Учитывая обширные связи и боевые заслуги Павла Скоропадского, а также тот немаловажный факт, что именно его славный предок Иван Скоропадский, приведший на помощь русской армии под Полтаву гораздо больше казаков, чем являвшийся формально гетманом Иван Мазепа и кошевой атаман Запорожского войска Константин Гордиенко вместе взятые привели на помощь шведам, был назначен Петром Великим правителем Украины, именно Павел Скоропадский считался почти что неоспоримым кандидатом на это почетное звание «Гетмана» (царскою милостью). Но, по трезвом размышлении, Павел Скоропадский отказался от предложенной ему чести стать «придворным гетманом» (может быть, в его отказе сыграло определенную роль и то, что в петербургском доме Скоропадских относились не без некоторого сочувствия к памяти Ивана Мазепы).

До самого начала в 1914 году Великой (или Великой Отечественной, как ее еще называли современники описываемых событий) войны Павел Скоропадский — владелец нескольких богатых имений в Черниговской и Полтавской губерниях — занимался благотворительной деятельностью. Кроме того, он вложил немалую часть своих личных средств в восстановление боевой мощи разгромленного японцами под Порт-Артуром и Цусимой русского военно-морского флота. Интересно, кто из наших современников и соотечественников сегодня знает что-либо об этой стороне деятельности «босяцкого гетмана»? А надо бы знать!

В 1911 году Павел Скоропадский получил назначение командиром 20-го Финляндского драгунского полка, затем — командиром Лейб-Гвардии Конного полка. 25 марта 1912 года он получил чин генерал-майора и был причислен к Свите Его Императорского Величества. Под командованием Скоропадского вверенный ему полк, по праву именуемый «полком русских шевалье», поскольку в нем традиционно служили сыновья лучших аристократических родов России, вскоре превратился в один из лучших кавалерийских полков Российской империи. И когда разразилась Великая война, полк Скоропадского в одном из первых же боев этой войны, 6 августа 1914 года, наголову разгромил германскую бригаду. За эту блестящую победу генерал-майор Павел Скоропадский решением Георгиевской Думы императорской Конной Гвардии был удостоен высшей боевой награды — ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия IV степени. В те месяцы и годы имя генерала Скоропадского постоянно упоминалось российской печатью в числе славнейших героев Великой войны. В скором времени он принял под свое командование 1-ю гвардейскую бригаду, а 12 сентября 1915 года, после успешных боев под Трисвятами, был повышен в звании до генерал-лейтенанта. 2 апреля 1916 года вступил в командование 1-й Гвардейской кавалерийской дивизией. 1917 год застал генерал-лейтенанта Павла Скоропадского на посту командира 34-го армейского корпуса.

Он осудил отречение Государя Императора от прародительского престола (между прочим, не предусмотренное законами Российской империи, верховным блюстителем и хранителем которых считался сам Государь). Между тем, отречение Царя было расценено многими тогдашними российскими общественными деятелями, придерживавшимися «украинофильских» (то есть направленных, если не на отделение Малороссии от Российской державы, то, по крайней мере, на ее автономию) взглядов, как событие, ознаменовавшее собой утрату Переяславским договором о воссоединении Украины с Россией всякой юридической сил. Ведь гетман Богдан Хмельницкий и его казаки, восставшие против власти польско-литовской «Речи Посполитой» подчеркивали «волим под Царя Русского, Православного» и присягали на верность именно Русскому Православному Царю, а в отсутствие Царя все их клятвы в верности как бы «повисали в воздухе»). Как говорил шолоховский дед Гришака в «Тихом Доне»: «Я своему белому царю присягал, а мужикам я не присягал… Так-то!»…

Не мог не задумываться обо всем этом и Павел Скоропадский. Разрыв династической унии России и Малороссии-Украины настолько оживил теперь уже не просто «украинофильское», но подлинно украинское национальное движение, что весной бурного 1917 года на Украине (остававшейся пока еще в составе России) возник свой собственный представительный орган — Центральная Рада.

На фронте же, неустанно подрываемом и разлагаемом большевицкой агитацией, дела шли все хуже. Еще до назначения генерала Скоропадского 34-й армейский корпус, под влиянием подрывной пропаганды большевиков, первым во всей армии разогнал офицеров и наотрез отказался выполнять приказы командования. С приходом Скоропадского ситуация, однако, переменилась коренным образом. Новый командующий не только молниеносно навел во вверенном ему корпусе порядок, введя железную дисциплину, но и в кратчайшие сроки превратил свой корпус в один из лучших в армии! Достаточно сказать, что после окончательного развала русской армии большевицкими агитаторами корпус Скоропадского разоружился последним изо всех русских армейских корпусов, а Павел Скоропадский остался последним царским генералом, к которому подчиненные, несмотря на кадетско-октябристко-эсеро-анархо-большевицкую «демократизацию», обращались по-прежнему, как при «проклятом» царском режиме: «Ваше Высокопревосходительство».

Солдаты разлагавшейся на глазах русской армии отказывались воевать, утешая себя тем, что «до Урала и Сибири немец не дойдет!» и дезертировали десятками тысяч «делить землю». В отчаянных попытках спасти положение Временное правительство сделало ставку на формирование в составе армии «национальных» воинских частей. Вверенному Павлу Скоропадскому 34-й армейскому корпусу суждено было стать первым соединением, подвергнутом так называемой «украинизации» (он даже получил в августе рокового для исторической России 1917 года официальное наименование «1-го Украинского корпуса»).

Корпус прошел своеобразную «этническую чистку». Из его рядов были удалены все солдаты и офицеры «не украинцы» (то есть, заявившие, что не считают себя украинцами, хотя бы их фамилии оканчивались на «-ко» — иных способов отделить «украинских овец» от «неукраинских козлищ» — или наоборот! — в добольшевицкой России, где в паспорте имелась только графа «вероисповедание», но не имелось графы «национальность», попросту не существовало!), переведенные в другие воинские части, а на их место были переведены «украинцы» (то есть, военнослужащие, считавшие, или в одночасье решившие считать себя таковыми!). И вскоре германский фронт на Украине держали только «украинизированные» соединения «армии Свободной России» (выражаясь языком «душки» Керенского и его сплошь масонского окружения), а именно — 1-й Украинский корпус генерала П. П. Скоропадского (60 000 штыков), две казачьи «сердюцкие» дивизии («сердюки» — традиционное название лейб-гвардии малороссийских гетманов) полковника В. А. (Омельяновича-) Павленко (15 000 штыков и сабель), 56-я дивизия бывшей русской 8-й армии и несколько более мелких частей.

Вопреки до сих пор бытующим у нас в России (в особенности в «национал-патриотической» среде, не говоря уже о среде большевицких недобитков, которые, традиционно «не видя в собственном глазу бревна», считают всех «украинских самостийников» сплошь «погромщиками, пьяницами и грабителями» — в каковой оценке, парадоксальным образом, трогательно сходятся откровенный «белогвардеец» Михаил Булгаков, «беспартийный эстет» Константин Паустовский, «красный граф» и человек без принципов Алексей Толстой и оголтелый большевик-фанатик Николай Островский!) представлениям, эти «украинизированные» части, отличавшиеся — на фоне всеобщих «измены, трусости и обмана»! — высочайшим боевым духом и строжайшей дисциплиной, под командованием опытных офицеров-фронтовиков, сражались с таким мужеством и высоким боевым мастерством, что не кто иной, как будущий герой Белой России — тогдашний Главнокомандующий Русской армией генерал Лавр Георгиевич Корнилов — назвал «украинцев» лучшими воинскими соединениями, которыми он когда-либо командовал!