- Ну что, хозяин, распряг лошадь? - спросил один.

- Да. И поставил к месту. Видно, она уж очень устала - вся в поту.

- Да, мы-таки шибко ехали на ней.

В это время жена принесла самовар и спросила: не надо ли чего?

- Водочки, если есть.

- Как не быть? - сказал я. - Сколько угодно. - Достал графинчик и поставил перед ними на стол.

Сели они и начали меня расспрашивать: давно ли держу постоялый двор, велико ли у меня семейство, есть ли работники, много ли приезжает постояльцев и можно ли останавливаться в другой избе.

- Отчего же нельзя? Милости просим.

После ужина, не молясь Богу, улеглись на печи спать.

В эту же ночь приехал ко мне обоз. Я провозился с ним до петухов. Когда управился, пошел посмотреть лошадь постояльцев. Из любопытства подошел к саням, отвернул рогожку- а у них там лом, и весь-то в крови, да две нагайки с осьмушечными гирями на концах. "Вот так ребята, чтобы черт их побрал! И откуда и нелегкая принесла?" - подумал я про себя. После этого дал овса лошади, осмотрел двор, запер ворота, да и лег спать. На рассвете мои постояльцы разбудили меня. Один вынул десятирублевую бумажку, дал ее мне и произнес:

- Спасибо, хозяин, за хлеб, за соль.

- У меня сдачи нет с десятирублевой, - сказал я.

- Нам сдачи не нужно. Возьми всю, да и разживайся с нашей легкой руки. А что, лошадь накормлена?

- Накормлена вдоволь. Только не успел напоить.

- Напои и запряги, а то нам пора ехать.

Все сделал, проводил их со двора и лег спать. Часу в девятом утра приезжает ко мне становой. Вошел в избу и, не снявши фуражки, закричал:

- Где хозяин?

Я вышел и начал ему кланяться.

- Кто у тебя нынче ночью стоял на дворе?

- Обоз с хлебом.

- Еще кто?

- Стояли двое.

- Куда же они поехали?

- Не знаю.

- Давно ли?

- На рассвете.

- В какую сторону они поехали?

- Не видел.

- Что они говорили?

- Спрашивали: давно ли я держу двор, велико ли семейство у меня и есть ли работники. А больше ничего не говорили, - сказал я.

- Еще что говорили?

- Больше ничего. Пили чай, ужинали, ночевали, а утром уехали.

- Какими деньгами они расплачивались?

Думаю, как сказать? Правду - беду наживешь. Дай лучше солгу.

- Медными, - ответил я.

После этого становой, не говоря ни слова, вышел из избы, сел в тарантас и уехал. Через полчаса приезжает сотский. Вошел в избу, помолился Богу, да и спрашивает:

- Останавливались у тебя нынче ночью двое?

- Останавливались, - сказал я. - У меня уже был становой, и я ему все рассказал. Да скажи, пожалуйста, что это за тревога?

- Ты разве не слыхал? Нашего сидельца Ефима Панкратьева убили в кабаке и ограбили. А у него, слышь, одних казенных денег было тысячи полторы, как сказывал поверенный.

- Вот так ребята! А ведь с виду-то какие смирные! А не слыхал ты, кто они и откуда?

- По приметам-то, вишь, говорят, что подносчики.

- А откуда?

- Это никто не знает.

Когда сотский уехал, я нечаянно взглянул на полку, а там их пистолет лежит. Я его тотчас же вынес из горницы и зарыл в яму. "Вот бы становой увидал, - подумал я, быть бы бычку на веревочке".

После той истории прошло с полгода, и об убийцах перестали толковать. Вот, не помню в какой-то праздник сижу у ворот да посматриваю на дорогу. Гляжу, идут двое мужичков в лаптях, с котомками за плечами и прямо ко мне. Тут только я узнал, что это те самые постояльцы, что ночевали у меня и пистолет еще забыли. Признаться, у меня душа замерла.

- Здравствуй, добрый хозяин, - сказали они.

- Здравствуйте, добрые люди, - отвечал я.

- Мы зашли к тебе по старой памяти, чаю напиться.

- Милости просим.

- Только ты нам отведи особую комнату, а в общую мы не пойдем.

Отвел я их в особую комнату. Жене велел самовар подать, а сам пошел опять за ворота.

