Сэр Малькольм Айвори обедал с большим аппетитом: он поглощал свинину с картофелем и кислой капустой с таким энтузиазмом, что Форбс, ограничившийся парой колбасок, мог ему только завидовать. Отрываясь иногда от еды, благородный сыщик вспоминал свои путешествия в Китай и те далекие времена, когда родители возили его на каникулы в Истборн, к Ла-Маншу. Он рассказывал о своем последнем шахматном турнире, сдабривая рассказ разными мудреными словами, которых старший инспектор, конечно, не понимал; потом разобрал по косточкам новомодный роман, назвав его «жалким опусом в напыщенном немецком стиле». И хотя Форбс не раз пытался вернуться к делу Адамсов, его именитый друг наотрез отказывался говорить на эту тему.

Около восьми вечера, покончив с обедом, они отправились на квартиру сэра Малькольма в Сохо, где их уже ждал Вэнь Чжан. В камине жарко полыхал огонь. Они сели чуть поодаль и ждали, когда китаец подаст им виски из коллекции сэра Малькольма, хранившейся в соседней комнате, которую хозяин в шутку называл «мыслительной комнатой».

— Попробуйте-ка «Глен Роджерс» с капелькой артезианской воды — превосходное средство от ревматизма, если, конечно, знать меру. И раз уж вам, как я вижу, не терпится поговорить о деле, давайте поразмыслим о смерти Кевина Адамса.

— Охотно, сэр, тем более что, сами знаете, я сильно подозреваю, что без Даллингтона тут все же не обошлось…

— Давайте рассмотрим то, что нам известно. Начнем с факта, подтвержденного экономкой Блэквуд. Кевин вышел из дома около полуночи и направился на Клейтон-стрит. При себе у него ничего не было, и руки он держал в карманах. Потом Дженнифер Тейлор показала, что встретила его внизу у лестницы около одиннадцати, — к тому времени карточная игра уже заканчивалась. Он вышел из своей комнаты, куда поднялся вечером, сославшись на головную боль. Он нагрубил девушке, и та ушла к себе. Итак, запомним: в одиннадцать вечера Кевин находится внизу у лестницы и только около полуночи выходит на улицу. Что же он делал целый час?

— После того как карточная игра закончилась, игроки разошлись по своим комнатам…

— Кроме мэтра Дервантера! По словам Дженнифер, ему захотелось подышать свежим воздухом. Значит, он тоже выходил из дома, вот только когда вернулся, мы не знаем. Во всяком случае, экономка не видела, как он возвращался, впрочем, тут на ее показания вряд ли можно полагаться, поскольку она то и дело сновала между кухней и столовой — носила посуду.

— А вот другое показание экономки: направляясь к себе в комнату спать, она, как сама уверяет, видела, что из-под дверей Элис, Дженнифер и профессора пробивался свет.

— Свет можно оставить и в пустой комнате! — заметил сэр Малькольм.

— А Патрик Тейлор, помнится, говорил, что весь вечер читал в библиотеке и к себе в комнату вернулся около одиннадцати. Нервы у него были взвинчены, он выпил снотворного и проспал до самого утра.

— Стало быть, — подытожил сэр Малькольм, — если эта компания не врет, все они — брат и сестра Тейлор, Эмма и Элис Адамс — с одиннадцати вечера находились в своих комнатах. А из дома выходили только мэтр Дервантер, примерно в то же время, и Кевин — в полночь.

— Может, стоит получше присмотреться к этому нотариусу? — предложил Форбс. — В конечном счете, мы о нем мало что знаем…

— Он был довольно близок к профессору Грегору Адамсу, и тот имел на него влияние, — напомнил сэр Малькольм. — Ведь он сам признался, что благодаря ему и увлекся этнологией. Во всяком случае, он семейный нотариус Адамсов и обеспечил юридической силой брачный договор между Элис и Мартином Даллингтоном. Тут не за что зацепиться.

— Он весьма сдержанно высказывается о Кевине, избегает его критиковать, впрочем, оно и понятно — его дело сторона. Клиентом Кевин и правда был малоприятным. Но это еще не повод его убивать.

Между тем Вэнь Чжан подложил еще дров в камин.

