Гриша обнял ее за талию, одна ее рука удобно устроилась у него на плече, а вторая – в ладони. Он улыбался и ловко вел ее, словно танцевал всю жизнь. В то время как улыбающиеся глаза ни на минуту не отрывались от ее лица. Кажется, эти два дня улыбка в его глазах почти не исчезала, хотя далеко не всегда улыбались губы.

- Вот, кого на свадьбу звать надо, - шепнул ей на ухо Гриша. – А вы: романсы, романсы…

- Будешь устраивать собственную свадьбу – пригласишь, кого захочешь, - заявила Кира. – Вова хочет романсы.

- Ладно, пусть слушает. Разрешаю, - улыбнулся он и чуть сильнее прижал ее к себе.

Дождавшись ноты, которую можно было назвать окончанием очередной мелодии, Кира отстранилась.

- Жарко. Идем на воздух.

- Идем на воздух, - согласился Гриша.

На улице было уже совсем темно. И воздух казался сгущенным, тяжелым и неожиданно холодным. Потрясающий контраст. Он вел ее за руку теперь уже куда-то даже для себя наугад, и никак не мог понять, откуда это бесконечно мучительное желание, граничащее со странной, не свойственной ему нежностью – не отпускать ее ладонь.

За двадцать семь лет своей богатой на события жизни такого с ним не случалось ни разу. Он часто увлекался – и эти чувства вдохновляли его на новые чудачества, на значимые только для него одного подвиги, на удивительные открытия, которые оставались замеченными только им.

Он влюблялся лишь единожды – отчаянно и страстно. Когда с головой в омут. И тогда не делал ничего, не видел ничего, не думал ни о чем. К счастью, он был достаточно молод, чтобы это прошло, не оставив шрамов.

Но именно сейчас, в эту минуту, ему казалось, что никак нельзя отпускать руку девушки, с которой он провел этот день. Пожалуй, один из самых странно счастливых дней в своей жизни.

- Комедия, блокбастер или мультфильм? – спросил вдруг он, когда они поворачивали за угол какого-то дома, выныривая из очередного дворика.

- Мультфильм? В такое время? Для взрослых, что ли? – она едва поспевала за Гришиным темпом и отчаянно цеплялась за его ладонь. – Наверное, комедию. Мороженое. И попкорн.

- Правильный ответ!

Из-за угла в неоновом свете вывески показался кинотеатр. Через пару минут они уже были в фойе, и Гриша покупал билеты на фильм, который, кажется, начинался прямо сейчас. «Там рекламы еще минут на двадцать», - на ходу комментировал он, пока они шли до кинозала. Он ошибся. В кинотеатре потушили свет, а герои на экране раскочегаривались. В темноте они нашли свои места, хотя сесть-то можно было куда угодно – и десятка посетителей не набралось.

А потом они плюхнулись на свои кресла. Гриша благополучно выдрал из ее цепких пальцев ведро с попкорном и поставил его на подлокотник между сиденьями.

- Пищу делим по-братски! – сообщил он. – Только минералку купить забыли.

Кира тихонько смеялась, чтобы не спугнуть рассортировавшиеся по залу парочки.

- Во-первых, минералку я не хочу. Во-вторых, я ж за старшего брата. И в-третьих, где мое мороженое?

- Старший брат не ест мороженое, - зашептал Гриша. – Он в детстве перенес ангину, заработал тонзиллит, с тех пор никогда не ест ничего холодного. Так что ты взвалила на себя слишком тяжелое бремя – не видать тебе мороженого, как своих ушей. Ешь попкорн.

- Угу, - кивнула Кира и, забившись в угол кресла, внимательно следила за происходящим на экране. – С бременем я сама разберусь.

Гриша ничего не ответил. Предпочел промолчать. Как-то так странно вышло, что он вспомнил именно сейчас – теперь они смотрят киношку, названия которой он не помнит, а через полторы недели придется наблюдать, как Вовка поведет ее в ЗАГС. Дурацкое совпадение.

Яркие кадры на экране менялись один за другим. Попкорн был съеден наполовину. Временами казалось действительно смешно, и они совершенно искренно смеялись. Фильм постепенно подбирался к середине, когда его прорвало. Он резко вскочил с кресла. Бросил ей: «Я сейчас». И вышел из зала. Сбежал вниз по лестнице в буфет. Купил бутылку минералки и мороженое в рожке. Вернулся. Перед дверью остановился и заглянул внутрь кинозала, наблюдая за Кирой со стороны. А потом вернул на лицо обычное свое расслабленное выражение и вошел.

- Гуманитарная помощь с доставкой к месту. Девушка, это вы просили мороженого?

- Спасибо, - проговорила она и сосредоточенно уставилась в экран.

- Растает же!

- Не успеет, - отозвалась Кира и энергично принялась жевать.

Он удовлетворенно кивнул, вернулся в свое кресло, хлебнул воды и спокойно продолжил смотреть фильм. Ну… как спокойно? Ржал, как конь. Теперь уже легко и беззаботно. Благо шуток под конец стало еще больше. И не самых глупых.

- Будем ловить такси или пойдем искать твою машину где-то в районе Владимирской? – поинтересовался он, натягивая куртку по окончании сеанса.

- Такси! – уверенно заявила Кира.

А вышли они под дождь. Проливной. Такой, что уши закладывало от шума ветра. Парочки, сидевшие с ними на последнем сеансе, разлетелись стайками, прячась под спасительными зонтами. Кира и Гриша остались вдвоем под козырьком кинотеатра. Зонтика не было ни у одного из них. Машин под зданием на удивление тоже. Пустое ведерко от попкорна отправилось в урну, стоявшую тут же.

- По этому поводу анекдот! – изрек Гришка. – Один приятель другому говорит: «А чего это ты презервативы по карманам распихиваешь?» Второй отвечает: «На дискотеку собрался». «Примету знаешь?» «Какую?» «Зонт возьмешь — дождя не будет», – помолчал, почесал нос, и выдал: - Несмешной анекдот, короче.

- Ну да, - Кира достала трубку и набрала заветные цифры. – Через десять минут приедет машина.

Она выставила ладонь из-под козырька. Как удивительно! Даже дождь сегодня был теплым. Словно летом. Его рука вдруг оказалась возле ее. Чуть скользнув по коже, коснувшись пальцев. Из-под рукава виднелся край татуировки с ловцом снов. У него и руки были такие же огромные, как он сам. Лопата, а не ладонь.

- Ты не мерзнешь? Может, зайдем внутрь? – глубокий Гришин голос сейчас звучал мягко, почти нежно.

- Издеваешься? – усмехнулась она и убрала руку. – Это же не ноябрь. Это август какой-то!

Едва только воздух шевельнулся от звука ее слов, как его губы оказались на ее губах. На мгновение. Через секунду он отстранился. И уже глаза в глаза – тоже ровно секунду. Перед вторым поцелуем, уже настоящим, длившимся будто вечность. Его рука на ее затылке. Его фигура, склонившаяся к ней. И почему-то частые сбивчивые шумные вдохи и выдохи, заменившее все другие шумы на свете. Она не отстранялась. Не отвечала. Слушала его дыхание. Чувствовала его губы. Но думала почему-то только о его ладони на своем затылке. Большая, теплая, сильная. И это были самые нелепые мысли, какие могли посетить далеко не глупую женщину накануне собственной свадьбы.