- Угрожал бластером?

- Угрожал.

- Он, - сказал Гаврила, - тот самый, что бар ограбил. Ай-яй-яй, как быстро работает, злодей. Свалилась беда нам на голову.

- Какой бар? - спросила Настя, и Гаврила начал рассказывать ей о приключившемся. Делал он это не без гордости, ибо действительно, шутка ли, стать очевидцем и жертвой ограбления по-марсиански. Увлекшись, он, сам того не замечая, начал поглаживать жену по крутому бедру. Жест этот был принят как сигнал прощения и вызвал некоторые ответные действия с ее стороны.

Когда же к Гавриле вернулась способность размышлять, он вдруг понял, что злость и досада на жену его покинули, уступив место состраданию. "Бедняжка, ей пришлось подвергнуться грубому насилию, и никто не мог прийти на помощь!" Гавриле стало совестно, что он опять провел вечер на стороне. Он мысленно дал зарок отныне не покидать своего очага, или нет, покидать его только в крайних случаях, когда зовут на большой калым.

- Слушай, Настя, я вот что подумал, а вдруг марсианец тебя обрюхатил?

- Ой, нет, нет! - испугалась она.

- Да ты не бойся, - возразил Гаврила. - Я ведь тебя не укоряю. Сам видел, какие они насильники. Напротив, хотел, чтобы ты знала - ежели родишь, я усыновлю. Я так рассуждаю: раз марсианец пришел к тебе в человеческом облике, значит, и дитя от него ничем не должно быть хуже человеческого. А у нас с тобой, сколько лет живем, нет детишек, некому достояние передать.

Настя даже всхлипнула от такого благородства и не без сожаления сказала:

- Спугнул ты его, Гаврюша, не будет тебе наследника.

Это очень огорчило Гаврилу. Почувствовав потребность глотнуть из припасенной бутыли, он выбрался из постели и собрался было отправиться на кухню. Но споткнулся обо что-то и растянулся на полу, изрядно ушибив локоть. Чертыхаясь, подбадриваемый Настиными сочувственными охами, Гаврила поднялся и включил свет, чтобы рассмотреть досадивший ему предмет. Это оказался обыкновенный мужской ботинок. Достаточно было одного взгляда, чтобы определить фирму, которая его произвела. Такой элегантный каблучище, такая радужная многоцветная окраска, такой солидный вес могли быть только у модельной продукции Заборьевского обувного завода.

- Господи, Настя! - воскликнул Гаврила, пораженный. - Ведь твой марсианец либо ограбил кого из наших, либо украл тело.

- Что ты, опомнись!

- Да, да. Давеча у Лутохиных рассказывали, будто марсианец может вселиться в наше, человечье тело. И так живет среди нас, а мы и не догадываемся, ушами хлопаем. Насть, а он тебе никого не напомнил?

Тут Настя наконец сообразила. Перед ее глазами возник Фантомас, прячущий под чулком обаятельную улыбку Жана Маре.

- Так ведь он в чулке был, - ответила она.

- Ах да. Но все-таки остальное...

- Что остальное?

- Фигура, походка... Никого не напомнили?

Настины мысли опять заметались.

- Пожалуй, Никодима Лукьяновича, - сказала она неожиданно для самой себя. И, сразу же спохватившись, добавила: - Разве что самую малость. Я и ошибиться могла...

Но Гаврила ее почти уже не слушал. Лихорадочно натянув штаны, не позаботившись застегнуть пуговицы на рубахе и завязать тесемки на ботинках, он рванулся к выходу.

- Куда ты? - успела вскрикнуть Настя.

- К ихней супруге, - донесся его ответ.

В несколько прыжков Гаврила одолел лестницу, добежал до телефонной будки, расположенной, к счастью, у самого их дома, рядом с продмагом, снял трубку, бросил десятикопеечную за неимением двух копеек, набрал 03.

- Милиция? - спросил он, услышав мужской голос. И, получив подтверждение, завопил: - Давай на выручку, браток! Марсианец у нас побывал! Украл тело... Поспешайте!

Швырнув трубку на рычажок, Гаврила помчался на пятый этаж, остановился у солидной, обитой красным дерматином двери, нажал кнопку. Раздался мелодичный звон на мотив "Вернись в Сорренто", и вспомнилось, что за обивку двери и установку звонка он содрал с Лутохина пятьдесят целковых. Послышались шаги, его осмотрели в глазок, дверь распахнулась.

- Это вы, Гаврила Никитич, - спросила Диана Лукинична, запахиваясь в халатик. - Что-нибудь случилось?

- Да в общем ничего особенного, - сказал Гаврила, переминаясь с ноги на ногу. - Только вот марсианец вселился в тело вашего Никодима и навестил мою Настю.

Гаврила ждал, что Диана рухнет в обморок, и готовился даже бежать звонить в "Скорую", но он недооценил своей заказчицы. Это была железная женщина. Она только поджала губы.

- Я подумал, что, если марсианец захватил тело вашего муженька, так Никодим Лукьянович ни за что не ответственны. Они же не по своей воле. Так что у меня к ним никаких, можно сказать, претензий. Вы не беспокойтесь, я в милицию позвонил, они схватят этого насильника...

Гаврила остановился, вспомнив, что второпях не сообщил дежурному по милиции адреса и фамилии не назвал: "Где же и кого они искать будут? А если даже найдут, как изгнать марсианца из лутохинского тела? А если изгонят, вернется ли Никодимов дух в свою обитель?" Будучи атеистом, Гаврила внутренне наморщился при необходимости употребить понятие "дух", но ничем заменить его не смог. И мелькнула у него мысль, что изгнанная марсианином душа едва ли вообще цела, следовательно, нет больше на свете самого Лутохина.

Он поднял на вдову сострадательный взгляд и хотел было осторожненько подготовить ее к трагическому выводу, но осекся, заметив, что Диана с интересом разглядывает его бычью шею и выпирающую из распахнутого ворота волосатую грудь.

- Вот как я поверила в марсианина! - сказала она, ловко сформировав из трех пальцев фигу и поводя ею перед самым Гаврилиным носом. - Сукин сын, Никодим, я давно догадывалась, что он мне изменяет, но не знала с кем. Что же, ты этого хотел, Жорж Данден! - И она потянула Гаврилу за рукав.

- Кто это, Жорж? - спросил он, еще не соображая, куда и зачем его приглашают.

- Один мой знакомый, - ответила Диана, улыбаясь. - Идемте, Гаврила Никитич, я вам сейчас все растолкую.

МАРСИАНСКАЯ ПРОПОВЕДЬ

Городу Заборьевску не менее трех столетий. В местном краеведческом музее есть данные, что назван он так не потому, что в нем много заборов, а потому, что расположен "за бором". С течением времени, однако, бора не стало: должно быть, мало-помалу его перевели на заборы. Чего не случится за триста лет! Вот только марсианское нашествие горожане испытали впервые.