Она сосала его толстую длину, перекатывая его твердые яйца  кончиками пальцев, радуясь, когда его бедра сжались, и дыхание стало неровным. Тогда он отдернул ее голову, заставив ее опрокинуться. Грубо, именно так, как ей нравилось. Ее грудь качнулась, когда она упала, наполненная своей страстью, и она могла чуять ее собственное возбуждение, слившееся с его, в запахе ночного бриза, пахнущего сосной.

Но потом он изменил настрой. Тот же бриз овевал ее кожу, остужая пот, заставлявший ее блестеть и от изменения позы и от страсти. Кончики его пальцев следовали по ее телу, еще усиливая ощущения его нежного, как шепот, прикосновения. Одной рукой он захватил ее запястья на лесной подстилке над ее головой, заставив ее груди приподняться и напрячься. Он оседлал ее, используя свою свободную руку, чтобы начать исследовать. Он казался довольным, изучая топографию ее плоти, исследуя впадинки и скользя по плоскостям с таким пристальным вниманием к деталям, что в ее животе теплело, а ноги дрожали от неудовлетворенных желаний. Нежность в его прикосновении была чуждой, неожиданной, но все же такой приятной. На мгновение показалось, что он остался бы неудовлетворенным, пока  не проследовал бы этими искусными пальцами по каждому дюйму, заявляя права на ее плоть,  продолжая своя дразнящий набег.

Когда он обхватил ее грудь и втянул сосок между губами, она мечтала ощутить его зубы на чувствительной плоти. Вместо этого он всасывал его, натягивал и отпускал, прежде чем поцеловать вершинку. Его рука опустилась ниже, скользнув между их телами, чтобы найти ее клитор и обвести его, касаясь легко, будто перышком.

— Я никогда ничего не хотел так, как хочу услышать твое рычание прямо сейчас, маленькая волчица. Я человек, который привык получать то, чего он хочет, просто чтобы прояснить это, прежде чем ты заявишь на меня права.

Эти слова были единственным предупреждением, прежде чем он ущипнул чувствительный пучок нервов между его пальцами. Быстрое и неумолимое давление на ее клитор должно было вызвать сильную боль, и даже агонию, но оно заставило ее воспарить и вылететь за край. Потрясенная внезапным и ошеломляющим оргазмом, пронесшимся сквозь нее, как лесной пожар, она попыталась оттолкнуть его, ее ноги сжались, а пустота в ее лоне была почти болезненной. Он удерживал ее на месте, сидя на ней верхом, продолжая фиксировать ее запястья одной рукой и успокаивающе нашептывал что-то, в то время как ее тело разбивалось на тысячи сияющих осколков. Когда ее перестало трясти, а ноги перестали дрожать, она моргнула, открыв глаза, чтобы увидеть, как его довольное лицо нависает над ней.

— С возвращением, моя маленькая волчица.

Ее запястья онемели, так что она пошевелила ими, и он освободил ее. Очарованный ее телом, он двумя руками обхватил  ее тяжелую грудь.

— Знаешь, я не могу выкинуть из головы звучание твоего голоса, вкус твоих сладких соков и мысли о тебе. Это часть спаривания?

Она кивнула, не в силах говорить из-за комка в горле. Она еще не укусила его, но чувствовала себя ближе к нему, чем когда-либо к кому-то еще. Она чувствовала себя созвучной, как будто их тела были предназначены для этого.

— Итак, как вы это делаете?—  У нее заняло секунду, чтобы понять, что он задал вопрос, настолько заворожило ее разглядывание его лица и дрожь от последних осколков оргазма.

Он выглядел любопытным, поэтому она пожала плечами, что, казалось, заставило его заметить ее ключицу. Он проследил тонкую выступающую косточку с бесконечным терпением, даже, казалось, лениво, хотя ее тело горело для него, а его член был жестким и жарким, прижимаясь к ее животу.

— Укус, — смутилась она, желая получить больше от него, поскорее прекратив разговоры. Перевернув их одним движением, он сменил их позиции, расположив ее сверху.  Он прислонил ее к своим коленям, раздвинув ноги, так чтобы видеть ее киску, после чего вернулся к своему ленивому поглаживанию ее сверхчувствительной кожи. Ее натянутые нервы почти отчаялись закончить то, что они начали.

