— Ты рот свой держи на замке, забудь, что слышала. Помнишь, как в фильме «Люди в черном» прибор такой был, щелк, и память отключилась. Если, конечно, не захочешь купаться. Теперь понимаете, почему я не могла помочь Элине?

— Да уж, — сказала я, вспоминая вчерашнюю встречу, — а почему сейчас решила все рассказать?

— Устала бояться. Да и есть, кому постоять за меня.

— Почему Элина связалась с этим убийством?

— Это Эдик во всем виноват, — ответила она.

— Ты о Валишине?

— Да, мы одно время дружили, сейчас нет. Он гнет из себя крутого, а на самом деле никто, просто клубный придурок. Вечно в долгах, денег не хватает. Это он предложил Элине киллера нанять, она сначала послала его куда подальше, а потом у нее мама умерла, — Кокорина замолчала, глаза ее наполнились слезами, — думаете все было бы по-другому, скажи я ей о том, что знаю?

— Возможно. Скажи, почему Элина была так уверена, что произошло на самом деле?

— Она не верила с самого начала, что Артур мог так погибнуть, он с детства на картингах катался, на соревнованиях первые места занимал. Элина, в инете статью откопала, где писали, как на самом деле было, с журналистом встречалась, только потом статью опровергли, и журналист от слов отказался. Она в шоке была, к терпиле — водителю Subaru ездила. Думала, раз он жену потерял, так они заодно будут, так нет, тот и разговаривать не стал, говорит, не помню ничего. Она к следователю, не слазила с него, требовала провести проверку по Тагирову. Она землю рыла, но не могла ничего поделать. Артура признали единственным виновником аварии, всем так удобно — умер человек — на него все и списали.

— Получается, доказательств у нее не было, — заключила я.

— Нет, была уверенность, что Артур не виноват. Этот придурок, Валишин, еще как то за столом вместе сидели, говорит, таких валить надо, око за око, как в кино. Он вообще на кино помешан. Он говорит, что знает киллера одного, только деньги плати, делает работу чисто. Я не ожидала от Элины такого решения, да и она уже со мной ни о чем не советовалась, как зомби ходила. Она машину продала сразу после смерти мамы, и Эдику позвонила. Короче Эдик гнидой оказался, ментам ее сдал, а те подставу сделали.

— Ты не думаешь, что Валишин сначала Филиппу Тагирову все рассказал, а тот папе, папа полиции, ну, и дальше ты сама все знаешь? — спросила я.

— Возможно и так, в клубе они точно встречались. Я, думаю, Эдик денег хотел срубить, он за них кого угодно продать может. Так и случилось, — сказала она.

— Значит, она продала машину, чтобы заплатить за убийство, — заключила я.

— Да, она продала Solaris за триста тысяч и все деньги Эдику отдала, — сказала Кокорина.

— На суде фигурирует двести тысяч.

— Не знаю, было триста.

— Вот сволочь, редкая, жадная сволочь.

У Кокориной зазвонил мобильный, она обрадовано ответила. Я посмотрела в окно, темнота растворилась в белоснежном утре.

— Простите, мне пора, — сказала Кокорина, лицо ее светилось от счастья.

— Скажи, я могу использовать твою информацию? — спросила я.

— Вы обещали помочь Элине, для этого я и встретилась. Только одно условие, не упоминать мое имя. Хотя они поймут, откуда ветер дует, но мне уже все равно.

Я посмотрела на нее вопросительно.

— Мой парень, — она указала большим пальцем на окно, — он не даст меня в обиду. К вечеру я буду в Самаре, а уже весной его ждет серьезный контракт, и мы будем жить за границей. Где — не скажу.

— В любом случае, спасибо тебе, — сказала я, — береги себя.

Она махнула мне рукой и выпорхнула счастливой птицей из кофейни. Я видела, как она бежит к своему ожидающему счастью в белом Volvo.

— Что ни будь, желаете? — раздался над моим ухом голос официанта.

— Один капучино, пожалуйста, — сказала я.

До суда оставалось четыре дня, когда мне позвонил главный редактор.

— Ну, что там у тебя? — спросил он.