Через полчаса выходит жена и говорит:

- Тебя постояльцы зовут.

Я пришел к ним.

- Садись с нами, хозяин, выпей водочки или чайку, а то ты нынче больно скучен. Полно, не горюй. Или денег нет у тебя? Коли нет денег, мы дадим, сколько хочешь. Только будь нам добрым приятелем и живи с нами по душе. А в ответе за нас не будешь. Ну-ка, скажи, зачем после нашего отъезда был у тебя становой?

- Спрашивал об вас.

- Да об нас ли? Мы, кажись, ему ни на что не нужны.

- Не знаю. Тут, вишь, в восемнадцати верстах отсюда, в одной деревне убили сидельца.

- Все-таки мы становому не нужны, потому что не мы же убили сидельца. А он бы лучше взялся за его любовницу, тогда бы дело и открылось. А за проезжающими гоняться не следует. Разве мало их по дорогам. Я, к примеру, тебе, хозяин, расскажу такой же случай. Было это в одной деревне, в М-ой губернии. Проезжали извозчики этой деревни и остановились у кабака выпить водочки. Стали стучать в ворота- а дело-то было на рассвете - нет ответа. Они в окно пошли посмотреть. Взглянули, да как закричат: "Братцы, у сидельца-то голова отрублена!" Через полчаса вся деревня была в тревоге: суетились, бегали, ахали и наконец-то догадались послать за становым. Приехал становой, созвал, как следует, понятых, отпер дверь и вошел в избу. У самого порога лежит розливщик с разрубленным плечом и головой, буфетчик на буфете тоже с изрубленной головой, жена его на печке с распоротым брюхом, а ее сын, целехонек, лежит возле нее и спит. Становой разослал гонцов в разные концы задерживать подозрительных людей. Потом приехали другие начальники. Все толкались, рассуждали, осматривали, а не догадались взглянуть за бочки с вином - за ними лежал убийца, пьяный, и спал мертвецким сном. Так точно и в этом деле, чай, нахватали людей-то много, а убийца, смотри, сидит где-нибудь на печке.

- Где же ваша лошадь, на которой вы при езжали в прошлый раз? спросил я у них.

- Она теперь стоит в деревне, и мы хотели попросить поставить ее у тебя.

- В какой же деревне?

- В Подмачалихе.

- А сами-то вы откуда?

- Мы издалека. Ездим по деревням, скупаем тряпье и иногда долго проживаем в деревнях.

При этом рассказе у меня отлегло от сердца, и я сказал:

- Пожалуй, приводите вашу лошадь, уход за ней гарантирую хороший: всегда вовремя будет и накормлена, и напоена.

В этот вечер я изрядно подгулял с ними, а на другой день они собрались ехать. Дали мне взаймы сто рублей, которые были мне очень нужны, и сказали, что более недели не увидятся со мною.

Через полмесяца они приехали опять, уже вчетвером и привезли целый воз тряпья. С этого времени они постоянно у меня жили. Приезжали и уезжали, приходили и уходили, привозили и увозили тряпье, холст, нитки, хлопок и за постой мне платили всегда исправно.

Вот, думал я, как можно ошибиться в людях. Я полагал, что они какие-нибудь разбойники, а на самом деле выходит, что они хорошие люди.

Надо было мне съездить в город, который находился в 50-ти верстах. Когда я проезжал мимо того села, где совершилось убийство, то заехал к знакомому дворнику попить чайку и потолковать с ним. Он мне рассказал опять об этом убийстве. Оказывается, сам откупщик взялся за дело и дает много денег тому, кто откроет убийцу.

- Воров-то теперь, - говорит дворник, - целая шайка. На больших дорогах стали шибко пошаливать. Вот недавно у одного мужика отняли лошадь. Он ехал хмельной, а на него вдруг четверо наскочили, выпрягли лошадь и ускакали.

Покалякав так с ним, я простился и поехал в город.

Когда вернулся домой, жена рассказывает, что из наших постояльцев был только один, да и то на минуту. Приехал верхом на пегой лошади, спросил о товарищах и, узнав, что их нет, уехал в город, говорит, посылку получать.

В эту же ночь приехал один из них, привез два тюка бумаги и тотчас же, не говоря ни слова, куда-то уехал. На рассвете ко мне въехал обоз с бумагой. Я спросил мужиков:

- Куда и откуда везут бумагу?