Нелегкое место службы досталось Антонову. Ведь что представлял собой огромный Кирсановский уезд, раскинувшийся на 6 тысяч квадратных километров? 4 района с 37-ю волостями и 438 населенных пунктов с 350-ю тысячами сельских жителей.
А какими силами располагал начальник уездной милиции? Один заместитель /уже упоминавшийся эсер В. Н. Михневич, которого через пару месяцев сменил беспартийный Николай Адамович Дыбовский/, 4 начальника районных милиций, 37 старших волостных милиционеров, плюс 17 конных да 40 пеших милиционеров и, наконец, канцелярия из пяти человек. То есть к моменту прихода Антонова Кирсановская уездная милиция насчитывала всего 100 "активных штыков".
А вот оперативная обстановка в уезде была хуже некуда. Уголовная преступность распускалась махровым цветом. Не отставала от нее и так называемая классовая борьба - разгром и грабеж помещичьих имений и богатых хуторов. Малочисленная уездная милиция была просто не в состоянии сколько-нибудь эффективно противодействовать безудержному разгулу преступности и беззакония и, в лучшем случае, старалась держать с грабителями и разбойниками вооруженный нейтралитет. Но и это удавалось далеко не всегда и не везде. Да и что тут говорить о распыленной по огромной территории уездной милиции, если куда относительно более сильная городская милиция, попытавшаяся навести хоть какой-то порядок в самом Кирсанове, была 1 июня 1917 года разгромлена самым беспощадным образом.
Так как же проявил себя Александр Степанович Антонов на посту начальника Кирсановской уездной милиции, который он бессменно занимал до середины июля 1918 года, когда ушел в отпуск?
Явно некабинетный работник, он сразу же начал мотаться по всему уезду с небольшим отрядом конных милиционеров, гоняясь за шайками грабителей, конокрадов и прочих разбойников с большой дороги, которые со временем, надо отметить, заметно присмирели. Поймал Антонов и знаменитого на Тамбовщине разбойника и конокрада Ваську Селянского - крестьянина села Пахотный Угол Тамбовского уезда, будущего командира 8-го Пахотно-Угловского антоновского полка. Правда, пойманный в районе Инжавино и отправленный, ввиду губернского масштаба своей "деятельности", в Тамбов, Селянский сбежал там от конвоя на железнодорожном вокзале.
18 декабря 1920 года отряд антоновцев под командованием В. Ф. Селянского выбил красных из села Анастасьевское /Бондари/ Тамбовского уезда, после чего местные жители разграбили находившийся здесь филиал одной из Рассказовских суконных фабрик. Информация о случившемся дошла до В. И. Ленина. Но в таком искаженном виде, что он понял ее так. что антоновцы захватили и разграбили все фабрики в Рассказово -центре суконной промышленности Тамбовской губернии. Разгневанный Ленин потребовал от наркома внутренних дел Ф. Э. Дзержинского немедленно объявить строгий выговор командующему внутренними войсками В. С. Корневу, отдать под трибунал виновных тамбовских губисполкомовцев и чекистов и вообще принять самые решительные меры к подавлению антоновшины. В результате этого вмешательства Ленина, против антоновцев были впервые двинуты части регулярной Красной армии, а подавление восстания было взято под жесткий контроль Москвы.
Вот так бывший конокрад Селянский "отомстил" бывшему начальнику милиции Антонову за свой арест в июле 1918 года.
Немало сил и нервов потратил Антонов, борясь с беззастенчивым разграблением помещичьих имений и экономии /будущих коммун и совхозов/ крестьянами, что, естественно, вызывало у последних сильное недовольство начальником уездной милиции. Известный тамбовский чекист Михаил Иванович Покалюхин, сыгравший свою роковую роль в судьбе Антонова, вспоминал в 1923 году:
"Помню один характерный случай. В моем родном селе /Нижние Пески Васильевской волости Кирсановского уезда/ крестьяне выгнали свою барыню М. И. Олив и не дали ей ничего, даже из движимого домашнего обихода.
- Мы тут всю жизнь трудились, мы и будем всем пользоваться, - говорили наши мужики.
