Оперативники расчистили территорию, вскопали газон и починили штакетник вокруг него. Объем работ был настолько велик, что потребовал немало времени и сил. Когда дело было сделано, старший лейтенант Волков по указанию майора сходил в магазин за пивом. Выйдя во двор Мухомор застал подчиненных за распитием пенного напитка.

— В чем дело? — обратился он к Соловцу.

— Задание выполнено, товарищ подполковник,— отрапортовал майор.

— И чем вы сейчас заняты?

— У нас перекур, Юрий Саныч,— сказал Дукалис. — Это не перекур, а пьянство в рабочее время.

Впрочем, голос Мухомора звучал добродушно.

— Через пятнадцать минут жду вас в своем кабинете. Отчитаетесь о проделанной работе.

Подполковник вернулся в здание Отделения. Оперативники закурили. Погода стояла солнечная.

— Эх,— сказал Дукалис, глядя на небо,— последние солнечные деньки!

Он был прав. Чувствовалось, что бабье лето заканчивается, и не за горами первые заморозки.

Вскоре оперативная бригада сидела в кабинете шефа. Соловец подробно отчитался о субботнике, который, почему-то был проведен в понедельник. Мухомор остался доволен. Перед тем, как отпустить подчиненных, он всеже решил поинтересоваться текущими делами.

—  Что еще интересного у нас происходит? — спросил он.

Слово взял Соловец.

— Капитан Ларин провел оперативные мероприятия, связанные с исчезновением картины из квартиры Михайловских.

Мухомор поморщился.

— Вы же ее уже вернули,— сказал он.— И дело закрыли.

— Да, но появились новые обстоятельства, указывающие на то, что во время реставрации картину могли поменять,— доложил Соловец.

— Что за обстоятельства?

Слово взял Ларин. Он положил на стол перед Мухомором фотографию.

—  Вот увеличенный снимок картины,— сказал он.— Эксперты подтверждают слова Михайловской, что до реставрации в названии корабля отсутствовала буква «в» в слове «Цесаревич». Я поговорил с экспертом-маринистом Вульфом. Он рассказал мне, что искусствоведам известно об этой ошибке Айвазовского.

Петренко с удивлением посмотрел на подчиненных.

—  Ничего не понимаю. Бред какой-то,— сказал он.

— Есть подозрение,— объяснил Соловец,— что реставратор Круглов подменил картину с целью завладеть подлинником Айвазовского.

Мухомор внимательно рассмотрел снимок.

— Да...— протянул он.

Затем подполковник почесал затылок.

—  Ладно,— сказал он,— если считаете целесообразным, займитесь этим. Но только в свободное от работы время. А в рабочее время занимайтесь делом.

Мухомор строго посмотрел на оперативников.

— Все. Идите. Работайте.

Приказ есть приказ. Милиционеры продолжили заниматься делом о картине Михайловских в свободное от работы время. Сегодня вечером они собрались в кабинете Соловца и разработали план операции...

На следующий день Соловец зашел на милицейский склад вещественных доказательств. Он встретил там капитана Николая Филимонова.

— Здорово, Коля,— сказал Соловец.

— Привет, Георгич.

— Как дела?

— Идут потихоньку.

—  Слушай, у тебя по каким-нибудь делам картины в качестве вещественных доказательств проходят?

Филимонов задумался.

— Пошли,— сказал он.

Офицеры зашли в комнату, в которой хранились конфискованные вещи. Чего там только не было! Соловец взглядом окинул богатство, ставшее теперь народным достоянием.

— Что у тебя из картин? — спросил он.

Филимонов протянул ему документ

— Вот список,— сказал он.

Соловец прочитал бумагу, затем подошел к картинам, стоявшим в углу. Они были прислонены к стенке одна за другой. Оперативник выбрал одну, которая поменьше и посмотрел ее номер по списку.

—  Номер сорок два,— прочитал он.— Пейзаж. Начало века. Автор неизвестен.

Майор посмотрел на капитана.

— Я могу ее у тебя взять на пару дней?

—  Только под твою ответственность, Георгич. У тебя, кстати, закурить не найдется?

Соловец протянул Филимонову пачку сигарет.

— Спасибо,— сказал Филимонов.— А насчет картины, ты с ней поаккуратней. Сам понимаешь, если что, с меня голову снимут.

