∙ ГЛАВА 7 ∙

Я была более, чем просто злой. Не от того, что сделал Марко со мной, уехав, а возвратившись. Я была потерянной долгое время после того, как он кинул меня. Мне потребовалось некоторое время, чтобы снова найти в себе силы и независимость. Это означало укрепление стены вокруг сердца и создание маленьких закрытых дверей, ведущих в душу, чтобы только люди, которым я безоговорочно доверяла, могли войти в нее.

Стоя тогда напротив него и всматриваясь в это красивое лицо и глаза, которые прежде казались мне такими чувственными, я вновь оказалась той семнадцатилетней девчонкой. Полностью потерянной.

Как же это бесило меня.

Как он вообще посмел вернуться в мою жизнь и заставил снова чувствовать себя такой? Я уже не та девушка, а независимый человек, который знал, кто он и чего хотел от жизни. У меня была семья, друзья, ученики и коллеги, которые понимали и уважали.

Этот потерянный человек, ноющий от боли, как синяк… не тот, которого они знали.

Это злило меня.

Я елозила и вертелась всю ночь из-за гнева, что сжирал меня изнутри; и поняла, когда, наконец, встала с кровати в воскресенье, что не могу встретиться с семьей. Им хватит одного лишь взгляда, чтобы понять, что со мной что-то не так. Коул уже вел себя подозрительно. Поэтому я написала маме, что погрязла в работе и не могу прийти на воскресный обед. По правде говоря, мне нужно было время остыть и вернуться в свою колею.

И чтобы этого добиться, я устроилась в гостиной с домашней работой и провела целый день, выставляя оценки. И в какой-то мере злость начала убывать.

Я была так поглощена проверкой заданий, что чуть не упала с дивана, когда в дверь позвонили. Уже шел шестой час, небо за окном темнело, и мне пришлось включить свет, чтобы хоть что-то видеть на бумаге. Я не могла представить, кто решил зайти ко мне. С моей-то безумной, чрезмерно заботливой командой, это мог быть кто угодно. Я не знала, почему была так удивлена. Это уже четвертый раз, когда я пропустила воскресный обед в течение многих месяцев. Я должна была догадаться, что это начнет кого-то беспокоить.

И этот кто-то — Элли.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я, следуя за ней в гостиную.

Я наблюдала, как она рассматривает тетради с задумчивым выражением лица.

— Элли?

Она нахмурилась, глядя на меня.

— Ты пропустила воскресный обед. Снова.

Я махнула на стопки тетрадей.

— Я сказала маме, что у меня много работы.

Несмотря на очевидный факт у нее перед лицом, казалось, сестра на него не повелась. Она знала меня слишком хорошо.

— Уверена, что дело только в этом? Коул выглядел обеспокоенным из-за того, что тебя не было.

Элли будет копать, пока не отыщет правду, поэтому я контратаковала, выбрав версию правды.

— Ладно. Когда мы с Коулом были на свадебном приеме прошлым вечером, я столкнулась с болезнью из прошлого — Марко Д'Алессандро. — Я вздохнула, сложив руки на груди.

Голубые глаза сестры округлились от удивления.

— Боже мой. И как все прошло?

Попытка держать горечь эмоций подальше от лица провалилась, и я изогнула губы в презрении.

— Я узнала, что он торчит в Эдинбурге уже четыре года и даже не удосужился связаться.

— Нехорошо. — Элли сочувственно поморщилась.

— Почему меня это заботит? — Я плюхнулась на диван. — Это просто… — Тряся головой в огорченном замешательстве, я смотрела, как Элли садится в кресло. — На прошлой неделе я нашла совместное фото с ним, и это было в первый раз за долгое время, когда я подумала о нем… а затем пуф! Он вдруг оказывается прямо передо мной. Это выбило меня из равновесия, но теперь я в порядке.

Элли щурила на меня глаза, тщательно изучая.

— Надеюсь, что ты говоришь правду.

Я поморщилась.

— Так и есть.

— Ханна, я твоя сестра и люблю тебя. У тебя огромная семья, которая тебя любит. Пять лет назад ты начала закрываться от нас, притворяясь, что все нормально, и решив заботиться о себе самой без нашей помощи. Ты должна это прекратить. Не только ради себя, но и нас. Мы всегда рядом, если будем нужны тебе, и честно говоря, нам нужно, чтобы ты в нас нуждалась.

Чувствуя вину, я увела от нее взгляд, уставившись на работу.

— Я не закрываюсь от вас, Элс. Даю слово, я в порядке.

— Я не верю тебе, — отвечает она тихо. — Я не забыла те давнишние разговоры. Не забыла, как ты была от него без ума. Марко — твой Адам. Ты была убита горем, когда он уехал. Я знаю, что ты не в порядке.

Я ничего не сказала, потому что не знала, что, или просто не могла выдавить слова из-за сжигающего, полного боли кома, забившимся где-то в горле. На ответ к моей долгой тишине Элли несчастно вздохнула и быстро удалилась. Тот факт, что она даже не попрощалась, дал понять, что ее переполняли гнев и боль.

И снова я начала злиться на Марко.

Некоторое время я стояла, оцепеневшая, пока мои размышления не нарушил телефонный звонок. Со вздохом я взяла телефон, номер на котором не был определен. Надеясь, что это не продажник, а кто-то из семьи, не только ради своих нервов, но и их, я ответила.

