Глава восьмая
Связь была проблемой.
Кольцо врат создавало помехи, затруднявшие передачу через них сообщений, а прохождение узконаправленного луча делалось практически невозможным. Лакония контролировала и ретрансляторы по обе стороны врат, и станцию Медина посередине этого громадного перекрёстка империи. У нее имелись глаза и уши в каждой системе, а алгоритмы по поиску совпадений прочёсывали все частоты спектра.
Саба умел пробивать дыры то здесь, то там — узконаправленные антенны с устаревшими или дефектными кодами безопасности, способные исключать из логов входящие записи; новостные каналы, которые можно изменять, встраивая в поток видеосигнала скрытые сообщения. Старые трюки АВП, которыми пользовались ещё до рождения Сабы, обновляли, трансформируя под новые обстоятельства. Опасность была двойная: первое — силы Лаконии могут перехватить и расшифровать сообщение, второе — что они отследят путь сообщения до источника.
С первой проблемой справляться было непросто, но способы решения существовали. Встроенное шифрование, сигнатуры помех, контекстный сдвиг лингвистического кодирования. Ничто не совершенно, и даже расследование, которое Бобби и её команда проделали на «Близком Шторме», полномасштабная переработка лаконийских армейских сигналов, состояла на три четверти из догадок и на одну — из надежд на подполье. Но Наоми была в ней уверена настолько, что сна не лишилась.
Вторая проблема — отслеживание обратной трассировки сигнала — решалась проще, способом бутылочной почты.
Наоми никогда вживую не видела океана, разве только на видео, но в человеческой речи хранится память о давно ушедших понятиях. Узконаправленный луч до сих пор имел «линии», хотя физическая проводка уже многие поколения назад сменилась светом. Солнце до сих пор сохранило своё название, хотя теперь на головы человечества светило ещё тринадцать сотен ему подобных.
Понятие «сообщение в бутылке» имело для землян много нюансов и ожиданий, которые Наоми могла узнать только из третьих рук — через шутки, комиксы и развлекательные каналы. Ее бутылки — это торпеды, хранившиеся в контейнере, в каждой из них содержались трансмиттер и взрывчатое вещество, достаточное, чтобы превратить всё оборудование в светящуюся пыль. Она сама разработала кодировку и знала, что та надёжна.
Чтобы получить информацию от Сабы и подполья, Наоми нужно только слушать. Всё было там, выкрикнутое в пустоту и усиленное сетями — Наоми знала, какие каналы смотреть. Сообщения встраивались в сплетни и новости, в пустую свистящую статику. Даже в лаконийскую пропаганду. Иногда даже ретранслируемые речи Дуарте доносили ей вести от Джима.
Не важно, на каком корабле она находилась, информация продолжала идти, пассивно и не оставляя следов. Она копировала её в локальную систему своего кресла и ручной терминал — необработанная информация превышала объем, который она прочла бы за всю жизнь — и Наоми постоянно её обновляла. А система всё обрабатывала и формировала отчёты.
Наоми выполняла анализ, готовила рекомендации, что и как делать тем, кто пытается противостоять этим новым внутрякам. Когда всё было готово, когда поджимало время или когда она чувствовала, что подошла к критической точке, она передавала информацию на одну из торпед и сигнализировала своему связному на корабле. Как только ракета выбрасывалась из шлюза, её код срабатывал.
Случайное направление, скорость и число ускорений и поворотов, случайное расстояние и время ускорений, случайное время до момента доставки. Иногда она сбрасывала торпеду за пару дней до того, как покидала систему, или после того, как корабль-скорлупка, на котором она находилась, отправлялся в путь. Иногда нет. Шаблоны, даже предназначенные для сокрытия перемещений, были её врагами.
Когда приходило время, «бутылка» единым импульсом выбрасывала всё, что ей сообщила Наоми. Где-то в системе у Сабы имелась антенна, слушавшая именно её. Тихо, пассивно и незаметно. Этакое космическое чревовещание, именно так подполье получало и передавало информацию — медленно и несовершенно, в то время как враг мог слать сообщения куда угодно со скоростью света.
Вот что значит быть проигравшим.
Самым трудным было время между отправкой бутылки и моментом, когда она сдетонирует. Часы или дни, иногда недели догадок. Конечно, если она где-то ошиблась, копаясь в собственных планах и предположениях, рвущуюся сквозь систему торпеду уже не остановить. Однако Наоми прослушивала всю новую входящую информацию, которая могла бы изменить тот или иной аспект в том, что уже сказано и назад не вернёшь.
Именно этим Наоми сейчас и занималась.
Её контейнер переехал с «Мосли» на новый корабль, почти двойник, под названием «Бхикаджи Кама». Они шли на четверти G к Оберону, со взятым по дешёвке на Марсе из утиля горнодобывающим оборудованием.