— Что за вопрос, Коля! Я тебя когда-нибудь подводил?

— Пока нет.

— Вот именно! Поэтому еще одна просьба.

— Слушаю.

—  Мы недавно кидал брали. У них был дипломат с долларовыми куклами. Случайно не сохранился?

— А как же, здесь.

— Я у тебя его тоже на недельку заберу.

Филимонов усмехнулся.

— Никак, кинуть кого-то надумали?

— Не волнуйся, Коля, все верну.

Соловец вновь обвел взглядом комнату.

— Я еще покопаюсь в твоем хозяйстве,— сказал он коллеге,— может, что нужное найду...

Вечером старший лейтенант Волков направился на улицу Декабристов, в дом, где жил реставратор Петр Фомич Круглов. В руках него была упакованная в бумагу картина. Найдя нужную квартиру Волков позвонил в дверь.

— Кто там? — раздался мужской голос.

—  Здравствуйте, мне нужен Петр Фомич Круглов,— сказал оперативник.

Реставратор открыл дверь.

— Чем обязан?

— Я звонил вам днем.

— А... По поводу консультации. Помню. Вы, если не ошибаюсь, Вячеслав?

— Совершенно верно.

— Проходите, пожалуйста.

Волков и Круглов вошли в мастерскую. Старший лейтенант осмотрелся. Последний раз запахи красок он чувствовал на уроках рисования в школе.

— Чай или кофе? — спросил хозяин.

— Пожалуй, чашку кофе.

Круглов вышел на кухню, чтобы поставить чайник. Через минуту он вернулся и предложил Волкову присесть. Они расположились вокруг журнального столика, на котором стояла большая пепельница. Круглов достал из кармана фартука пачку сигарет и положил ее на стол.

— Итак,— сказал он,— о чем мы будем говорить? Видите ли, Петр Фомич,— сказал Волков,— у меня недавно скончалась бабушка, и в наследство от нее я получил квартиру.

— Поздравляю.

— Спасибо. Так вот, затеял ремонт, старые вещи в основном выбросил. А с этой картиной я не знаю, что делать.

Волков распаковал картину, принесенную с собой.

— Вот,— сказал оперативник.

Он протянул холст в раме реставратору.

— Мне вас порекомендовали, как специалиста,— сказал старший лейтенант.— Посмотрите, пожалуйста.

Круглов взял в руки картину.

— Давайте посмотрим,— сказал он.

Реставратор поставил холст на мольберт. Затем он внимательно рассмотрел его.

—  Это начало века,— заключил мастер.— Примерно десятые годы. Подпись отсутствует. Обычный ширпотреб. Рама изготовлена позже.

Круглов посмотрел на оперативника.

— Думаю,— сказал он,— цена этой картины около тысячи рублей.

Волков сделал удивленное лицо.

— Значит, реставрировать ее бессмысленно?

Круглов вздохнул.

— Реставрация этой картины обойдется вам в два раза дороже, и на стоимость ее она мало повлияет.

Оперативник закурил.

—  Не могу сказать, что вы меня порадовали,— сказал он.

— Хорошие картины вообще редко встречаются.

— А вы бы не могли посоветовать, где можно купить что-нибудь стоящее?

Реставратор пристально взглянул на гостя.

— Вы хотите купить что-то для себя?

— Нет, у меня есть знакомые армяне.

— Армяне?

— Да. Состоятельная семья. Интересуется живописью и предметами старины. Правда, в искусстве они мало понимают. Им важно, чтобы было имя. Поленов, Саврасов...

— Куинджи,— подсказал Круглов.

— Да,— согласился оперативник.

Реставратор задумался.

— Я могу с ними встретиться, поговорить,— произнес он.— Может быть, что-то посоветую.

— Хорошо, давайте созвонимся.

— Давайте.

Круглов еще раз посмотрел на принесенную Волковым картину.

— А вашу картину,— сказал он,— можете поставить в антикварный салон.— Но много за нее вы не выручите...

Армянский ресторан «Ереван» находился в самом центре города, у пяти углов. Здесь можно было хорошо выпить, закусить, найти проститутку, одним словом, развлечься по полной программе. Накануне Круглов позвонил Волкову, и они договорились встретиться возле входа в «Ереван» сегодня вечером, в восемь часов.