Я этим заняться не могу: я и так уже потратила слишком много времени, а на мне дело Бака Хаммонда. Гарри тоже не до этого: он в настоящий момент в суде. Но Соне Бейкер помощь нужна не завтра, а сейчас. Придется за это браться Киду. Задача сложная, он с такими еще не сталкивался, но я знаю Кида. Он справится.

Трубку он снимает мгновенно и, едва услышав мой голос, тут же начинает говорить:

— Марти, куда ты запропастилась? Я уже полчаса пытаюсь с тобой связаться. У тебя был выключен телефон.

— Знаю, Кид. Что происходит?

— Где Соня Бейкер?

Я настораживаюсь. Киду уже известно, как ее зовут? Когда мы уезжали, он ее имени не знал.

— Ее направили на рентген, — отвечаю я. — А почему ты спрашиваешь?

Он вздыхает:

— Полиция Чатема едет к вам.

— Отлично. Они могут взять у нее показания и пусть едут арестовывать ее сожителя. Это Говард Дэвис. Такой верзила, работает с условно освобожденными. Представляешь?

— Марти… — Кид снова вздыхает. — Говард Дэвис мертв.

У меня все плывет перед глазами.

— Мертв? — переспрашиваю я.

— Его зарезали кухонным ножом, — сообщает Кид. — Из кухни Сони Бейкер.

Только я успеваю закончить разговор, как на стоянку въезжает машина начальника полиции Чатема. Я бегу по скользкому асфальту к своей машине, беру из бардачка фотоаппарат и возвращаюсь в приемный покой.

Соня Бейкер снова причитает — на этот раз объясняет все рентгенологу. Жаль, что у меня нет под рукой кляпа.

Нахожу в коридоре Мэгги.

— Забудь, что я говорила про беседы с полицией, — говорю я. — Не отвечай ни на какие вопросы. Ни полицейским, ни кому другому. Поняла?

Мэгги кивает, но по ее испуганным глазам я вижу, что она ничего не поняла.

— Мэгги, скажи им, как тебя зовут. И все. Объясни, что это я так велела.

Я бегу в рентгеновский кабинет к Соне.

— Эй, вы куда? — орет из своей кабинки рентгенолог.

Я не обращаю на него внимания.

— Соня, — говорю я, — молчите. Это очень важно. Не произносите больше ни слова.

Соня изумленно таращится на меня.

— Я сама виновата, — бормочет Соня.

— Молчите, — умоляю я. — Ради бога, молчите!

— Соня Бейкер!

Голос в коридоре я узнаю сразу. Это Томми Фицпатрик, начальник полиции Чатема. С ним двое полицейских.

— Соня Бейкер, — заявляю я, — не будет отвечать ни на какие вопросы. Она вообще не будет с вами разговаривать.

Начальник полиции дружелюбно мне кивает:

— Ладно. Но выслушать меня она должна.

Я знаю, что сейчас будет. Жаль, я не успела ее предупредить.

— Соня Бейкер, — произносит начальник полиции, — вы арестованы по обвинению в убийстве Говарда Эндрю Дэвиса.

Соня охает и приподнимается.

— Вы имеете право хранить молчание, — продолжает Томми. — Все вами сказанное может быть использовано на суде против вас.

В дверь заглядывает Мэгги Бейкер. Я незаметно машу ей рукой: уходи, мол. Она на секунду замирает и тут же скрывается за дверью. Соня, открыв рот, мотает головой.

В рентген-кабинет набивается куча народа — врачи, медсестры.

— Мы вам мешать не будем, — говорит начальник полиции. — Мы понимаем, у вас работа. — Он оборачивается ко мне: — Вы ведете это дело?

— По-видимому, я.

— Мы ее забираем. Обвинение будет предъявлено завтра утром. Судья Гульд назначил разбирательство на восемь утра, до начала всех запланированных слушаний.

— Без меня не вздумайте у нее спрашивать, даже который час.

Я фотографирую Соню — сначала разбитую губу, потом синяк под правым глазом.

— Говард мертв? — шепчет Соня.

— Сочувствую, Соня, — говорю я. Говорю искренне. У нее в глазах неподдельная скорбь, а это хуже, чем любая физическая боль. За годы работы у окружного прокурора я много чего повидала и вполне допускаю, что она любила его. Несмотря на то, что он вытворял.

— Теперь о девочке, — говорит начальник полиции, перебирая бумаги. — Ее нужно отправить в отдел социальной помощи.

