— Ли-и-инди, — предостерегающе протянул мужчина, повернувшись к ней всем телом. Теперь, почуяв что-то неладное, он полностью сосредоточил свое внимание на ней. — Даже не надейся, что подколки могут спасти тебя, — твоя реакция выдала тебя с потрохами. Итак, в чем дело? — Дил внезапно поднял руку, потянувшись к девушке, но остановился, положив ее обратно к себе на колено.

С ошеломляющей болью Линди вновь почувствовала тяжесть произошедшего вчера, в голове яркими пятнами замелькали жуткие воспоминания; почувствовав, как увлажнились глаза, Линди встряхнула головой, пытаясь избавиться от нахлынувших ощущений.

— У тебя глаза на мокром месте, — когда она промолчала, добавил Дилан одновременно сочувствующе и выжидающе.

Тяжело выдохнув, Лин наконец подняла глаза, встречаясь с его внезапно посерьезневшим заботливым взглядом, в котором таилась искренняя тревога. Это-то и доконало вампиршу — его нежное к ней отношение. Подняв ладонь к лицу, словно проверяя нет ли на нем пролившихся наружу слез, она выдавила из себя еле слышно:

— Меня поджег долбаный подросток.

— Что? — Дилан непонимающе нахмурил брови. — В каком смысле?

— В прямом, Дил! — внезапно с излишней горячностью воскликнула она, нервозным жестом всплеснув руками в воздухе. — В прямом, понимаешь?

Вампирша вновь захотела рассказать ему о Даниэль, но молчала, ожидая его реакции.

«Боже, чтобы он тогда обо мне подумал?» — пронеслась мысль в ее голове, заставившая ее вздрогнуть, как от холода. Но на улице стояла удушливая жара; лето проявляло себя в полной мере. — «Чтобы он сделал?».

— Черт возьми, Линди! — мужчина недоверчиво покосился на нее, но, встретив полный боли взгляд, почувствовал, как его рот удивленно открылся. — Ты ведь серьезно…

Внезапно к их скамейке решительными шагами подошла женщина, одетая в белое, слишком открытое для ее возраста платье с красными узорами. Она вела за руку маленького мальчика в серых до колена шортиках, держащего в руке мороженное; оно таяло, розово-кремовыми каплями пачкая безупречную плитку.

Линди и Дилан замолчали, прерывав свой разговор, — девушка даже отвернулась, скрывая от подошедших свое раскрасневшееся лицо. А лицо вампира настолько могло покраснеть только после подпитки, по-настоящему хорошей подпитки, а не кровезаменителя, каким спаивали особых посетителей в «Vamped club» — и оборотню еще предстояло это узнать.

Женщина, поправляя одной рукой платье, а другой — продолжая тянуть ребенка за собой, попыталась присесть слева от Дила, но тот, к своей «чести», резко вскинул ногу вперед, занимая последнее свободное пространство скамейки. Он даже удосужился подвинуться, чтобы у мамаши не осталась никаких сомнений, относительно ее нежелательно пребывания здесь.

Женщина возмущенно уставилась на него и, чуть ли не плюясь слюной, открыла рот, собираясь сказать что-нибудь гадкое. Но стоило Дилану посмотреть на нее, проявить свою настоящую истинную натуру, позволить отразиться скрытому внутри зверю в его взгляде, как она, инстинктивно переставив сына, как какую-нибудь куклу, себе за спину, сначала побледнела, а потом и позеленела. Рот ее, как у смешной аквариумной рыбки, продолжал открываться и закрываться, но женщина так и не произнесла ни одного разборчивого слова. Лишь хриплое дыхание и с мешанный с мятой табачный запах, говорили о том, что мамочка явно злоупотребляет курением. «Что ж, леди, продолжайте в том же духе», — мимолетом подумал оборотень.

Резко повернувшись на каблуках, она потянула за собой недовольного сына, направляясь к самой дальней отсюда лавочке. По тому, как женщина в платье периодически оглядывалась на Дила, казалось, что она раздумывает над тем, чтобы совсем убраться с площади «Роузс». Но это уже была только догадка.

— Не стоило так пугать ее, — внезапно сказала Линди, смотря вслед удаляющимся фигурам. Взгляд ее задержался на мальчике, который, оторвавшись от своего ванильного мороженного, стал с интересом разглядывать их. «Отличная из нас вышла парочка, — с горечью подумала вампирша, — я убиваю молоденьких девушек, а Дил пугает женщин с детишками. Что за день-то такой!». — С тобой все нормально?