— Тогда сделай это, маленькая волчица, потому что  есть много вещей, которые я собираюсь проделать с тобой до того, как закончится ночь.

Открывая и закрывая рот, она растерялась. Хотя у ее волчицы не было сомнений в том, что поза подходящая — укуси, заклейми, его живот подставлен — женщина в ней не знала, что делать с ее новообретенной силой. Почувствовав ее борьбу, блуждающие руки Кеннеди нашли ее расщелину и стали мучительно дразнить ее. Через мгновение огонь снова лизнул ее члены, поднимаясь и опадая в одном ритме с его прикосновениями. Он обхватил ее холмик, мазнув ладонью по клитору, прежде чем отступить. Когда кончики его пальцев скользнули внутрь нее, она начала яростно объезжать его, впившись ногтями в грудь, стремясь как можно теснее прижаться к нему.

— Теперь трахни меня, маленькая волчица, а не мою руку, — не говоря ни слова, он поднял ее и пронзил ее своим толстым, жестким членом. Он мог быть снизу, но все равно не уступит контроль. Когда его рука замедлилась, успокаивая ее темп, направляющий ее настойчивые, напряженные бедра, он схватил ее за соски, сильно оттягивая их, прежде чем позволить им встать на свои места.

Она застонала, пытаясь двигаться быстрее, не подчиняясь контролю его рук, которые задавали темп, слишком медленный для ее голода. Будучи снова близка к оргазму, она потянула его за руки, пока он не сел, оказавшись с ней лицом к лицу. Темп ее движений стал неустойчивым, потому что от его близости у нее перехватывало дыхание. Поэтому он ухватил ее за бедра, поднимая ее так, будто она ничего не весила и жестко опуская на свой член. Она зарычала, почувствовав, что он одновременно трет ее клитор и наполняет ее изнутри.

— Да, моя волчица, скачи на мне, — его хриплая команда подтолкнула ее волчицу, все более желающую повиноваться своей паре, к спирали ведущей к сверкающему финалу.

Так близко…. Возможно, это было инстинктивно, возможно, он подчинялся удовольствию их синхронно движущихся тел, но он обнажил свою шею, и она впилась в нее без малейших колебаний. Когда ее зубы погрузились в твердое соленое место между его шеей и плечом, под ее веками затанцевали фейерверки, и она заколебалась на хрупком краю прежде чем разбиться вдребезги.

Затем он повторил ее движение, укусив ее плечо так же сильно, как и она его. Не в силах продолжать двигаться, оставаясь соединенной, когда острый медный вкус его крови коснулся ее языка, она испытала оргазм только от его аромата. Ее мускулы сжались вокруг него, и он издал звук через нос, когда толкнулся еще глубже, прежде чем все его тело напряглось. Она чувствовала, через новообразованную связь между ними, его удовольствие, когда ее киска доила его досуха.

Он отпустил ее шею, нежно и заботливо облизывая место, которое укусил. Она повторила его движения, ее тело было вялым и удовлетворенным, когда она шлифовала след, который сохранится на его золотом, мускулистом теле. Волчица жаждала оставить больше следов, чтобы показать всем и каждому, что  нашла пару и не позволит никому посягать на нее, но на данный момент животное удовлетворилось одним укусом. Казалось, его сердце билось внутри ее груди, и ее дыхание колебалось от чувства полноты, которого она никогда не мечтала испытать.

— Я чувствую, что ты внутри меня, —  прошептала она, обхватив его шею и поцеловав. Его запах приобрел сходство с ее собственным ароматом, и их комбинация принесла ей покой.

— Я тоже. В моем сердце, где я буду хранить тебя в безопасности.

Романтичные слова заставили ее улыбнуться. По-видимому, ее доминирующий солдат был милым парнем, и она удовлетворенно потерлась о его лицо, чтобы еще раз отметить его своим мускусным ароматом. Она нашла свою пару, и они утвердили друг друга.

— Это просто смешно, требовать столько! Только идиот заплатит даже половину той цены, что вы назначили за этот некачественный перестиранный хлам! — Старуха фыркнула, задирая нос. Она растянула свитер, который держала своими изуродованными артритом пальцами так, будто планировала разорвать его.