- Я тоже, - сказал я и мы пошли.

Я шел впереди, Усман следовал за мной метрах в пятнадцати. Он не держал меня на прицеле, но я прекрасно понимал, что у меня нет шансов ни одолеть его, ни убежать. Лес не настолько густой, чтобы можно было затеряться среди стволов, а прыжки с криком "кийя!" удаются в подобных ситуациях только Джеки Чану.

Минут через пятнадцать, когда мы прошли заметно больше, чем полкилометра, Усман крикнул:

- Стой!

Я остановился.

- Давай, действуй, - сказал Усман.

- Что делать-то? - не понял я.

- Возьми свой амулет и попробуй сделать то же самое, что ты сделал тогда. Только наоборот.

Я запустил руку под камуфляж и вытащил крест. Почему-то мне сразу показалось, что ничего не получится. И я не ошибся. Как я ни пытался настроиться на соответствующий лад и передать кресту часть своего желания, ничего не получалось. Минут через десять Усман не выдержал.

- Достаточно, - сказал он. - Если бы ты мог сделать это, ты бы все уже сделал.

Я отпустил крест. Почему-то я почувствовал некоторое облегчение. С чего бы это?

- Скажи мне, Сергей, - задумчиво произнес Усман, - у вас, русских, есть какая-нибудь клятва, которую нельзя преступить?

Я отрицательно помотал головой.

- Я так и думал, - сообщил Усман. - Если я оставлю тебя здесь, а сам уйду, ты не будешь охотиться за мной?

- Как? - не понял я. - С голыми руками охотиться в лесу за вооруженным человеком?

- В "Газели" оружия хватит на целый взвод. - Он вздохнул. - Если бы я мог тебе поверить, я предпочел бы не оставлять тебя. У двоих гораздо больше шансов выжить, чем у одного.

- Так что тебе мешает? - не понял я. - Я не буду нападать на тебя до тех пор, пока мы не выберемся в нормальные места.

- Почему я должен тебе верить?

- А зачем мне тебя обманывать?

Ответ на этот вопрос Усман обдумывал очень долго, а когда он открыл рот, он сказал:

- Поклянись своим крестом.

- Как это? - не понял я.

- Повторяй за мной. Клянусь этим крестом, что до тех пор, пока не выберусь из этой неестественной местности, я не причиню никакого зла моему попутчику Усману. А если я нарушу эту клятву, пусть крест, которым я клянусь, испепелит мое тело и погубит мою душу.

С некоторым удивлением я повторил эти нелепые слова. Он что, верит, что эта дурацкая клятва меня остановит? Это он зря. Но, он прав, пока мы не выберемся отсюда, я не буду на него нападать, но не из-за клятвы, а просто потому что это неразумно. Если мы действительно провалились в другое время, его помощь будет более чем кстати. По крайней мере, на первых порах.

Другое время, блин! Неужели я сам начинаю верить в эту чушь?

4.

В ящиках, валяющихся вокруг останков "Газели", находился полный комплект вооружения мотострелкового взвода. Не знаю, на каком складе террористы утянули такую гору оружия за один раз, но в газетах о подобных кражах не писали еще ни разу. Куда катится страна?

Я нацепил на ремень фляжку и два подсумка, и почувствовал то, что в умных книжках называется "дежа вю". Кажется, будто война никогда не уходила из моей жизни, будто я снова вернулся к делу, ставшему для меня привычным за два последних года. Автомат, подствольник, патроны, гранаты, саперная лопатка... брать или не брать? Лучше взять, в случае чего, можно будет выкинуть. Каска... нет, это перебор. Бронетюфяк - аналогично.

- С оптикой работал? - спросил Усман, я поднял голову и увидел, что он экипировался по полной программе.

- Нет, - сказал я, - да и на хрена нам оптика?

- Пожалуй, ты прав, - задумчиво проговорил Усман, - автомат она не заменит, а два ствола тащить несподручно. А тюфяк ты все-таки возьми, пригодится. Если что, выкинешь. Ты кто, кстати, по званию?

- Старший сержант.

- А я лейтенант. Спецназа.

- Аль-Кайеды, что ли? - хмыкнул я и почти не удивился, когда Усман кивнул.

- А ты кто? - спросил он, - махра или десант?

- Разведрота десанта.

- Круто. Но командовать парадом буду я. Возражения?

Я молча пожал плечами. Какие тут могут быть возражения? Командовать должен тот, кто умеет командовать, а я уже понял, что Усман командует лучше. Дело даже не в том, что он лейтенант, а я сержант, дело в том, что он правильный лейтенант.

- Слей бензина в канистру, - сказал Усман, - пригодится костер разводить, если ночевать придется.

Он вздохнул и добавил:

- Никак не могу лазерники найти, хоть убейся. Неужели выпали?

- Лазерные прицелы? - уточнил я. - А на кой хрен они нам?

- Когда-нибудь работал с ними?

- Нет.

- Тогда ты не поймешь. Ладно, хватит копаться, пошли. Я не хочу здесь ночевать.

5.

Мы двинулись на запад. Усман объяснил, что старая Варшавская дорога проходит к западу от Симферопольского шоссе, и что она должна быть на месте, даже если мы угодили в прошлое лет на пятьсот. Я пропустил это объяснение мимо ушей, по-моему, для нас любое направление одинаково хорошо, запад так запад.

За весь день нам не встретился ни один человек, зато звериных следов попалось на глаза видимо-невидимо. И это в ноябре, когда снег лежит еще не сплошняком, и звери предпочитают обходить заснеженные участки, чтобы не оставлять следов. Да какие звери! Одних только медвежьих следов встретилось штук пять. Интересно, когда в Подмосковье вымерли медведи?

Никаких следов человека, ни белых хвостов самолетного выхлопа в синем небе, ни рева автомагистралей, слышного за километр, ни гудков электричек, слышных еще дальше. Ни одной бумажки на земле, ни одного бычка и ни одной пустой бутылки. За весь день! Неужели Подмосковье когда-то было таким?

Ночевать пришлось в лесу. Хорошо, что земля не промерзла, и землянку удалось отрыть без большого труда. То, что у нас получилось, нельзя назвать настоящей землянкой, и это неудивительно, ведь мы трудились над ней не больше часа. Это так, одноразовое убежище, а оно не должно быть очень хорошим, главное - не околеть от ночного мороза. Жалко, что в ящиках не нашлось спальных мешков, но ничего, мне не впервой проводить ночь в полудреме между жаром костра и пронизывающим холодом окружающей ночи, когда главное - не забыть вовремя перевернуться другим боком к огню, причем сделать это надлежит так, чтобы не вкатится в костер и не выкатиться за пределы обогреваемой территории. Хорошо, что снега немного и талая вода не стремится превратить кострище в гигантскую лужу.