— Боюсь, мне не по карману даже самый неудачный карандашный набросок великого Леонардо, — со смехом заметил Джастин. — Помнится, даже его малопонятная писанина ушла с торгов за рекордную для научного трактата сумму. Только подумать, семьдесят две страницы, посвященные гидравлике и космологии, были оценены почти в два с половиной миллиона фунтов стерлингов! — Джастин покачал головой.

— Вы имеете в виду Кодекс Хаммера? — спросила с заинтересованным видом Кармен.

— Вообще-то после нью-йоркского аукциона девяносто четвертого года его правильнее называть Кодексом Гейтса. Владелец корпорации «Майкрософт» перекупил трактат Да Винчи за тридцать миллионов долларов.

Кэтти едва не бухнулась в обморок от удивления. «Мир сошел с ума! — восклицала в таких случаях ее мать. — Некоторым совсем некуда деньги девать, вот и бесятся с жиру».

— К тому же, — продолжил с саркастичной улыбкой Джастин, — Мона Лиза не в моем вкусе. — Женщины с выщипанными бровями и совсем без ресниц никогда не казались мне эталоном красоты. Я уж молчу о ее кривой ухмылке… — Джастин неумело изобразил пресловутую «улыбку» Джоконды.

Кэтти прыснула со смеху.

— Ценители искусства наверняка вас ненавидят, — заметила она.

— Только не говорите им об этом, — наигранно испуганным голосом взмолился Джастин. — Иначе они сожгут меня на костре своих гневных издевок и упреков в осквернении святынь. Хотя сам Да Винчи любил подобные штучки. До сих пор неизвестно, женщина ли его Мона Лиза вообще. Нет, увольте. Никогда не питал страсти к мужчинам в женском платье. Даже если художник изобразил на полотне самого себя. Представляете, критики и искусствоведы всего мира никак не могут докопаться до сути и разгадать улыбку Мона Лизы. Похоже, Да Винчи был тот еще шутник. По-моему, единственная загвоздка в ее асимметричности. Истинная красота не должна быть идеальной.

— Хотите сказать, что в каждой бочке неизбежно должна присутствовать ложка дегтя? — с вызовом спросила Кармен.

— Конечно. Тогда еще больше ценишь сладость меда. Думаю, что то яблоко, которым Ева соблазнила Адама, непременно было червивым. Только представьте себе картину: райский сад, кругом все цветет и благоухает. Подними руку и сорви любой понравившийся тебе фрукт. Вот тебе персики, а тут — бананы и ананасы. Так нет же. Еву потянуло к запретному плоду! Все женщины неидеальны. Собственно, именно поэтому мы их и любим. Чем незаметнее на первый взгляд их изъян, тем более привлекательными они нам кажутся после того, как мы нашли их червоточинку.

— Думаете, Да Винчи стремился изобразить, прежде всего, несовершенство своей Джоконды? — удивилась Кармен.

Джастин пожал плечами.

— Об этом известно одному лишь мастеру, — дипломатично уклонился от прямого ответа и возможной конфронтации Джастин. — Могу судить лишь о своем собственном впечатлении.

— Мы уже поняли, что вы бы никогда не влюбились в женщину, увековеченную Леонардо Да Винчи, — сухо сказала Кэтти, гадая, какой должна быть избранница Джастина.

Неужели ее непременно должны звать Шерон Долтон? Кэтти Маршалл — звучит ничуть не хуже.

— Когда я впервые увидел шедевр Да Винчи в Лувре, — задумчиво начал Джастин, осторожно подбирая слова, — вернее, когда мне удалось пробраться сквозь толпу туристов… Так вот, моя первая встреча с этой особой стала самым большим разочарованием в моей жизни. Обшарпанная картина, покрытая трещинами, которые даже самые прославленные реставраторы не решаются трогать. Вот и все впечатление от «Джоконды».

— Довольно смелое суждение.

В глазах Кэтти светилось неподдельное уважение к точке зрения Джастина. Лицемерные восторги звучали куда противнее. Кэтти чутко улавливала фальшь и теряла уважение к человеку, хоть единожды пойманному на неискренности. Интересно, честен ли Джастин в том, что касается женских изъянов? Останется ли он с ней, узнав, что она вовсе не Шерон Долтон, что она обманула его?.. И продолжит обманывать, ради того чтобы быть с ним так долго, как позволит изменчивая судьба.

