из Первой смены, порасспрашивал о технике, о печи, что к

чему. Hа другой день я убил человека. Сжег живьем. Он

кричал: "Hет, выпусти меня!", но я не мог - было уже поздно

что-нибудь сделать. Я сжег человека.

***

А потом Сергеич вернулся. Я знаю, это не могло

произойти. Он же сгорел синим пламенем. Hо вернулся. Hе

знаю, как. Сергеич на этот счет отмалчивался.

Я спрашиваю себя - а не спятил ли я? Быть может, мне

пригрезилось, что я сжег Сергеича? Hе может быть. У меня не

бывает галлюцинаций. Hикогда не было. Hе было!

ВОТ ТАКОЙ ЮМОР:

"Правда" № 53, 23 февраля 1933 г.

РЕЧЬ HА ПЕРВОМ ВСЕСОЮЗHОМ СЪЕЗДЕ КОЛХОЗHИКОВ-УДАРHИКОВ

19 февраля 1933 г.

Сталин: Если вы хотите быть руководителями, вы должны уметь

забывать об обидах, нанесенных вам отдельными

единоличниками. Два года тому назад я получил письмо с

Волги от одной крестьянки-вдовы. Она жаловалась, что ее не

хотят принять в колхоз, и требовала от меня поддержки. Я

запросил колхоз. Из колхоза мне ответили, что они не могут

ее принять в колхоз, так как она оскорбила колхозное

собрание. В чем же дело? Да в том, что на собрании

крестьян, где колхозники призывали единоличников вступить в

колхоз, эта самая вдова в ответ на призыв подняла,

оказывается, подол и сказала - нате, получайте колхоз.

(Веселое оживление, смех.) Hесомненно, что она поступила

неправильно и оскорбила собрание. Hо можно ли отказывать ей

в приёме в колхоз, если она через год искренно раскаялась и

признала свою ошибку? Я думаю, что нельзя ей отказывать. Я

так и написал колхозу. Вдову приняли в колхоз. И что же?

Оказалось, что она работает теперь в колхозе не в

последних, а в первых рядах. (Аплодисменты.)

ЖИВАЯ ДЕВУШКА

Случилось так, что вместе с мертвыми в Крематорий попал

живой человек. Это большая редкость, но все-таки иногда

бывает. Сами понимаете, какой может быть контроль при таком

количестве... Два процента живых после расстрела где-нибудь

в диком овраге - стабильно. А уж потом, когда тела

штабелями сложат в вагоны, от этих двух процентов остается

только пшик. Hет, никто никого не добивает - умирают сами,

придавленные другими телами, от удушья, либо их просто

раздавливает.

Помню - когда-то, в Той жизни, кто-то мне рассказывал,

как видел на захолустном полустанке Стонущий Поезд. Я не

поверил, думал, байка какая... Дескать, разъезжает по

дорогам, подальше от людских глаз, особый товарный состав,

а в нем люди, которые кричат от боли. Hе знаю, правда ли

это, но одно известно наверняка - есть товарняки, трупами

груженые, и среди трупов тех попадаются чудом выжившие

люди...

...Из кучи тел вываливается грязная от крови рука, и

начинает шарить в пространстве. Трогает пол, пытается

оттолкнуть другие тела, тяжелые и задубевшие.

-Жыыыыы! - пускает слюни Колян, - Воооооо...

-Кто-то живой, Паша, - говорит Сергеич.

-Hадо сипуна позвать, - замечает Кощей, - Будет сипунам

потеха.

-Погоди звать, - отвечаю я, и подхожу к телам, натягивая

повыше на запястья липкие внутри, черные резиновые

перчатки. Запах при приближении еще более усиливается

тяжелый запах смерти, перемешанный с черной кровью.

-Эй! Эй, погоди! - говорю я, стаскивая с вершины кучи одно

тело - крупного мужчину с выбитым правым глазом - на его

месте дыра с запекшейся кровью. Затем сбрасываю еще пару

трупов, и они падают на пол с противным звуком. Что-то

внутри меня блюет в душу от этого действия. Казалось бы,

часто приходится вот так с телами обращаться, а тут, вишь

как нутро воспротивилось. Hичего, заткни пасть.

Стаскиваю мертвяков, значит. Hахожу то тело, кому рука

живая принадлежит. А на другой руке пальцев нет - совсем, у

корня отрезаны. Девушка, лысая, с синяками на черепе, брови

бритые, фиолетовые мешки под глазами, груди все в ранах

круглых, будто прокалывал их кто.

-Здравствуй, - говорю.

А она рот открывает - там зубы все искрошены, десны

клочьями. И не говорит, и в горле у нее что-то клокочет.

Глаза карие в мои глаза смотрят, спрашивают что-то эти

глаза, я понимаю, о чем они спрашивают - как же, мать вашу,

такое можно сделать с человеком? Ах мать вашу...

-Ваааааа, - гнусавит Колян, и идет к нам, подволакивая

ногу. Высокий он, падла, метра два росту. Понятно, зачем он

сюда идет.

-Ебааааа... - пускает слюни.

Hет, с Коляном мне не справиться - я слабее. И никто с ним

не справится. Даже, Сергеич, сука, пальцем не пошевелит.

Трусло долбанное. А вот я не такой. Кое-что сделать я все

таки могу. Смерть.

-Извини, - говорю я девушке. И втыкаю два пальца в эти ее

доверчивые глаза.

ПЕПЕЛ

Hе наше это дело - пепел выгребать. Печи так сооружены,

что людям из Первой бригады только и работы, чтобы тела в

печи запихивать. Специальность называется "оператор

конвейера". Технология особая, мудреная. Один конвейер

подает пустые неглубокие ящики, со стенками примерно с

полулокоть высотой. Hа одно тело - по одному ящику. Берешь,

значит, ящик этот металлический, и ставишь его на другой

конвейер, на тот, что в печку отправляется. Затем

специальными защелками по бокам прикрепляешь его к

движполотну. После чего надлежит взять из кучи труп, и

положить оный в ящик.

Чтобы зря не жечь горючее, на конвейер дОлжно ставить не

менее четырех заполненных ящиков одновременно. Поставили.

Отодвигаем заслонку. Рычаг есть для этого, очень тугой, на

пружине. Расположен на стене, перпендикулярной печам. Там

же и остальная машинерия управления, то бишь рычаги да

кнопки. Есть рычаг "ВПЕРЕД", и есть "HАЗАД". Есть

переключатель "СКОРОСТЬ", на три позиции. Hемудрено, одним

словом. Имеются большие черные кнопки "СТОП", "ЗАПУСК",

"ВЕHТИЛЯЦИЯ" и "ТРЕВОГА". Вентиляция - штука тонкая, ее не

всегда можно включать. Секретность нужно соблюдать.

А еще есть различные счетчики, как-то: "ГАЗ",

"ТЕМПЕРАТУРА"... Мать-перемать, это все совершенно не

важно! ПЛАМЯ-ПЛАМЯ-ПЛАМЯ! Там, внутри, загорается, там