Зубы у Вити были во рту расположены, словно они разбились на фракции и каждая выбрала себе вожака, к которому остальные склонились.

Людовик ввела Гамлета в кабинет. У хозяина зазвонил мобильник. На голове Степняка волосы были зачесаны на лысину. В народе это называется: "внутренний заем". Тут же буйная шевелюра у Гамлета словно загорелась невидимым огнем от взгляда Степняка. О, какое это несчастье - попасть в столь лысокишащее место! Зачем мне столько недоброжелателей!

Степняк, улыбаясь, беседовал с трубкой:

- Для сбыта есть еще и постсоветское пространство... - его взгляд, не повинуясь светским канонам, все время притягивался к густой поросли на голове новичка, и тогда улыбка его делалась, как постсоветское пространство, - раздробленной. Вдруг он собрался, пятипалую жесткую лопату сунул Гамлету:

- Рад познакомиться. Григорий. Как вы относитесь к информации? Только откровенно - скажите всю правду.

Гамлет задумался: какую из правд сказать Степняку. По внутреннеему времени прошло, точнее, протянулось, полчаса. Во время перестройки это счастье от правды, нахлынувшей со всех сторон... но видел он недавно листовку Степняка... железные желваки, подчеркнутые компьютером... и вместо предвыборной программы - прямо обвинение Похлебкина в том, что он агент НАТО. Но нужно ведь сыну покупать одежду, обещали аванс. Снаружи в мире прошла секунда. Он сказал:

- В двадцать первом веке информация займет главное место. А может, даже валюта будет такая: один информ... что-то вроде этого.

Степняк оживился:

- Я холдинг информационный хочу создать. Для Гамлета "холдинг" прозвучал, как "холодильник", а так хотелось теплоты в жизни!

Людовик смотрела с высоты на ипподром, где шло мелкое копошение конских тел.

- Мой Федька на Инциденте! - тоном королевы-матери сказала она.

Эльбрусович всегда был к лошадям равнодушен. Они бегали-бегали, а их поймали в степи и приспособили. Другое дело - собаки, предки которых смекнули сами острым умом, что хорошо здесь возле человека, догрызать кости на первобытных мусорках...

Степняк сказал: мол, давайте теперь поработаем (он сделал полукруглое движение к двери: вы - там, я - здесь).

Людовик повела Гамлета сразу в ресторан. Зал небольшой, но весь работающий на вкусноту. Промытые бокалы словно говорили: это не сон, это на самом деле ресторан! За столом сидели: Елизавета, Витя с растерянной улыбкой, Валерик, который то ли целовал Люду глазами, то ли бежал от нее во всю мочь, и сокурсница Кирюта. Она перенеслась сюда через бездну в десять лет, по пути утратив часть свежести и приобретя горькость во всем лице. И даже косы у нее раньше были благородной короной, а теперь - как наушники по бокам головы. После неизбежных восклицаний и вздохов, провожающих отходящие составы жизни, Елизавета сказала:

- А помните, когда нам в колхозе, на картошке, становилось тоскливо, кто-нибудь говорил: "Гамлет, дай Кирюте померить свои очки!" Ты мерила, и все со смехом падали прямо в борозды!

Гамлет совершенно этого не помнил, но поспешил заверить кивками: да-да (не потому, что захотелось ему прогнуться - просто он боялся, что будут еще что-нибудь вспоминать и уж точно разоблачат, что он не слишком сохранил трогательное прошлое в себе).

Первым делом официант подал бутылку "Муската". В это время за соседним столом встала молодая женщина, на лице которой было написано: "Я свободна".

- Я всех прошу выпить за мой день рождения! Конечно, в прошлом году я угощала вас лучше, но после кризиса уже не могу, - она выпускала лезвия голоса, которые так и мелькали вокруг.

Несмотря на это, Гамлет был даже благодарен этой перекормленной красавице за вино: он уже два месяца хотел выпить!

- Это Галина Некрариевна из косметической фирмы "Вьюги" - часто у нас рекламу размещает, - сказала Елизавета. - А ты, Гамлет, давай-ка нам скажи тост!

- Когда-то я мечтал, чтобы время и пространство были устроены по-другому: сделал шаг - ты в Москве, прошла минута, и ты снова в позавчера, когда было здорово... Но шли годы!

