Официально низина Каппа именовалась Мокрыми Песками. Очевидно, разливы были бичом этой местности с древних времен. Когда вода сходила, оставался нанесенный ею песок — отсюда название «Пески».

Но самое обидное заключалось в том, что река приносила не только песок, но и ил, и земля тут могла бы давать хороший урожай — надо было только защитить ее от ежегодных потопов, и низина стала бы житницей префектуры. Имея в виду именно эту перспективу, муниципалитет Хасиро наконец раскошелился на строительство дамбы, и работы уже шли полным ходом.

Жители Мокрых Песков охотно помогали строительству — дамба необычайно облегчила бы их существование. Хватало добровольцев и чтобы возводить насыпь, и чтобы разравнивать землю, и чтобы забивать сваи.

По этим добровольным бригадам и ходили Адзисава с Томоко, показывая местным фотографию Акэми. Они задавали всем одни и те же два вопроса: «Какой участок дамбы возводился двадцать третьего — двадцать четвертого мая?» и «Не видели ли вы здесь эту женщину?». Фотографию Акэми они вырезали из газеты.

Примерный участок дамбы, который строился в те дни, удалось установить довольно легко, но Акэми ни один человек не видел. В этом ничего удивительного не было — места здесь и так безлюдные, а убийство наверняка произошло поздней ночью.

Работы делились на три основных этапа: возведение и утрамбовка земляной насыпи, укрепление той стороны, которая соприкасается с водой, и наконец покрытие ее защитным слоем. На строительство уходило огромное количество гравия, цемента, полимербетона и прочих материалов; повсюду стояли самосвалы, бетономешалки, экскаваторы и различная строительная техника, принадлежавшая фирме «Накато» и остальным подрядчикам.

Не так-то просто было хотя бы приблизительно определить в этом хаосе место, где замуровано тело Акэми. Все фирмы, участвовавшие в строительстве, так или иначе зависели от мафии, и обращаться к ним с расспросами было опасно. Даже местные жители, с таким нетерпением ожидавшие завершения строительства, несомненно, перестали бы отвечать на вопросы, знай они, что чужаки задумали нанести вред фирме «Накато». Расспрашивать их значило идти на немалый риск, Мокрые Пески были для Адзисавы и Томоко настоящей вражеской территорией.

Правда, опросом крестьян Адзисава занимался один, не желая подвергать Томоко лишней опасности. Он даже не говорил об этом, иначе она непременно увязалась бы за ним.

Лишь через неделю Адзисазе удалось разузнать нечто существенное. Сведения он получил от одного крестьянина, чей сын недавно погиб на строительстве, задавленный упавшим блоком. Безутешный отец — его звали Косабуро Тоёхара — рассказывал Адзисаве, дрожа от негодования:

— «Ради блага деревни», — говорили они. Как же! Только и думают, как свой карман набить.

— Что, махинации?

— Еще какие! Основной подряд получила строительная компания «Накато», так? Для этого им пришлось подмазать строительный отдел городского муниципалитета. Столько им на лапу дали, что те в самом что ни на есть роскошном кабаке — «Золотые ворота» называется — каждый божий день шикуют.

— Наверно, вы правы. Все знают, что люди Накато вроде личной гвардии у мэра, — кивнул Адзисава.

— Ну, взятка строительному отделу — это цветочки.

— А что, были дела и похуже?

— Были и есть. Вся эта история с защитой низины от наводнения — сплошной обман. Я сам, своими ушами слышал, как прораб фирмы «Накато» похвалялся спьяну. Наши-то, деревенские, радуются, дурачье. Думают, заживут теперь без разливов, по-княжески! Черта лысого!

— Обман, говорите?

— Только смотри, парень, об этом молчок.

Старик огляделся по сторонам и, понизив голос, продолжал:

— Тут и раньше была земляная насыпь, направлявшая паводковые воды в специальные пруды. По проекту, значит, ее должны переоборудовать в бетонированную дамбу, и тогда воде вообще ходу в низину не будет, а тут вроде распашут поля.

— А разве не так?

— Держи карман шире. Городские богачи собираются устроить тут гольф-клуб.

— Гольф-клуб?! Не может быть!

