут он опять поймал взгляд Ланы, улыбнулся, точно получив разрешение, и продолжил, глядя уже только на меня:

- Гуманитарий не знает, как вырабатывается электрический ток, и если спросить его, как же он вырабатывается, благодаря каким таким изобретениям? Что он скажет? Он скажет - «да мне не интересно, давайте все же поговорим о ранних текстах Велимира Хлебникова, и я вам объясню, отчего вы всю жизнь думаете, что читаете, а на самом деле жрете помои». И тут же...

Лапша бросил вилку на стол и та, отскочив от тарелки, упала на пол.

- Тут же этот гуманитарный некто включает лампочку или включает свой проигрыватель. И тот факт, что он ничего не смыслит в электромеханике, не мешает ему наслаждаться этим самым электричеством. Ему плевать, что там происходит, плевать ему на разность потенциалов и на трехфазную электросеть, срать на тлеющий и коронный разряды, плевать на квантовые эффекты в диодных лампах, совершенно ему плевать на принцип работы транзисторов, а удовольствия от потребления электричества меньше не становится. Почему так происходит, скажи?

- Лапша, я совсем не то имел в виду.

- Что не то?

- Ну в смысле. Мне нужна...

Про помощь прозвучит глупо.

- У меня, даже будь желание, нет ресурсов. Дорого обошелся твой предыдущий визит.

- И что нам делать?

- Ничего не делать. Для того, чтобы заниматься наукой, нужно не только знать несколько умных слов, Фридман.

- Стоп, - Лана взмахнула вилкой как дирижерской палочкой, - то есть мы протопали километров шестьдесят, чтобы ты попросил какого-то парня по-быстрому сделать тебе какой-то там лазерный трансформатор? Тебе нужно в космос, и ты полетишь туда на ионах?

- Не трансформатор.

- А, ну это, конечно, меняет дело. Спасибо, - это она Лапше. - И за обед спасибо. До свидания, мальчики!

- Стой!

Встала и ушла. Она просто встала и ушла.

- Как... что...

Через минуту хлопнула входная дверь. Не знаю, почему я не попытался ее остановить, пока из коридора раздавалось какое-то шуршание.

- Пусть идет, - сказал Лапша и я просто сидел, как приклеенный.

И вот мы некоторое время сидели так и ждали, хорошо, только я ждал, что она вернется.

Но она не вернулась.

***

На столе перед компьютером лежала механическая рука. Сквозь тонкое покрытие из какого-то легкого металла проглядывали схемы и провода, как кожа, кости и вены. А еще, если присмотреться, с внутренней стороны этот металл покрывали заклятья сетевого кода. Гнездо нервных окончаний, которое должно соединять протез с культей, обгорело.

- Что это?

Дотронуться бы до этой штуки, но я не решился. В комнату вошел Лапша. В руках у него была небольшая стопка бумаги.

- Садись, - велел Лапша, устраиваясь в кресле за своим электронным монстром, и усмехнулся:

- В ногах правды нет.

Поймал мой взгляд.

- В руках, впрочем, тоже. Я тебе тут кое-что принес. Да садись ты уже.

Я сел на диван. На самом краю стола возле забитой пепельницы, воющей гниющими окурками, лежала мятая белая пачка сигарет с оторванной крышкой. Из бункера я взял только две пачки и вторая кончилась на подходе к дому Лапши.

- Можно?

- Бери, конечно. Итак, - Эдик похлопал по карманам, вынул коробок спичек, поджег одну, я подкурил. Он почему-то выглядел виноватым.

- Из какого ты года?

- Семидесятые по старому - примерно, точно я не знаю. Ты ошибся в расчетах.

- Я ошибся?

- Это все ты затеял. Сказал, что нашел способ мне помочь. Слушай, - я стряхнул пепел прямо на пол, - пока мы тут разговариваем...

- Что?

- Мне нужно спешить.

- Куда?

Я замялся.

- Мне... - глаз задергался, - торопиться, я умру, если не успею выйти за пределы поля.

Лапша надолго задумался, глядя куда-то сквозь меня. Облизнул губы.

- Дело такое. У меня есть два предложения. Точнее, два шага. В первом случае мы с тобой берем за аксиому, что вся та шизофрения, которой ты мне тут налил в голову - чистая правда. Так?