- И все в одном направлении? - Людовик рассмеялась восходящим электронным смехом, словно рассчитанным по гамме.

- Да, я понял: не будет по-моему. И тогда я приспособился окрашивать временно-простраственный неуют - с помощью друзей. Ну, за всех нас!

В это время появился сын Людовика: Федя. Он сказал, распространяя запах кентавра: "Я пойду душ приму - не убирайте мою порцию". Как он вошел в длинном пальто с одной пуговицей блюдечком, как стройно встал, как мимоходом отказался от вина... Игнат мог вырасти таким же, а получается такое... такое из него выгнило! Гамлет вдруг вспомнил, как лет десять назад сын хотел отменить в физике "омы":

- Папа, пусть был бы просто "он"!

- А как "два ома"?

- Два его... двадцать их.

Мускат оказался настоящим, крымским. В чем признак отличия настоящего от поддельного? В настоящем всегда есть тайна. В судьбе Игната тоже была тайна, хотя бы тайна выбора. Он выбрал себя таким... Но, может быть, состоятся перевыборы когда-нибудь?

- Ты о чем задумался? - спросила Елизавета.

Оказывается, ресторан уже опустел. Все быстро поели и свалили строить капитализм. Гамлет встал, поклонился в сторону кухни и сказал "спасибо".

- Кому ты говоришь, - удивилась Елизавета, - здесь никого нет.

- Ничего. Слово имеет такое устройство, что подействует в любой обстановке.

Елизавета остро метнула взгляд в своего однокурсника: эх, гороскопы гороскопами, хоть они и сладко сулят, что "рыба", то есть Гамлет, сработается неизбежно, а может и мгновенно, с коллективом... но сильно он как-то все время в прорехи реальности выпадает, не прикреплен, не умеет скрывать это. В этом есть какой-то эгоизм, наверно, не хочет скрывать. Но все-таки он друг юности. Какой у него был юмор! Но впрочем, - трезво подумала она, - юмор в молодости был нужен, чтобы каждую минуту подтверждать свою состоятельность. А теперь юмором не обойдешься - нужно состояние.

После обеда Гамлету сунули вычитать полосу объявлений. "Требуются сотрудники, сотрапезники, собутыльники".

- И эта чушь написана буквами! - изумился Гамлет.

- Это не юмор, а сильный рекламный ход: таким образом привлекутся люди, согласные на мизерную оплату... скорей всего, на сетевой маркетинг, сказала Елизавета.

Кирюта в это время быстро разложила пачку школьных тетрадей и начала проверять, ворча:

- Ну, Перетрутов, ты меня уже достал! Я убью тебя, Перетрутов!

Кто был секундомером на дуэли Ленского и Онегина? Все-таки, наверное, секундантом, - поставив жирную двойку, она успокоились.

- На полставки в вечерней школе... после развода приходится одной поднимать дочерей!

- А как же ты их поднимаешь? - спросил Гамлет с содроганием. - Мы вот с женой вдвоем - уже совсем не можем, край пришел.

- Дача у меня, сама компост закладываю. Когда раскрываю его, там вот такие черви ползают, генералы просто! Я им говорю: идите, работайте на грядке. Вишни было прошлым летом - можно ведро набрать с закрытыми глазами. Сыро было, правда, репа пасть раскрыла под дождем.

В кабинет впрыгнул Витя, показывая в улыбке свои разбегающиеся зубы:

- Звонила одна старушка...

- Наверно, это Григорьевна, - Кирюта подкрашивала губы, так как собралась в курилку: там бывает один из турфирмы, дурачок, сторонник системы Митлайдера, о которой она резко высказалась - в надежде, что в следующий раз он приложит много сил, чтобы ее переубедить.

Витя передал замечание хлопотливой Григорьевны, их вечного опекуна: в кроссворде ошибка (Осирис - древнеегипетский бог, а не из Древней Греции).

- У нас теперь Гамлет есть, - отвечала Кирюта, терзая пачку "Родопи", когтя ее и шепотом проклиная теневую экономику, которая не дает нормальный поясок-ободок. - Он - специалист по богам и всему остальному.

Солнечный зайчик от этого аванса словесного пробежал по душе. И вновь деловые сумерки пали. Вошла Людовик.