— Кажется, я вас совсем заболтал, — спохватился Джастин. — Спокойной ночи. До завтра.

— Спокойной ночи, мистер Уайли, — вежливо попрощалась Кармен, открыв перед Кэтти дверь каюты.

— Шерон, я буду думать о вас всю ночь и надеюсь, что мы еще встретимся с вами… до утра.

Кэтти удивленно подняла брови. Уж не намекает ли Джастин, что она побежит к нему ночью на свидание под луной? Какой самонадеянный тип! А может быть, это она — трусиха? Стэйси бы наверняка помчалась в каюту Джастина в одной ночной сорочке, убедившись, что Кармен спит непробудным сном и не станет завтра бросать на нее косые взгляды.

— А вы проказница, Шерон. — Джастин шутливо погрозил ей пальцем, словно каким-то чудом прочитал ее мысли. — Вообще-то я надеялся на встречу во сне, но если вы желаете…

— Нет, мистер Уайли. Спокойной ночи, — отрезала Кэтти и скрылась за дверью каюты.

Кармен пожала плечами и виновато улыбнулась Джастину, прежде чем захлопнуть перед ним дверь.

Я снова влюбилась не в того мужчину — последнее, что успела подумать Кэтти перед тем, как уснуть. Возможно, она даже пробормотала это, потому что Кармен встрепенулась и, резко подняв голову с подушки, спросила, не нужно ли мисс Долтон чего-нибудь. Однако Кэтти уже сладко спала. Удастся ли ей в царстве Морфея отыскать дорогу к Джастину и прийти на назначенное им свидание?

— Дамы и господа, занимайте места в соответствии с заочным бидом, — попросил представитель аукционного дома «Сотбиз», когда желающие принять участие в торгах собрались в просторном светлом зале на одной из палуб.

Кэтти бросила на Джастина недоуменный взгляд.

— У меня нет никакого бида. Что это вообще такое? — шепотом спросила она Кармен.

— Заочная заявка, — так же шепотом ответила Кармен.

— Я заполнил регистрационный бланк через Интернет, — успокоил заволновавшихся спутниц Джастин.

Кармен вскинула брови и понимающе покивала.

— Так, значит, вы наведались сюда с определенной целью.

— Пройдем на правую сторону. Наши места в третьем ряду, — распорядился Джастин.

Кармен снова понимающе кивнула. Кэтти уже настолько смирилась с ролью абсолютного профана в том, что касалось аукционов и антиквариата, что послушно поплелась следом за Кармен и Джастином.

Однако не нужно иметь семь пядей во лбу и кембриджское образование, чтобы понять, что в зале собрались не только истинные ценители и влюбленные в искусство и старину коллекционеры, но и алчные торговцы. Этих типов Кэтти распознавала за версту. Их изучающие, мигом оценивающие стоимость вещи взгляды не спутаешь ни с чем. Торговцы, дилеры, спекулянты, чем бы они ни торговали: драгоценными камнями или дрелями — особая порода людей. Здесь же собрались люди, готовые заработать на всем, что можно выдать за предмет старины.

Джастин, судя по всему, заметил, с каким брезгливым выражением лица Кэтти смотрит на торговцев древностями.

— Торговля антиквариатом занимает по прибыльности третье место после оружия и наркотиков. Тем более что вкладывать деньги в предметы старины куда приятнее, надежнее и безопаснее, — заметил он, высматривая отведенные им места. — Вот и появилось огромное количество знатоков древности, желающих подзаработать. Только взгляните, сколько здесь сегодня народу! Не пройти. Извините, — обратился Джастин к пожилому господину в круглых очках и с неестественно круглой лысиной. — Они выдают «липовые» экспертные заключения, за определенную плату помогают советом начинающим коллекционерам, покупают за бесценок антиквариат (а иногда и псевдоантикварные изделия) и перепродают его втридорога. Возьмите, к примеру, кладоискателей и «черных» копателей. Они серьезно мешают работе ученых-историков и археологов. Ведь в большинстве случаев найденные сокровища оседают в частных коллекциях и, таким образом, навсегда теряют доступность для специалистов. Я уж молчу о контрабандистах.

— Откуда вы все это знаете?! — не удержалась от восхищенного возгласа Кэтти.