Я перестал что-нибудь понимать.

- Так.

- Хорошо. Тогда слушай. Нам нужно понять, что конкретно ты умудрился изменить. Трансформаторы, - усмехнулся, - это здорово, конечно, но у меня, если мы разыгрываем первый сценарий, есть инструкции. Ты знаешь философа Бибихина?

- Я... не...

Он послюнявил пальцы, отсчитал несколько листов и отложил.

- Слушай. Техника не хочет иметь ничего общего с грабежом. Техника никогда не притронулась бы сама разрушительно к земле. Она показала свою способность улучшить человека телесно и духовно и помочь природе. Но, может быть, сама, не будучи грабежом, она провоцирует грабеж?

- Что это?

- Вирус. Просто молчи и слушай. Сам просил.

Он огляделся, хмыкнул.

- Ладно. Слушай дальше. Откуда-то, как ледяной ветер, в современный мир просачивается уверенность, что все тихое, робкое, нежное, как ландыши: редкие птицы, мшистые луга, чистые ручьи, нетронутые чувства - обречено; что все это прекрасно и драгоценно, но беззащитно: будет растоптано силой, которая в отличие от всего беззащитного, увековечивает себя, потому что может и смеет взять и, между прочим, взятое распределить. Эта сила - она еще сильнее оттого, что смеет взять и технику, применить ее таким способом, каким сама техника, пока она остается техникой, никогда бы не посмела, - не только грабит, она умеет и награбленное поделить, раздачами привлекая миллионы. Понял да? Экзистенциальный торрент-трекер.

Лапша усмехнулся.

- Ее стиль, - вернулся к чтению. - Есть стиль как раз те высказывания с восклицательным знаком, третий тип их, никогда не встречающийся в подлинной науке и технике: повелительный императив. Эта сила еще в древнем Риме назвала себя империей.

- Лапша, - я так растерялся, что даже забыл про срочность и важность своего дела.

- Что ты несешь?

- И то, что в современном мире так часто повторяется слово с тем же корнем и в том же смысле, - не дань истории, не прихоть публицистов, не преувеличение и не иносказание. Слово грубо называет реальность, которая хозяйничает на планете, может быть еще скрытнее и глубже, чем замечают публицисты. Империализм личности, империализм человека - за разными империализмами, надо думать, стоит какой-то один, засевший так глубоко, что наши слова его не достают, их в принципе не хватает. Действующее начало постоянно в работе - и не дает на себя действовать; пользуется наукой, само от научной хватки ускользая. Наука перед ним слепа.

И замолчал. И мы долго так сидели. До тех самых пор, пока за окном вдруг не прокатился раскат грома. Спустя еще секунду или две по стеклам забарабанил дождь. Лапша удивленно посмотрел в окно.

- Дождь? Нет, ты это видел? Ты видел? Ситуации глупее просто придумать нельзя.

Мотнул головой, будто бы не веря себе. Опять посмотрел на меня.

- Слушай, Фридман. А тебе не кажется, что это похоже на миссию в реконструкции, у которой есть определенный лимит времени на выполнение?

- Чего?

- Это вторая моя мысль. Лана встала и ушла, соображаешь? Как NPC. Не нужна - ушла. Логично и просто. А потом мы не сели собирать твой генератор Бубликова, нет, ты послушно протопал сюда и стал слушать эту вот замечательную ерунду, которую сам же и поручил мне тебе прочитать. Звучит более чем здорово, а? Ты личность впечатлительная, но я, получив память, зацепился в первую очередь. Ты прошляпил время выполнения квеста, а мир открытый, геймовера попросту нет. Ходи где хочешь, делай что хочешь. Да изредка волнуйся, что тебе все время куда-то пора.

- Я был в реконструкциях, там не так. И нельзя оказаться в реконструкции, а внутри нее войти в еще одну, а потом выйти.

- Почему?

- Не знаю.

У меня внутри зашевелилось что-то липкое.

- Давай так...

Лапша быстро провел рукой по столу, и на столе появился оранжевый голографический дисплей. Затем Лапша тронул что-то на нем, и дисплей раздвоился. На втором стали видны какие-то криптограммы и знаки.