Не удивительно, что полицейский участок Сноу Креста был из пары офицеров. В камере был один парень, местный пьяница, подравшийся в баре.

Мы были готовы к смеху копов, когда мы объясняли историю. Ригби начал первым, они знали его. Но, когда мы начали рассказывать, что видели, им стало не по себе. Мы смогли вставить карту памяти в их телевизор, хотя самого зверя там почти не было, материал показывал, что нечто ужасное там все же произошло.

Мы с Дексом даже согласились, что это все затеял медведь, который был козлом отпущения каждый раз, когда люди пытались объяснить Сасквоча.

Пока мы говорили — часами, до боли в горле — один из офицеров ушел с Ригби за Кристиной.

Когда они привели ее в участок, я не могла даже смотреть на нее. Я просто не могла поверить, как кто-то такой юный и невинный, как она, мог поступить так опасно и безответственно. И хотя она так помогала бизнесу отца, ее действия убили Митча и чуть не убили нас.

К счастью, к этому моменту мы объяснили все, что могли. Копы хотели оставить карту памяти себе, и Декс согласился, когда они пообещали, что вернут ее. Но я начала задумываться, стоило ли показывать этот эпизод. Человек умер. Он умер во время этого, а теперь мы вернулись в реальный мир, столкнулись с последствиями, и показывать убийство ради наживы казалось неправильным.

Я рассказала об этом Дексу, когда мы покидали участок, он крепко держал меня за талию, чтобы я не пошла обрушивать на Кристину лавину слов.

— И я так думаю, — признал он. Мы шли по темной улице к джипу. Странно, но я хотела идти. Мне нужно было очистить голову. Все запуталось, и я не могла с этим справиться. Чудище, Митч, поступок Кристины. Всего было слишком много для моей уставшей головы.

— Я не хочу туда возвращаться, — сказала я, скрестив руки на груди. Было темно, и копы запросили подкрепление из города Кранбрук, чтобы утром начать масштабные поиски. Нам придется вернуться к Ригби и, может, в хижину. Я надеялась, что Ригби и карта помогут с поисками, потому что мы это переживать снова не хотели.

— Мы не вернемся, — сказал он. — Они расследуют не убийство, а нападение зверя, и я уверен, что мы скоро будем страдать от стрессового расстройства. У меня есть план, если они решат нас заставить.

— Какой?

— Мы пересечем границу, — ответил он, фонари блестели в его хитрых глазах. Он взглянул на меня. — Уверена, что не хочешь в больницу?

Я покачала головой и забралась в машину.

— Тут, наверное, не больница, а ветеринар. Я в порядке. Просто устала. Очень. И хочешь есть, потом еще есть и отключиться. Я хочу спать в теплой кровати дни напролет.

Мы завернули за угол и пошли к знакомому сиянию мотеля.

— Обещаю еду и теплую постель, — сказал Декс. Он посмотрел на джакузи, пока мы парковали машину рядом с ним. — Никогда не поздно отмокнуть в горячей ванне.

Это была лучшая идея за эти дни.

Мы забрали ключи, женщина смотрела из-за стойки на Декса, как на преступника. Она не забыла случай с зеркалом, и ему пришлось обещать — поклясться на библии, что она вытащила из-под стойки — что мы не причиним бед. Он искренне поклялся, но я хорошо знала этот его взгляд. Ему нравилась суета.

Мы снова получили две комнаты. Снова я немного опечалилась. Так было правильно для нас обоих, но без него спать будет сложнее. Но так нужно было. И в Сиэтле мы вместе спать не будем. Я буду в своей комнате, а он в своей. Соседней.

Я бросила рюкзак на кровать мотели, хотелось просто упасть лицом вниз и отключиться. Но Декс постучал в смежную дверь раньше. Я встала и ответила.

Он улыбнулся мне, и я потрясенно признала, что обожала его улыбку. Когда он улыбался по-настоящему. Белые зубы, смуглое лицо, черные волосы. Идеально.

— Пицца в пути, — сообщил он, не заходя.

— Быстрый ты.

— У меня быстрые пальцы, — еще улыбка.

Я посмотрела на потолок, надеясь, что жар на моей шее не заметен.

— Это удобно, когда набираешь для заказа, — продолжил он с насмешливой серьезностью. — Пойдем в джакузи, или после еды?

