- Холера! -восхищенно произносит Степка, обращаясь к Оби. - Ну и холера! -продолжает он нарымским гонором: напевно, протяжно. - Она ведь в прошлом году была до тех берез, а нынче где они, березы? Обсохли!

Они лежат на траве, рядом. Виктория уперлась подбородком в скрещенные руки, Степке виден ее профиль- крутая линия лба, резко вырезанные ноздри, маленькое ухо, обрамленное завитками волос, губы плотно сжаты.

- Как хорошо! - говорит она, вдыхая прохладный воздух реки.

- Хорошо! -тихо отвечает Степка, наблюдая за сине-фиолетовым жуком.

Добравшись до кончика травинки, жук чешет ногу о ногу - они у него мохнатые, суставчатые, - затем неторопливо раздвигает жесткие створки крыльев, выпускает из-под них другие крылья - желтые и прозрачные, начинает быстро вращать ими; слышен низкий, все усиливающийся гул, и жук круто взмывает в небо.

- Мощный! - уважительно произносит Степка. - Говорят, у них усики похожи на радиостанцию. Настроены на одну волну и - пожалуйста!

Виктория не отвечает. Природа настраивает ее на особый лад. Она ощущает себя как бы в центре всего, что есть вокруг, - деревьев, озер, реки, зарослей смородины. У нее появляется чувство гордости, воодушевления; она с сожалением думает о людях, которые лишены этого торжественного и ликующего чувства. Ей кажется, что общение с природой делает ее сильнее, увереннее в себе. На ум приходят мысли о большом, важном, непреходящем, а мелочи жизни, пустяки незаметно уходят в сторону. Виктории хочется говорить о жизни, о будущем.

- Ты чего? -спрашивает Степка, так как Виктория решительно приподнимается.

Охватив руками колени, она задумчиво говорит:

- Я думаю о жизни, Степан! Ты, конечно, помнишь слова Николая Островского о том, что жизнь нужно прожить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы...

- Знаю, - говорит Степка, охваченный ее воодушевлением. - От этих слов мороз пробирает!

- Прекрасные слова! -восхищается Виктория. - Я была совсем маленькой, когда мама прочитала мне их. И я сразу запомнила. Ты знаешь, что они вызывают у меня? Желание идти по жизни гордо, решительно, добиться многого, стать большим человеком. Мы в молодости о смерти, естественно, думать не в состоянии. Но придет время, когда каждый из нас должен будет дать отчет за сделанное. У меня замирает сердце при мысли о том, что мне привелось бы прожить жизнь так, как она идет сейчас. - Она отгоняет от себя эту мысль и говорит: -Все пути открыты перед нами! Дело чести каждого идти по жизни прямо!

- Я знаю слова Островского, - медленно говорит Степка. Он улыбается, покусывает палец. - Я однажды получил двойку по литературе, учительница разволновалась и сказала: почитай Островского. Я прочитал как раз эти слова и убежал в лес. Стыдно стало! А потом исправил двойку, хотя и по скучному писателю. Мы тогда Гончарова проходили...

Виктория не слушает его. Она продолжает свое.

- Человек живет только в стремлении к большому! - торжественно произносит она.

- Я однажды прочитал слова Островского дяде Истигнею, - говорит Степка. - Он послушал, помигал. Дня четыре прошло, я думал, дядя Истигней давно уже забыл о них, а он и сказал: "Я, Степан, обдумал те слова. Подходящие! Мои, если хочешь знать, слова!" Вот чудак! - смеется Степка и спохватывается, спрашивает: - Что ты сказала, Виктория?

- Человек живет только в стремлении к большому! - повторяет она. Иначе жизнь стала бы пустой. Послушай, что я скажу, Степан. Ты живешь без цели в жизни, без мечты. Подожди, не перебивай! -просит она, так как Степка делает нетерпеливое движение. - Ну хорошо, ты кончил девять классов, собираешься учиться дальше. Для чего? Мне кажется, что ты делаешь это по инерции - все учатся, буду и я учиться! Не так ли, Степан?

То, что хотел сказать Степка, вероятно, не стоит уже говорить Виктория опередила его, напомнив о вечерней школе. Степка задумывается. Да, он записался в десятый класс вместе с Семеном Кружилиным, но она, вероятно, совершенно права, когда говорит, что он сделал это по инерции. Именно: все учатся, и он собирается учиться.

- Человек без цели подобен путнику без компаса! - говорит Виктория.

Да, она права - у него, пожалуй, нет цели в жизни, вернее, такой цели, которая имела бы определенное название, облеклась бы в плоть: институт, военное училище, курсы дизелистов, двухгодичная школа штурманов. Когда Степка думает о жизни, он не видит такой цели, он видит что-то туманное, еще не оформившееся.

Нет, он определенно человек без цели в жизни, и чем Степка больше думает об этом, тем это становится очевиднее. Он размышляет о своей жизни и с огорчением признает, что ему нравится жить так, какой живет, - ловить рыбу, спать в прохладных сенях, ездить в лес с Викторией, дружить с Семеном Кружилиным. Нет, видимо, он не требователен к себе, если его не гнетет такая жизнь. Он всегда мог бы работать на промысле. "Пустой человек! -думает о себе Степка. - Ничего большего ты, конечно, не сделаешь!" От этой мысли на душе становится тяжко...

- Ты права, Виктория! -упавшим голосом произносит он.

Никогда еще Степка так ясно не сознавал своей нетребовательности к жизни. Порой ему приходила в голову мысль, что нужно принять какое-то решение, что-то обдумать раз и навсегда, но мысль эта быстро улетучивалась. Вообще, если признаться, он совсем мало думает о себе.

- Ты права! -печально повторяет Степка.

Горько узнавать о себе такие вещи! Особенно если тебе двадцать лет и ты рядом с красивой и умной девушкой, которую любишь так, что перехватывает дыхание. И эта девушка не такая... Степка тоскливо думает о том, что Виктория не чета ему - имеет цель в жизни, рада ей, счастлива, идет по жизни твердо и решительно. Уж она-то добьется своего, станет врачом, может быть знаменитым врачом. А он останется рыбаком и будет жить несбыточными фантазиями о белом космическом корабле. Ох, Степка, Степка!

- Дела как сажа бела! - огорченно улыбается он.

- Ты не расстраивайся! - сочувствует Виктория, тронутая переживаниями Степки, который не умеет скрывать своих чувств. - Ведь ничего не потеряно! Впереди- жизнь. Кончишь десятилетку, пойдешь в институт. Только нужно проявить волю, настойчивость! Нужно взять себя в руки!