Что же касается генерала «Павло» Скоропадского, то ему еще предстояло сыграть решающую роль в стабилизации обстановки на Украине, взбаламученной революцией, возглавив силы реакции и порядка — под сенью германских штыков, умело обращенных им из силы деструктивной в конструктивную, под чьим прикрытием он — подобно атаману П. Н. Краснову на Дону! — смог, вопреки всему, начать державное строительство…

После захвата большевиками власти в центральных областях обезглавленной Российской державы на Киев, для разгона Центральной Рады, удушения провозглашенной (для отделения не от России, а, прежде всего — от узурпировавшего власть над Россией преступного большевицкого режима!) Украинской Народной республики (УНР) и установления «Власти Советов» (или, в «украинизированном» варианте — «Влады рад»), двинулась бывшая русская (а ныне — «обольшевиченная») 7-я армия. В авангарде этого «ударного отряда Мировой революции» наступал 2-й гвардейский корпус во главе со «взбесившейся самкой революции» — комиссаршей Евгенией Бош. Однако, скрестив штыки с бойцами Скоропадского, «революционные орлы» очень скоро поняли, что драться с ними будет, пожалуй, потруднее, чем резать сдавшихся под честное слово русских офицеров или расстреливать заложников. Части генерала Скоропадского, перекрыв линии железных дорог, рядом сокрушительных ударов наголову разгромили отряды 7-й армии «украинского» большевичья. В конце концов, вояки Евгении Бош дали себя разоружить и погрузить в эшелоны, после чего заметно протрезвевшие и притихшие «буревестники мировой революции» были отправлены в красную Россию в обход «санированной» Украины.

В свете всех изложенных выше фактов, не представляется удивительным, что Павел Скоропадский пользовался огромной популярностью не только в военных кругах, тысячами нитей связанных с исторической Россией, но и среди возрождающегося украинского казачества («вильного козацтва»). Начало возрождению казачьего движения в Малороссии было положено еще в июле 1917 года в Звенигородском уезде Киевщины, после чего процесс распространился и по другим ее уездам, перекинувшись на другой берег Днепра — на Полтавщину, Черниговщину и Екатеринославщину. Необходимо отметить ту мощную народную поддержку, которую повсеместно встречало казачье возрождение. Так, в славном давними традициями, идущими еще со времен Гетмана Богдана Хмельницкого, городе Чигирине был созван Всеукраинский съезд «Вильного козацтва». 6 октября 1917 года две тысячи делегатов съезда, представлявших 60 000 казаков (или, по-украински, «козаков») пяти традиционных «козачьих» губерний избрали генерала Павла Скоропадского своим Войсковым Атаманом (или, по-украински «Отаманом») и Главнокомандующим войсками Центральной Рады. Подчиненное ему казачество незамедлительно принялось формировать свои «курени» и «коши» со штатным вооружением бывшей Русской Императорской Армии.

Быстрый рост авторитета молодого генерала и сосредоточение в его руках, по существу, почти всех боеспособных воинских формирований вызвали, однако, резко отрицательную реакцию Центральной Рады, состоявшей, главным образом, из разношерстных социалистических и революционных партий всех мастей во главе с «демократами» — историком М. Грушевским и В. Винниченко (впоследствии перешедших на службу к большевикам). Рада, провозгласившая основным содержанием своей политики лозунг: «Нам не нужна несоциалистическая Украина!», неустанно обвиняла спасшего ее штыками и шашками своих казаков и солдат (или, по-украински, «стрельцов») от большевизма генерала Скоропадского в «контрреволюционных замыслах и устремлениях».

Самого непримиримого врага Скоропадский нажил себе в лице социалиста и Генерального секретаря Центральной Рады по военным делам (то есть министра обороны) масона Симона Петлюры. Этот бывший семинарист и член Украинской социал-демократической рабочей партии, подобно Троцкому в Москве, окружил себя студентами-недоучками, прапорщиками военного времени, анархиствующей матросней. Петлюра, остро ощущавший свою полную некомпетентность и никчемность перед военными профессионалами, прошедшими школу старой царской армии, старался избавляться от них при первой же возможности (в отличие от более хитрого Троцкого, сделавшего должные выводы из первоначальных ошибок и начавших, ничтоже сумняшеся, привлекать в свою «рабоче-крестьянскую» Красную армию «военспецов» из «бывших»).

Причем, при ближайшем рассмотрении, выясняется, что немалую поддержку «украинскому буржуазному националисту» и «самостийнику» Симону Петлюре оказывали российские «революционеры» большевицкой ориентации. Что же касается «украинствующих» евреев-социалистов из ближайшего петлюровского окружения, то они не замедлили ославить «царского генерала» Скоропадского «антисемитом». Впрочем, этого клейма, по иронии судьбы, не избежал и сам социалист-масон Симон Петлюра, впоследствии, уже в эмиграции, пристреленный — за ненадобностью! — как собака, большевицким агентом Шоломом Шварцбардом в Париже за «антисемитизм» и «организацию еврейских погромов на Украине»!

Отнюдь не желавший оставаться безучастным перед лицом происков этой шатии-братии, Скоропадский созвал оппозиционную Центральной Раде организацию «Украинська Громада». Руководство «Громады» состояло из офицеров «украинизированных» частей бывшей Русской Императорской армии, лидеров «Вильного козацтва» и представителей украинской интеллектуальной элиты. Программа и идеология «Громады» были просты, доходчивы и ясны любому разумному человеку — Украина охвачена анархией, Центральная Рада бессильна изменить ситуацию к лучшему, налицо настоятельная необходимость заменить обанкротившуюся левую Раду твердой властью, пользующейся всенародными доверием и поддержкой. Наилучшей же формой такой твердой власти, с учетом украинских исторических традиций, идеологи «Народной Громады» считали институт Гетманства.

Осуществить все эти положения на практике «Громаде» удалось в апреле 1918 года, когда Центральная Рада оказалась не в состоянии выполнить свои обязательства по заключенному в начале марта (одновременно с Советской Россией, или, как тогда говорили — причем не только в правых, но и в левых и даже большевицких кругах — «Совдепией») «похабному» Брестскому мирному договору с кайзеровской Германией и ее союзниками (так называемыми Центральными державами). В то время как засевшие в Москве и Петербурге «российские» большевики, отрабатывая иудины сребреники, неукоснительно гнали на Запад эшелон за эшелоном, груженные русским золотом, углем, пшеницей и прочим «маслом и яйками», поставки в Германию «хлiба и сала» с Украины постоянно срывались, поскольку «прозаседавшаяся» Центральная Рада абсолютно не контролировала ситуацию в стране (в отличие от «российских» большевиков, с первых же дней захвата власти сдавивших взятую ими в заложники страну в железных тисках жесточайшей диктатуры). К тому же в недрах самой Рады шла ожесточенная борьба за власть между сторонниками Грушевского и Винниченко. В этой борьбе за власть «украинский буржуазный националист» (каковым его честили Ленин и Троцкий «со товарищи») Винниченко договорился даже до того, что предложил во всеуслышание «провозгласить власть Советов и безотлагательно вступить в переговоры с Лениным» (кстати, все вышеозначенные господа «украинцы» изъяснялись преимущественно на русском языке!).