— Дервантер был рядом с Эммой Адамс, когда она хотела броситься с балкона, — продолжал благородный сыщик. — Вспомните, Дуглас, он раньше всех спустился нам навстречу, когда мы вернулись из полицейского участка. И попросил срочно вызвать врача. Значит, можно восстановить и сцену несостоявшегося самоубийства. Даллингтон, Дервантер и Эмма беседуют в комнате. И вдруг во время беседы мать Кевина кидается к наружной застекленной двери, перевешивается через перила, намереваясь броситься вниз, но тут ее удерживает профессор и спасает от верной смерти.

— Думаю, все так и было, как это ни ужасно, — согласился старший инспектор.

— И все же, — продолжал сэр Малькольм, — кое-что мне тут кажется любопытным. То, что Эмма пыталась покончить с собой после трагической смерти горячо любимого сына, меня нисколько не удивляет, а вот то, что она проделывает это таким образом, в присутствии нотариуса и профессора, по-моему, не соответствует психологии отчаявшегося человека. Отчаявшиеся люди обычно сводят счеты с жизнью в одиночестве.

— И тут вы правы, — снова согласился Форбс. — Что же из этого следует?

— То, что Эмма узнала от нотариуса или профессора какую-то новость, которая вдруг повергла ее в такой ужас, что она, не в силах совладать с собой, бросилась на балкон. А ведь о смерти сына она уже знала. Так что же это за новость, настолько нежданная и невыносимая, что бедная женщина тотчас решает кинуться в пустоту?

— Это могут сказать только двое…

Старший инспектор зачарованно глядел на пламя. Для него такие минуты были сродни чуду. Оказаться вот так, запросто в лондонской квартире сэра Малькольма, делиться с ним мыслями по текущему делу, потягивать великолепное спейсайдское виски, сидя у камина, — да уж, все это, по разумению Форбса, иначе как чудом не назовешь. Мог ли он мечтать о таком в бытность свою безвестным солдатом, которого против воли отправили в Трансвааль? И какого дьявола он посмел сегодня утром заподозрить в чем-то нечистом лучшего своего друга?

— Вернемся к Тейлорам… — продолжал сэр Малькольм. — Как мы знаем, они люди обеспеченные. Патрик, такой скромный и при всем том раздражительный, в молодости помогал Грегору Адамсу в библиотеке. С Кевином Адамсом они были не разлей вода, а Дженнифер, его сестра, почему-то считала, что он под влиянием Кевина. Именно так она и сказала. «Влияние» — сильное слово, не так ли? Впрочем, когда речь зашла о том, чтобы одолжить Адамсам денег, Тейлоры, ни тот, ни другая, не колебались.

— Друзья детства… Потом, Дженнифер, ясное дело, любила Кевина.

— Тем не менее, деньги они дали под залог коллекции, и тут снова появляется мэтр Дервантер. Чтобы снять это поручительство, нужно было личное присутствие Тейлоров, а также их подписи, но Мартин Даллингтон решил столь щекотливый вопрос, возместив им долг из своего кармана и оказавшись, таким образом, в их положении перед Адамсами.

— Профессор поступил так, конечно, из любви к невесте, а может, и потому, что рассчитывал заполучить часть коллекции Адамсов, — предположил старший инспектор.

— Но главным образом потому, что не хотел, чтобы его новую семью считали несостоятельной! Это же скандал! Представьте себе заголовки в газетах: «Наследники знаменитого профессора Грегора Адамса на грани разорения!» Даллингтон не мог допустить такого.

— Одного понять не могу, — сказал Форбс, — поведение Патрика Тейлора. Профессор выплачивает им с сестрой долг, который, вероятнее всего, так и остался бы невыплаченным, а Патрик, несмотря на это, по-прежнему презирает профессора!

— Как мы предполагали, это, возможно, от давней зависти, ведь в юности Патрик оказывал Грегору Адамсу всего лишь мелкие услуги, а Даллингтон был его коллегой, притом уважаемым. Впрочем, давая деньги под залог, Патрик, вероятно, рассчитывал стать законным владельцем коллекции Адамсов, а тут нате вам — Даллингтон собирается жениться и прибрать ее к рукам! Хуже того, этнолог, несмотря на разницу в возрасте, женится на девушке, которую он, Патрик, тоже любит — тайно. Патрик понимает, что оказался в дураках, с какой стороны ни возьми, отсюда и его нескрываемая враждебность, к тому же он полностью разделяет ее со своим другом Кевином.