— Осторожно, сэр, а не то упадете! — воскликнула в окне верхнего этажа женщина, прежде чем исчезнуть в глубине дома.

— Возмутительно! Построить концертный зал у моего порога! Я поселился здесь, желая покоя и тишины. Но с тех пор здесь хуже, чем в Бедламе.

— Идемте, мистер Пипс. — Женская голова появилась рядом с мужской. — Подхватите простуду, а ведь сами знаете, как вы не любите болеть.

Пипс! Точно. Человек из самого министерства. Сэмюэл Пипс. Всегда старался нащупать твои ноги под столом и пользовался любой возможностью, чтобы прикоснуться к твоей груди; а говорил только о ценах на парусину и о количестве бочек смолы, необходимых для плавания до Флашинга.

— Я знаю эту женщину. — Пипс отмахнулся от экономки и указал на графиню. — Верно? Я вас знаю. Не желаете ли отведать рубца?

— Да, Сэмюэл. — Поесть рубца звучало гораздо заманчивее, чем целый час смотреть, как корчат рожи. — Разумеется, ты меня знаешь. Это Эшби де ла Зуш — старая подруга Карла.

— Видишь! — Пипс повернулся к своей экономке. — Я же говорил, что знаю ее. Это леди Эшби де ла Зуш. — Он помахал рукой. — Поднимайтесь.

— Я должна сообщить Элпью, где я, Сэмюэл. Она ждет меня в концертном зале. Я вернусь через две минуты.

Довольно кивнув, Пипс не без помощи экономки исчез, и окно опустилось.

Графиня стала пересекать переулок, и в этот момент позади нее раздались страшные крики, сопровождаемые топотом ног. Обернувшись посмотреть, что происходит, графиня наткнулась на стену. Мимо нее, вопя во всю глотку, промчалась группа молодых людей. Двое несли факелы, освещая дорогу. Графиня вжалась в стену, чтобы остаться незамеченной, но темноволосый щеголь сорвал с нее парик и двинулся дальше. Пока графиня, прикрывая ладонями лысую макушку, пряталась в подворотне, юнец бросил парик своему приятелю, тот — другому, как в игре.

— Ах вы, сучьи дети! — заголосила графиня. — Верните мне парик!

— Парик? — крикнул один из них. — Никакой это не парик. Это дохлая крыса.

С этими словами он высоко подбросил его, и парик, шмякнувшись об окно Пипса, повис на подоконнике.

Визжа от смеха, молокососы помчались дальше, ритмично распевая:

Графиня подождала, пока затихнут голоса, прежде чем решилась перевести дух. Всхлипывая от облегчения, что хулиганы не причинили ей вреда, и от смущения из-за потери парика, графиня съежилась у двери. Потом, зажмурившись, сползла по стенке и грузно опустилась на ступеньки.

Через некоторое время она услышала невдалеке шаги, а потом и мужской голос:

— Как вы? Не пострадали? — Кто-то медленно направлялся к графине. — Я торговец коврижками. Эти свиньи опрокинули мою жаровню. Вам они вреда не причинили? — Он деликатно протянул ей руку. — Ну и молодежь нынче пошла!

— Они утащили мой парик. — Она указала на окно Пипса. — Он висит там.

— Пойду найду сторожа, — сказал продавец коврижек. — Он сможет достать его своей пикой.

Графиня посмотрела на шерстяную шляпу мужчины.

— А нельзя ли?..

Торговец без разговоров снял шляпу и подал графине, которая натянула ее по самые уши.

— Спасибо. — Она боялась, что Пипс начнет ее искать. — Я не могу здесь оставаться. Подумают, что я бродяга, и меня заберут констебли.

Продавец коврижек помог графине подняться.

— Я скоро вернусь.

Он исчез в темноте.

— Я подожду вас там, — крикнула ему вслед леди Эшби, — в концертном зале.

Графиня быстрым шагом пересекла освещенное свечами фойе, по пути глянув на себя в зеркальное бра, и приоткрыла дверь в зрительный зал.