— А мы можем есть пиццу в джакузи? — спросила я.

Он подмигнул.

— Это моя девочка.

Он закрыл дверь, оставив меня одну. Так было даже хорошо. Я вспомнила, как он говорил эти слова до этого, наши обнаженные тела на серебряных одеялах, и мой оргазм от его пальцев.

Блин. Это я не скоро забуду. Было неправильно возбуждаться после всего, через что мы прошли. Я подумывала о холодном душе перед джакузи.

Я не успела обдумать это. Я переоделась в черную футболку со «Slayer», в черные шорты и укутывалась в тонкий халат из мотеля, когда Декс снова постучал в дверь.

— Пицца, — сообщил он и открыл дверь, сразу входя. Он был в таком же халате, в одной руке покачивалась коробка пиццы, в другой — двухлитровая кола.

— Эй, я могла переодеваться, — возмутилась я, укутываясь плотнее в халат.

— Это было бы хорошо.

— Ты худший разносчик пиццы, — сказала я, проходя мимо него в его комнату.

— Я слышал, что я лучший.

Я бросила на него взгляд, он закрыл за собой дверь и прошел за мной.

— Не говори, что ты и там работал.

— Всего день, — сказал он, вручая мне коробку, а потом забирая со стойки у кофемашины два стакана.

— Дай угадаю. Тебя уволили.

Он кивнул на дверь, чтобы я направлялась туда.

— Нет. Я просто пытался так заигрывать с девушкой по соседству.

Я открыла дверь и вышла на холод. Было даже приятно, ведь у меня было теплое место, что могло защитить от горного воздуха.

— Сработало?

Он улыбнулся мне и запер дверь.

— Я же сказал. Лучший разносчик пиццы.

Мы пошли бок о бок к джакузи, ледяной ветер трепал халаты. Мы ускорились, заметив пар, поднимающийся из металлической решетки, тусклый зеленый свет.

— Ты готов на все ради этого? — спросила я.

Печаль вспыхнула в его глазах, он опустил взгляд, открывая калитку. Он кашлянул, меланхолия пропала.

— Наверное. Я свинья, как ты и говорила, Перри.

Я чуть присмирела. Я ощущала укол стыда. Я заперла за нами калитку, опустила пиццу на край ванны, понимая, что он следит за мной.

— Ты не свинья, Декс, — заверила я. — Ты просто…

— Я?

— Ты — точно ты, — и ты бываешь чудесным.

Нас разделяли несколько футов, мы стояли в халатах, ожидали, что первым начнет раздеваться. Глупо, если подумать.

Я сняла халат первой. Декс охнул при виде меня. Не от похоти, а от тревоги.

— Боже, Перри. Тебе больно, — в его голосе была боль при этом.

Я опустила взгляд. В мерцающем свете джакузи я увидела множество синяков и царапин на ногах и руках.

— Мне не больно, — быстро сказала я. — Мне холодно.

Я схватилась за металлический поручень и забралась в горячую воду, она чудесно обжигала кожу, жалила раны, пока боль не прошла. Я задрожала, нервы вспыхивали, пока я погружалась в воду.

Я подняла голову. Он все еще смотрел на меня, словно видел то, чего не замечала я.

— Залезай уже в горячую ванну, — сказала я. — Я в порядке, и с каждой секундой мне все лучше.

Так и было. Я была в воде по шею, и мне было так хорошо, я ощущала редкую расслабленность.

Декс продолжил колебаться, а потом сбросил халат. Клянусь, ему все нужно было драматизировать, даже погружение в горячую воду. Я не винила его с таким телом. Я старалась не пялиться на него в серых боксерах. Было сложно. Очень сложно.

Он опустился в воду рядом со мной, охнул от жара. Декс устроился на другой стороне ванны, прислонил голову к краю.

— О боже, так меня и оставьте.

— Это можно. Но ты потом весь сморщишься.

Он выпрямился и посмотрел на меня.

— Завтра отправишься в больницу?

— Я же сказала, что в порядке.

— Отправишься?

— Мы будем заняты завтра, если будем помогать им с расследованием.

— Отправишься?

— Агх, ладно. Дай мне пиццу, — я знала, что придется послушаться, потому что вопросы Декса были формальностью. Если он хотел меня заставить, он находил способ.