— Уж можешь мне поверить. Компания по торговле недвижимостью — тоже, между прочим, Накато принадлежит — уже сейчас скупает у крестьян участки чуть не задарма.

— Представляю, сколько можно огрести деньжищ, если устроить тут гольф-клуб.

— До наших болванов все никак не дойдет, что их дурачат. Один мой сын ни в какую не хотел продавать свою землю. Вот на него блок и уронили. Убийство это было, понял?

— Вы обращались в полицию?

— Станут они меня слушать. Доказательств-то нет, а полиция с этими заодно.

— А что с землей вашего сына?

— Невестка сразу продала, той же самой компании. На кой, говорит, мне эти пески. Не понимает, дура, что сын за эту землю жизнь отдал.

— А были еще такие, кто не хотел продавать свой участок?

— Тут не один человек голову сложил. И деревенские, и пришлые: как кто погибнет, приходит человек от Накато, сует в утешение пятьсот тысяч иен и говорит: бывает, мол, для вас же стараемся. А попробуй возмутись — сразу за горло берут. В газетах-то ваших об этом не пишут, а у нас в деревне не одна семья слезами умылась.

— И что, погибали те, которые упрямились?

— Всякие. Некоторые из тех, кто продал землю, тоже. И никаких концов не сыщешь. А не будешь держать язык за зубами, следующий черед — твой. Вот все и помалкивают, будто воды в рот набрали. Мне-то что, я старый, сына убили — чего теперь бояться?.. А зачем ты все это выспрашиваешь-то?

— Люди Накато убили мою знакомую.

— Это ту, с фотокарточки?

— Да.

— Нет, такой я здесь не видал. Должно быть, в бетон закатали, да в дамбу сунули. Теперь не сыскать. Смотри, парень, узнают, что ты здесь ходишь, худо тебе будет. Гляди в оба.

— Спасибо за заботу. И вы, отец, берегите себя.

— Я-то ладно. Зачем им такой старый хрен сдался? Они мужики расчетливые.

И Косабуро Тоёхара засмеялся, широко разевая беззубый рот.

Довольный неожиданной удачей, Адзисава шагал через пустое поле, когда вдруг перед ним, словно из-под земли, выросли пятеро плечистых парней и обступили его кругом.

— Такэси Адзисава, точно? — хрипло спросил один, с особенно злобной рожей, очевидно, главарь. Адзисава не ответил.

— Все вынюхиваешь? И чего же тебе надо?

— …

— Что, уши заложило?

— …

— Если будешь совать нос в дела Идзаки-сан, убьем.

— А-а, так вы — люди Накато.

— Об Идзаки-сан забудь. Понял? Тоже мне, сыщик нашелся.

— Опасаетесь?

— Ты еще куражиться будешь, дерьмо? Сказано: если хочешь жить, забудь сюда дорогу.

— Как это «забудь»? Я выполняю свою работу. Если бы все у вас было чисто, вы не стали бы меня запугивать.

— Я вижу, слова до тебя не доходят. Ладно, может, по-другому тебе будет понятней, — зловеще улыбнулся главарь и слегка мотнул головой. Остальные с угрожающим видом сомкнули кольцо.

— Это вы зря, — промолвил Адзисава, отступив на шаг.

— Будешь совать нос в чужие дела, сука? Или поучить тебя как следует?

— Не суйтесь. Прибью, — спокойно произнес Адзисава. Весь его облик неуловимым образом переменился. Если до этого момента он напоминал мышь, окруженную стаей котов, то теперь вдруг обернулся крупным зверем, с клыками и когтями поопаснее, чем у кошачьего племени.

Столь разительная перемена не могла остаться незамеченной для бандитов, но слишком велико было оскорбление: никогда еще ни один человек не осмеливался так разговаривать с ними, членами могущественного клана Накато!

— Что?! — взревели они. — «Прибью»? Он что, псих?

— Остыньте. Вам же будет хуже, — все так же спокойно, почти лениво проговорил Адзисава, но тело его подобралось, словно стальная пружина. Такой угрозой вдруг дохнуло от этой фигуры, что пятеро молодчиков даже растерялись. Они были людьми бывалыми и сразу поняли: этот человек не блефует, перед ними настоящий профессионал. Под мирным обликом травоядного скрывался опасный хищник. Ни один из пятерых не решался подступить ближе.