Я озираюсь и вижу, что Мэгги здесь, к счастью, нет. Массачусетскому отделу социальной помощи нельзя доверять детей.

— Не знаю, где она, — говорю я. — Но я ее найду. Она может пожить у меня.

— Вы ее родственница? — спрашивает Фицпатрик.

— Да. Троюродная сестра.

— Ясное дело, — хмыкает начальник полиции. — А моя троюродная сестра — английская королева. — Но бланк для отдела социальной помощи он комкает и бросает в корзину. После чего вместе с полицейскими выходит из кабинета.

Приятно, что хотя бы в некоторых вопросах мы с Томми Фицпатриком единомышленники.

Вечером я оставляю Мэгги Бейкер в конторе с Гарри и Кидом, а сама еду в тюрьму округа Барнстабл. Женское отделение — место мрачное. Серые бетонные стены, такой же потолок. Узенький коридор освещают тусклые лампочки с решетками вместо плафонов.

Меня сопровождает мощная бабища, жующая жвачку. Она останавливается перед железной дверью, выбирает нужный ключ из связки на металлическом кольце. Дверь открывается, я вхожу, и дверь за мной тут же захлопывается.

Здесь тесно, как в телефонной будке. Соня Бейкер сидит и смотрит на меня через пуленепробиваемое стекло. На ней оранжевый тюремный комбинезон.

Я сажусь на пластиковый стул и беру телефонную трубку. Она тоже берет трубку и морщится, по-видимому, от боли.

Выглядит она как жертва железнодорожной катастрофы. Правая рука от предплечья до запястья в гипсе. Губы немного получше, а глаз еще больше заплыл. Я вдруг понимаю, что к нему мы лед не прикладывали. Он теперь почти не открывается, и синяк стал багровым.

— Он правда умер? — спрашивает она срывающимся голосом.

— Да, — отвечаю я.

Она наклоняет голову и молчит.

— Соня, вы должны мне рассказать, что с вами случилось.

— Какая теперь разница? Говарда больше нет.

— Разница есть. Что случилось перед тем, как вы приехали к нам?

— Он по воскресеньям играет в покер. Каждую неделю одно и то же. Играет допоздна, много пьет, утром мучается от похмелья. Понедельники — хуже всего.

— Но сегодня было особенно плохо, — подхватываю я.

— Да. — По щекам у нее текут слезы. — Его не было всю ночь. Пришел только в шестом часу. А ему на работу в восемь. Он заснул прямо на диване.

Я киваю.

— В семь я пыталась его разбудить. Правда пыталась. Но он не вставал. Я позвонила ему на работу и сказала, что он заболел. Обычно такого не бывает. Говард почти не пропускает работу.

Соня утирает слезы рукавом.

— Он проснулся около полудня, злой как черт. Сказал, что не попал на работу из-за меня. Потому что я его не разбудила. Я сказала, что пыталась. Поклялась, а он все равно не поверил. А когда он узнал, что я позвонила и сказала, что он заболел, то совсем рассвирепел.

Я пристально смотрю на нее. Она сама не понимает, что ее рассказ — чистое безумие.

— Он снова стал пить, — продолжает она. — Метался по дому, выпучив глаза. Я спряталась на кухне, но он ворвался, схватил меня и толкнул, я ударилась о холодильник. Раз толкнул, другой. А когда отпустил, я упала. И он пнул меня ногой.

Она показывает на заплывший глаз.

— Я думала, он на этом остановится. Мэгги уже была во дворе и… — Тут Соня встревоженно спрашивает: — А где Мэгги?

— У меня в конторе. Она побудет со мной, пока все не уладится.

— Спасибо вам, — шепчет Соня.

— Не за что. Соня, ведь сегодня понедельник. Мэгги должна была находиться в школе.

Она несколько секунд молчит, потом смущенно говорит:

— Мэгги часто пропускает школу по понедельникам.

Понятно. Она же сказала, что по понедельникам хуже всего.

— Итак, Соня, вы решили, что он больше не будет.

— Да. Обычно он только один раз на меня набрасывается, а потом приходит в себя.

— Но не в этот раз.

— Да… Я пыталась добраться до двери. Мэгги оставила ее открытой и звала меня. Она завела машину. Но Говард схватил меня сзади, сдавил мне шею. Я не могла дышать. А когда я попыталась его оттолкнуть, схватил меня за руку. — Она показывает на гипс. — Он выгнул ее назад, и я услышала, как хрустнула кость. Он тоже услышал. Но все равно не остановился.