Элпью пересела на другое место, но и Сиббер, по счастью, тоже. Лампоне доверительно беседовал со сцены с завороженной аудиторией:

— Например, Гнев имеет те же основные движения, что и Отчаяние, однако выражаются они более агрессивно. Когда мистрис Монтегю подготовится — насколько я знаю, она набирает чашку воды из питьевого фонтанчика позади здания, — она покажет вам едва уловимую разницу между этими родственными страстями.

Графиня наконец-то высмотрела Элпью. Девчонка ухитрилась найти себе место в первом ряду. Не было и речи, чтобы пройти по всему проходу в шерстяной шляпе торговца. Она быстро обвела взглядом зал. Сиббер тоже сидел почти у самой сцены.

За кулисами послышались тяжелые шаги. Лампоне улыбнулся:

— Вот идет великая актриса с поступью феи!

Задняя дверь распахнулась, и на подмостки, спотыкаясь, вышла Ребекка Монтегю. Волосы у нее растрепались, лицо исказилось в застывшей гримасе.

— Eccelente...[14]— произнес Лампоне, возобновляя лекцию. — Несколько опережая программу, но все равно посмотрите: напряженные руки вытянуты вперед, положение ног говорит о готовности к бегству, все тело выражает расстройство...

Ребекка Монтегю остановилась, словно приросла к месту, лицо ее окаменело.

— Вы заметите, что брови высоко подняты, мышцы, удерживающие их в таком положении, вздулись и напряжены, ноздри раздуты, глаза расширены и бегают, рот широко открыт, кончики губ устремлены вниз, вены и сухожилия набухли, волосы как будто стоят дыбом, лицо бледное. Это воплощение...

Лампоне самодовольно улыбнулся:

— ...Ужаса.

Не меняя выражения лица, Ребекка Монтегю протянула руки к зрителям, чтобы им было лучше видно, и закричала.

Ее пальцы были красны. И с них стекала на пол алая жидкость, в которой без труда угадывалась кровь.

В последовавшем хаосе Элпью запрыгнула на сцену и довела Ребекку Монтегю до стула. Зрители вскакивали, кто-то кричал, кто-то бросился к дверям. Графиня выбежала на улицу. Что делать? Для музыкантов существовал специальный вход, через который они вносили свои арфы и прочие скрипки. Она попробует добраться до Элпью с этой стороны.

В тени аллеи, шедшей от берега реки к этому входу, слонялись в ожидании работы по окончании концерта мальчишки-факельщики с потушенными факелами.

— Эй, дитя! — крикнула графиня. — Зажги факел и немедленно иди за мной.

Она проворно спустилась к реке и осторожно побежала по темной террасе к стене концертного зала.

— Иди сюда, паренек, — позвала она.

Факел мальчика отбрасывал в аллее длинные тени. Графиня двинулась дальше, вверх по каменным ступенькам. Питьевой фонтанчик стоял впереди, на улице, рядом с огромными воротами. Графиня огляделась. Улица была пуста.

— Ты видишь кого-нибудь? — спросила она у мальчика.

— Никого нет, — ответил тот, высоко держа факел. — А почему у вас такая смешная шляпа?

Графиня проигнорировала его вопрос.

— А до этого ты кого-нибудь видел?

— Только этих подлых титиров, — ответил мальчик. — Но мы убегаем, едва их завидим, потому что они ловят нас, подвешивают на вывесках и так оставляют.

— Подержи факел над фонтаном. — Графиня присмотрелась. Даже при неровном свете пламени было видно, что из отверстия вытекает красная жидкость.

— Ой, мэм, что это? Вино? — Мальчик наклонился, горя желанием попробовать. — Один раз отсюда текло вино... во время коронации, но я тогда был маленьким.

Графиня взяла его за плечо.

— А что за теми воротами, мальчик, ты не знаешь?

— Ну, знаю, мэм. Это вход к напорной башне. Посмотрите туда... — Он поднял факел и указал на темную башню на другом конце стены. — Она работает с помощью какого-то новомодного механизма. Мы с мальчишками лазали на стену посмотреть, но нас поймали.

Тишину вокруг ничто не нарушало.

— Вы пользуетесь этим фонтаном? Ты и другие мальчики?