— Ханна, это я. — Знакомый голос Марко ударил в меня силой пушечного ядра.

Все тело содрогнулось от шока, и около секунды я пялилась на мобильник, пока злость быстро нарастала от его наглости.

Я услышала, как он вопросительно произнес мое имя.

Положив телефон обратно к уху, я рявкнула:

— Откуда у тебя номер?

— От Аниши. Я сказал, что мы давние друзья. Я просто хочу поговорить. Мне нужен шанс все объяснить.

За последние годы я представляла себе этот момент, и каждый раз сразу же вешала трубку или уходила прочь. В действительности же я колебалась, потому что в реальности он — уже не мальчик, которого я раньше знала. Было непросто охарактеризовать, но даже со мной, с тем, которого он считал лучшим другом, Марко все время был бдителен со словами.

Но не сейчас. Я не могла сказать, откуда знала. Просто… почувствовала.

И это ошеломило меня на несколько секунд, которые были наполнены любопытством и нерешимостью.

Но потом после них нахлынули воспоминания.

— Ханна?

— Я ничего не хочу слышать, — ответила я. — С меня хватит.

Перед тем, как Марко мог ответить хоть слово, я повесила трубку и выключила телефон.

— Похоже, мне нужен новый номер, — произнесла я себе легкомысленно, но на полном серьезе. Руки тряслись, сердце колотилось, когда я положила телефон обратно на стол.

***

Испытательный год был сложным — частые стрессовые дни, и все время завален работой. Но на протяжении следующих дней я была за это благодарна. Также была благодарна курсам обучения грамотности и книжному клубу, с которым мы собирались каждый вечер среды в центре Святого Стефана. Если что-то делало меня активной и сосредоточенной на чем угодно, кроме Марко, я сразу же бралась за это.

Сегодня у меня был класс четвертого года обучения, ученики которого определенно не давали мне скучать, и, казалось, не все из них были рады читать пьесу «Пигмалион» Джорджа Бернарда Шоу.

В течение урока Джек Райан, небольшая заноза в заднице, из-за которой Табита Белл была так расстроена, неустанно и тяжко вздыхал, пока мы читали и обсуждали сцены. Пять раз я попросила его нормально сидеть за столом после того, как он качался на задних ножках стула. Каждый раз я представляла, как стул опрокидывался, и голова стукалась об угол заднего стола, а меня обвиняли за его тупость.

Он сводил меня с ума, но я делала все возможное, чтобы игнорировать его и обучать.

— Да ладно, люди, че это за херь? — проворчал он достаточно громко, чтобы я могла услышать.

Прежде, чем сделать ему выговор, вступился Джаррод.

— Почему бы тебе не прикрыть хлебало, ноющий говнюк?

— Джаррод, — одернула я его.

— Что? — Джаррод скривил лицо. — Он ведет себя, как кретин.

— Это не значит, что ты должен опускаться до его уровня.

Джек с грохотом опустил стул на пол.

— Вы назвали меня кретином, мисс?

Я одарила его долгим взглядом вместо ответа. Джаррод расслабился, победно хихикая над Джеком.

Тот налился краской, но к счастью звонок прозвенел прежде, чем я могла получить в свой адрес оскорбительную реплику.

Когда дети стали собираться, я подозвала Джаррода, что уже казалось обычным явлением. Он шел ко мне с наглой самоуверенностью, улыбаясь.

— Если вы хотите отчитать меня, то не утруждайтесь.

Я приподняла брови.

— Не утруждаться, потому что ты знаешь, что был не прав?

Он пожал плечами.

— Я просто сказал это за вас.

Это было настолько ужасной правдой, что мне пришлось напрячься, чтобы ускользнуть от нее.

— Джаррод, дело в том, что ты — сообразительный и хороший парень, и тебе надо научиться не реагировать на идиотов, которые не стоят твоего внимания. Держи рот закрытым или уходи.

— От кого? Райана или мистера Рутерфорда? — глумился он.

На этот раз плечами пожала я, и Джаррод улыбнулся, будто знал, что с ним согласились. Я хотела умерить его пыл, чтобы такие парни, как Джек Райан и Рутерфорд, не могли взять над ним верх. После того, как я выразила ему эту мысль, он задумчиво уставился в пол.

Несколько секунд мы потратили на раздумья, и, поскольку не хотела, чтобы он думал, что я постоянно до него докапываюсь, то сменила тему.

— Ты проглядел мои заметки по эссе?

Он кивнул.

— Учел для себя что-то?

— Полагаю, да.

— Как бы то ни было, думаю, рассказ окажет большее воздействие, если читатель будет иметь представление о родителях и их влиянии на ваши отношения с братом.

Взгляд Джаррода стал жестче.

— Ну, тогда о маме, мне и маленьком человечке, потому что отец смотался от нас сразу же после рождения брата.

Чувствуя неудобство и зная, что не смогла бы сказать ничего полезного, так как, к счастью, у меня не было личного примера родителей, бросивших своих детей, я неубедительно произнесла:

— Мне жаль это слышать.

— Неважно. — Он пожал плечами с фальшивым безразличием.

— Неправда. Попробуй это описать. Может помочь.

Он закатил глаза, грустно улыбаясь мне.

— Ну вот почему вы портите такой отличный и милый момент этим отстойным сочинением, мисс Николс?