Я рассказала о последней встрече с Кокориной, не забыв упомянуть о наезде азиата.

— Ничего себе, пахнет жареным, — сказал он и добавил, — накатай-ка ты на этих хлопцев в полицию.

— На кого из них, на джипе даже номеров не было, или может на Тагирова сразу? — меня почему-то охватило раздражение.

— Нет, на Тагирова не надо, если это и его люди, то нужны доказательства.

— Да это и так понятно, только в полицию я пока не пойду.

Старик немного подумал и сказал, что позаботится о моей безопасности, затем переключился к материалу по судебному процессу.

— Не хватает главного доказательства, найди этого терпилу, как его? — я подсказала, — Да, Чигина, получи от него вразумительный ответ. Почему человек, который потерял жену в аварии, скрывает правду? Нет, не так, он сознательно, по какой-то причине, дал следствию ложные показания. Если этого не будет, вся твоя конструкция по Тагирову рассыплется, как песочный домик. От Кокориной проку никакого, она свое дело сделала. Нам нужен козырь, понимаешь? Кое-кому наша статья очень не понравится.

Я рисковала, могла легко повторить судьбу журналиста Кулякина, на минуту я даже представила себя безработной, бредущей по хмурому серому городу с бутылкой в руке, и про себя, рассмеялась. Ни страха, ни сожаления я не испытывала, лишь профессиональный интерес, может, поэтому я люблю свою работу, за эти острые ощущения?

Валерий Чигин жил в частном доме, об этом мне сообщил Виталик, снабдив меня сухой информацией.

— Он живет в частном секторе, в черте города, так, что найти будет его не трудно, — сказал он и сообщил мне точный адрес.

— Это все?

— Если ты мне дашь немного времени, я смогу тебя удивить, — сказал он, и я ему поверила, не было повода не верить. Я не вникала, как и где он добывает сведения, но знала точно, что не было ничего, о чем он мог бы не узнать.

Дом 113, по улице Линейной я нашла не так быстро, пришлось поблуждать по узким закоулкам, усеянными старыми частными домиками, вытесняемыми высокими кирпичными коттеджами и особняками. Дом Чигина находился в самом конце улицы, он отличался от мрачных домов соседей новенькими стенами из силикатного кирпича и пластиковыми окнами. Двухэтажное строение, огороженное забором из профнастила, венчала зеленая крыша с флюгером в виде металлической стрелы.

Чигины, согласно домовой книге, обитали здесь с середины прошлого века. Земля и дом Валерию Чигину достались по наследству от родителей.

Я прокатила вдоль забора, поставила машину под высоким деревом, за которым начинался овраг. Взяла сумку, закрыла двери и направилась к воротам дома № 113. Не успела я дойти до ворот, как за забором послышалась возня, звон цепи и через секунду из прорытой ямы-норы показалась бело- черная голова собаки неизвестной мне породы. Я еще не успела испугаться, как псина разразилась диким лаем, и, выскочив из-под забора, рванула ко мне. Длинная цепь со звоном болталась за ней, в последний момент я успела увернуться и подставиться боком.

Пес своим телом ударил меня в плечо, его зубы клацнули у самого уха. Я завопила во весь голос, инстинктивно, наотмашь ударила пса по морде сумкой. Он отскочил, готовый к новому прыжку, остервенело загавкал, из открытой пасти на снег стекала слюна. Господи, я всегда была приверженцем защиты животных, но этот выглядел совершенно сумасшедшим зверем, опасным для людей, для их здоровья и жизни. Я едва не умирала от страха, и кричала не своим голосом, звала на помощь в надежде, что меня кто-нибудь услышит.

Меня услышали. Калитка отворилась. На пороге возник полный парень в синей длинной парке, примерно моего возраста, он позвал пса. Пес успокоился, но далеко не отошел, встал в метре от меня и злобно, сверкая глазами, не отпускал меня из виду, я боялась шелохнуться. Где-то я слышала, что животные, особенно собаки, отображают своих хозяев.

— Это батин пес, никого не слушает кроме него, так что лучше уходите, — сказал парень.

— Вы Валерий Чигин? — спросила я, силясь справиться со страхом.