Теперь Наоми так свыклась с гулом двигателей, что даже его не слышала, если только не выполнялась какая-нибудь корректировка скорости или траектории, лишь тогда появлялся какой-нибудь звон из-за резонанса вибраций. Её пищевой рацион, прощальный подарок с «Мосли», был произведён на Земле. Рис, растительный протеин и соус карри, которые вполне сошли бы за астерскую еду, если бы не добавка изюма.
Она настроила систему на работу локально, чтобы вообще не подключаться к компьютерам «Камы», разве что ей потребуется что-нибудь, имевшееся только там. Играла музыка — лёгкое мамбо цересиано, как то, под которое она танцевала девчонкой, и в её распоряжении было столько лент новостей, сколько удавалось поймать.
Жилое пространство Наоми обустроила так, что оставалось место для растяжки и упражнений, и она с религиозной строгостью придерживалась расписания, заставляя себя потеть дважды в день. Спала она тоже по расписанию, приглушая свет на восемь часов, не больше, но и не меньше, и никогда не спала в другое время. Никогда не дремала. Рутина не давала подступать окружающей тьме.
А в промежутках она опять изучала данные и ожидала подрыва самой недавней бутылки.
Монитор показывал схематическое изображение комплекса Бара-Гаон с обеими существующими колониями и планируемым новым расширением. Бара-Гаон был одной из самых успешных новых систем, занятых человечеством, с тремя планетами, уже гордящимися самодостаточными городами; независимым горнодобывающим кооперативом, исследующим необычайно богатый астероидный пояс, и базами на двух спутниках единственного газового гиганта системы.
Карта человеческого присутствия в этой системе напоминала прорастающий первый лист — бледный, хрупкий и тонкий и всё же обещающий вырасти в огромную силу. Первые волны привела сюда сельскохозяйственная корпорация, базировавшаяся на Ганимеде, и мусульманское сообщество из Зоны долевого участия на Большом Тераи. Между двумя общинами установились конструктивные партнёрские отношения, что за два десятилетия привлекло на Бара-Гаон ещё пять волн поселенцев.
Колония была осколком системы Сол, но это недолго продлится. План расширения на годы увяз в капкане переговоров, пока по нему не прокатилась Лакония, и теперь воля Дуарте проталкивала его вперёд.
Предлагалось строительство пяти новых городов, по два на каждой из ближайших к их солнцу планет, и одного — на более холодной внешней. Создание высокочувствительной сенсорной сети, способной картографировать систему в течение следующих шести лет и восемнадцати новых исследовательских миссий. Расширение гражданской инфраструктуры с двухлетним шагом прироста и акцентом на науку и поддержку культуры. Если это сработает, Бара-Гаон затмит Сол за одно столетие. Самый амбициозный план, какой Наоми когда-либо видела, и даже вполне осуществимый.
Эти амбиции были также и самой большой надеждой подполья. И главной надеждой Наоми.
Она пробежалась по списку проектных заявок. Она уже сто раз все их видела. У каждой фазы имелись собственные потребности. Только для сенсорной сети требовалось нанять сто тридцать инженеров и узких специалистов. И хотя основной функцией сети было картографирование, не нужно быть гением, чтобы понять — потенциально это система слежения. И если бы процентов десять-двадцать этих инженеров и специалистов оказались бы людьми Сабы, это облегчило бы операции подполья на Бара-Гаоне.
Наоми разработала собственный план проекта. Не препятствовать расширению, а взять над ним контроль изнутри. Управление персоналом на Бара-Гаоне стало её первой целью. Они уже отправили запрос в бюро оценки новых кадров. Наоми определила семь критичных позиций и сформировала профили кандидатов, которые Саба мог использовать для заполнения вакансий своими сторонниками.
Важно, чтобы эти люди были не с фальшивыми удостоверениями личности, а настоящими, с реальной историей и квалификацией. Если бы сейчас удалось получить две из этих семи позиций, это в дальнейшем дало бы им преимущество. Три — и они смогут так хорошо заметать следы, что докопаться до них станет непросто, даже если у Лаконии появятся подозрения. Пять — и Саба получает реальный контроль над расширением комплекса Бара-Гаон.
Кроме того, Наоми выделила и проблемные места. Главным администратором провинции Зеханат на Бара-Гаон-6, планеты под названием Аль-Халуб, был близкий друг Кэрри Фиск, открыто поддерживающий власть Лаконии. Важно, чтобы проекты для этой местности стали неприоритетными, а его личный авторитет подорван.
Профсоюзы на спутниках газового гиганта были связаны со старыми группами противников внутренних планет, и до сих пор с рвением самопровозглашённого угнетённого класса сопротивлялись всему, что сделал Транспортный профсоюз. Сабе нужно найти здесь новых союзников. В местном правительстве имелись общинные фракции, где всё громче говорили о вооружённом сопротивлении Лаконии, и если их не обуздать, это не принесёт реальной пользы, только привлечёт ненужное внимание.