Обиженная барыня обратилась тогда к кирсановскому комиссару Временного правительства Баженову /правый эсер, друг Антонова/. Дело это было в конце 1917 г., уже после Октябрьской революции, но власть в Тамбовской губ. еще оставалась в руках эсеров. Баженов поручил начмилиции Антонову "одернуть" песковских мужиков и защитить "свободу личности" барыни Олив. Приказание было исполнено - в Пески прислали отряд милиции. Сперва мужики и местные большевики, пришедшие с фронта, хотели было воспрепятствовать милиции выступить в защиту барыни. Для этого было приготовлено даже несколько винтовок. Но дело не взялось, антоновцы пересилили и заставили мужиков на собственных же лошадях отвезти барыне в Кирсанов нужную ей обстановку. Подобных случаев "ревностного" отношения Антонова к службе - немало."
Однако самым ярким событием в милицейской биографии Антонова является, бесспорно, разоружение им нескольких эшелонов чехословацкого экспедиционного корпуса, следовавших на восток через станцию Кирсанов. А ведь известно, что дело это было весьма сложным и почти нигде не удавалось. Вероятно, поэтому Кирсановский Совет и наградил Антонова маузером, совершенно не интересуясь, куда же потом девалось отобранное у чехословаков оружие. Ведь, как выяснилось позже, доблестный начальник уездной милиции его никому не сдавал.
Следует сказать и о том, что, по некоторым недокументальным сведениям, Антонов был замечен в "собирательстве" оружия еще в Тамбове. Так, секретарь Тамбовского губкома РКП/б/ Борис Афанасьевич Васильев написал в своих воспоминаниях, что Антонов причастен к произошедшим в октябре 1917 года похищению трех возов винтовок со двора Тамбовской городской управы и ограблению артиллерийского склада в Тамбове.
В первом случае, на запрос большевистской фракции горсовета, председатель городской управы /видный эсер, в кабинете которого частенько видели Антонова/ и начальник Тамбовской городской милиции Булатов официально ответили, что никакого оружия во дворе городской управы вообще не было, а запрос большевиков - их обычная провокация. Во втором же случае Тамбовский горсовет создал специальную следственную комиссию, председателем которой оказался все тот же Булатов, а одним из ее членов - Антонов. Естественно, пишет Васильев, что такая следственная комиссия не нашла ни грабителей, ни оружия, а лишь установила, что ограбление было совершено какими-то "приезжими из-за города".
"Большой ошибкой" кирсановских коммунистов назвал Васильев то, что они, придя к власти в феврале 1918 года, оставили левого /а не правого, как принято считать/ эсера Антонова на посту начальника уездной милиции, а не поступили по примеру Тамбова, где начальника гормилиции эсера Булатова заменили коммунистом уже на второй день большевистской власти. Такую терпимость к Антонову Васильев объясняет тем, что председателем Кирсановского уисполкома, а затем и уездным комиссаром внутренних дел /до 20 марта 1918 года/ был приятель Антонова К. Н. Баженов - левый эсер, перекрасившийся позднее в "революционного коммуниста", что, впрочем, не спасло его в будущем от нескольких арестов, в том числе и "за участие в антоновщине".
Конечно, при Баженове Антонов чувствовал себя поуверенней. Однако объяснять его "непотопляемость" только поддержкой Баженова было бы неверно. Дело в том, что за те 9 месяцев, в течение которых Антонов возглавлял Кирсановскую милицию, он показал себя отличным начальником. При нем уездная милиция окончательно сформировалась, значительно увеличилась численно и весной 1918 года представляла собой серьезную силу, не считаться с которой в уезде уже никто не мог.
А тем временем кирсановские коммунисты продолжали укреплять свою власть. "Сбросив" Баженова, они тут же принялись за командира формирующегося 1-го Кирсановского социалистического полка В. Н. Михневича - бывшего заместителя Антонова, недавнего эсера, а теперь меньшевика-интернационалиста. 31 марта, по ложному обвинению в "агитации против Советской власти", Михневич был арестован. И хотя через две недели его пришлось освободить, дело было сделано: к командованию полком Михневич уже не вернулся.