— Да, — хрипло ответил мужчина, пока его глаза возвращались к нормальному состоянию. — Скоро полнолуние, становится труднее контролировать себя.

«Кстати, о контроле» — Лин вновь вспомнила Даниэль, в груди зародился вязкий клубок вины и чего-то еще, чего определить точно она не могла. — «Да что со мной?».

— Нас прервали, — Дилан, расслабив сведенные напряжением плечи, вновь повернулся к ней; на щеках появился бледно-розовый, едва заметный румянец. — Так что ты там говорила о каком-то, цитирую: «долбаном подростке»?

Линди подтянула ноги к себе, скрестила их в лодыжках, обдумывая, как поделикатнее рассказать обо всем другу. Сдавшись, она с шумом выдохнула и лишь выговорила:

— Засранец поджег меня.

Дилан внезапно закашлялся, и, когда Линди потянулась к нему, выставил ладони.

— Значит ты все-таки не шутила. Конечно-о, — протянул он ошарашено, — глупая тема для шутки. Черт возьми, Лин! Ты сильно-то пострадала? — мужчина пристальным взглядом обвел Линди, задержавшись на свободных от одежды участках тела: руки, шея, грудь.

— Ага, — кисло проворчала она и, внезапно почувствовав дискомфорт, заерзала по жесткой скамейке. — Сильно, еще как. Я… — голос вампирши дрогнул, и она замолчала.

Дилан неуверенно потянулся к ней, собираясь утешить, но внезапно остановился, вновь переведя взгляд на оголенные участки кожи — та выглядела слишком гладкой, чистой, белой, без какого-либо изъяна.

— Но… — нерешительно начал Дил, — как же ты вылечилась?

«Почему я не заметил этого раньше?»

— А ты догадайся с трех раз, — едко ответила Линди, отводя глаза и силясь не закричать на него. «И что с того, что я пила человеческую кровь?.. О боже!».

Словно прочитав ее мысли, мужчина тоже заерзал, уже спокойнее добавляя:

— Лин, мы оба знаем, что твоему виду для лечения тяжелых ран нужна именно настоящая кровь — не заменитель.

— Знаем, — едва слышно ответила она, скрестив на груди руки и сжав на плечах пальцы, чтобы не задрожать. — И что же дальше?

Дил не ответил, и несколько минут они сидели в молчании; где-то слева послышался детский смех и радостные вскрикивания, но оборотень и вампирша даже не повернули головы.

Наконец прерывая затянувшееся молчание, Дилан сказал:

— Трупы есть? — он понизил голос до шепота, чтобы люди не могли его услышать — и только ухо вампира было на это способно. — Куда ты их дела? В смысле, ты надежно избавилась от… от улик?

Не услышав в его голосе того, чего ожидала, Линди резко повернулась, с удивлением уставившись на него.

— Нет! То есть я не знаю… Дил, черт возьми, ты так легко об этом говоришь!

Первая слеза покатилась по щеке, соленой дорожкой стекая к подбородку.

— А что я могу сделать, Эштон? — он назвал ее по фамилии, чего раньше никогда не делал, и это немного отрезвило Лин.

— Я оставила ее в «Кровавом парке», и тогда она была еще жива.

— Ох, черт, — пробормотал мужчина, застонав. — Что ты… — почувствовав, как девушка рядом с ним внезапно затряслась, он, потянувшись вперед, без слов обнял ее за плечи, прижимая к себе.

— Тише, тише, Лин, успокойся, — прошептал он, переместив одну руку ей на голову и мягко погладив волосы. — Мы пойдем в этот долбанный парк, найдем ту девушку… — вампирша внезапно закачала головой в отрицательном жесте, и Дилан сильнее сжал ее в своих руках. — Хорошо, хорошо, тогда мы найдем того ублюдка. Успокойся, милая.

Он продолжал что-то нашептывать ей на ухо, но девушка не слушала его, вспоминая лицо Девида, каждую черточку. «Я убью его», — с твердостью решила она и почувствовала, как эта мысль внезапно принесла ей успокоение. — «Но сначала он будет до-о-олго мучаться».

Поблагодарив Дила и уверив, что с ней все нормально, она хотела было отодвинуться, как из его кармана с резкой громкостью раздался голос Брайана Джонсона, вокалиста группы «AC/DC», заставивший вздрогнуть обоих. Вытащив из кармана телефон, он распахнул крышку, прерывая песню.