— Но это никак не объясняет причину убийства молодого Адамса…

— Да, но это, возможно, объясняет причину кражи экспонатов и то, откуда весь этот маскарад с трупом, — заметил сэр Малькольм, дав Вэнь Чжану знак подать еще стаканчик «Глен Роджерс». Вся загвоздка в том, что мы связываем убийство Кевина со спектаклем вокруг его тела, как будто все устроил убийца, хотя на это ничто не указывает! Два акта пьесы могли быть разыграны в разное время.

— Понятно. В таком случае экспонаты, скорее всего, украл Тейлор, он же разложил их на теле Кевина, чтобы навести подозрение на Даллингтона… Да, такое возможно.

— Правда, Патрик должен был знать, что Кевина убили… Откуда же он это узнал?

— Может, он был вместе с Кевином в заброшенном доме, когда того убили… — предположил старший инспектор. — Двое наших молодцов обчистили профессора и решили сбыть украденное. Адамс выходит из профессорского дома первым, руки в карманах, что и подтвердила госпожа Блэквуд. А через некоторое время за ним следует Тейлор — он-то и выносит острогу, книгу и все остальное. Перед тем он выжидает, когда экономка понесет посуду в столовую. Потом они вдвоем встречаются с покупателем. Тот приходит. Меж ними завязывается спор — дело принимает плохой оборот. Кевин с неизвестным в драку — отсюда и царапины у него на лице. Раздается выстрел. Убийца в растерянности убегает прочь, а Тейлор остается наедине с убитым другом. Тогда-то Патрику и приходит в голову обстряпать дело так, чтобы подозрение в убийстве пало на Даллингтона. Украденные вещи он бросает на месте преступления. Он малость изучал этнологию и к тому же слышал, как профессор зачитывал из книжки про лапландский обряд; вот он и обставляет все как надо — и втихую обратно к себе в комнату. А нам потом говорит, что выпил в одиннадцать снотворное и проспал до утра как убитый.

— Прекрасная версия! — согласился сэр Малькольм. — Думаю, отчасти так оно и было, но у нас нет никаких вещественных улик против Патрика Тейлора.

— Мы сняли отпечатки пальцев в музее профессора и в доме тетушки Скво. Так что поглядим, подтвердят ли они мою версию. Кстати, Финдли для сравнения снял «пальчики» и у всех остальных фигурантов. Подождем до завтра. Результаты будут готовы вместе с протоколом вскрытия.

— Замечательно, — сказал сэр Малькольм. — А пока поразмыслим-ка вот над чем. Как вам Дженнифер Тейлор?

— Прекрасная, как цветок, спортивная, совсем не похожа на Элис Адамс — эта поумнее будет. Дженнифер была влюблена в Кевина и переносит горе мужественно.

— Мы не знаем, как она ладит с Элис. Кроме того, было бы интересно знать, так ли уж охотно они с братом дали Адамсам в долг. Да и к Кевину, должен заметить, она относилась с оглядкой — слепой привязанности тут не было и в помине. Дженнифер девушка здравомыслящая. Она же сама сказала — муж из него был бы никудышный. Ей нравился в нем дух авантюризма, своенравный характер, но брать такого в мужья… Выходит, у нас нет ни малейших оснований считать, что она так уж охотно согласилась одолжить денег Адамсам. Когда же долг был погашен, ее это, несомненно, обрадовало.

— Но неужели она могла совершить кражу и убить Кевина, да и зачем?

— Конечно, это кажется совершенно невероятным, поэтому я с таким нетерпением и жду результатов обыска. Эти люди скрывают что-то очень важное, вот логическая цепочка у нас и не складывается.

Тут зазвонил телефон. Вэнь Чжан снял трубку и сказал:

— Из Скотланд-Ярда…

Сэр Малькольм встал и подошел к телефону. Может, звонят, чтобы сообщить результаты вскрытия? Тем более что никто не решился бы звонить сэру Айвори домой всего лишь затем, чтобы передать то, что вполне могло бы подождать до завтра.

— Алло!

— Это лейтенант Финдли. Сэр, я решил доложить вам сразу.

— Что там у вас?

— Только что звонили из Ричмонда — люди, которые ведут обыск у Адамсов. С ними поехала и Элис Адамс — все по инструкции.

— Да-да, ну и что?

— Так вот, не успели они зайти к ней домой, как она бросилась к аптечке и проглотила целый пузырек сомнакса! Один из наших заметил и поднял тревогу. Они там сделали все, чтобы вызвать у нее рвоту. Позвали врача. Теперь ее жизнь на волоске.

Элис Адамс доставили в ближайшую к ее дому ричмондскую больницу. Сэр Малькольм и старший инспектор повстречали там Мартина Даллингтона — он примчался на такси, как только узнал о случившемся. Профессор был глубоко потрясен и не знал, что думать об отчаянном поступке невесты. Она так и не пришла в сознание, и ее пришлось подключить к аппарату искусственного дыхания.

Выйдя из палаты, где лежала девушка, профессор подошел к сэру Малькольму и Дугласу Форбсу — они сидели в маленькой комнатке ожидания, предоставленной в их распоряжение.

— Такая беда!..

Он тяжело опустился в кресло и так и остался сидеть, не проронив ни звука.

Выждав какое-то время, сэр Малькольм спросил:

— Может, у вас есть объяснение?

Профессор покачал головой:

— Смерть брата… Возвращение домой… Внезапное помутнение разума.

— Может, была еще какая-нибудь причина?

— Не думаю. Просто уму непостижимо. И врач даже не знает, удастся ли ее спасти.

— И все же, — заметил Форбс, — ей следовало бы подумать о вас…

— Она меня любит, я знаю, — возбужденно проговорил Даллингтон. — И ее поступок тем более непонятен.

— Быть может, она испугалась, что полиция что-нибудь найдет у нее дома, в Ричмонде? То, что ей очень хотелось бы скрыть. Может, она поняла: скандал неминуем, вот и решила покончить с собой?

— Видите ли, — ответил этнолог, — Элис от меня ничего не скрывала. Я давно ее знаю. Она честная. Да и потом, какие такие секреты она могла хранить у себя дома? Нет, ерунда!

— О жизни Кевина мало что известно, — заметил Форбс. — Может, Элис не хотела, чтобы тайное вдруг стало явным?

— Не представляю, что бы изменилось с ее уходом из жизни, — сказал Даллингтон. — Да, Кевин водил дружбу со всяким отребьем. Конечно, он играл в клубах с сомнительной репутацией. Да, его подозревали в причастности к банде, занимавшейся незаконным оборотом сигарет. Ну и что? Эка новость! Разве это повод, чтобы сестра решила именно сегодня наложить на себя руки?

— Профессор, Эмма Адамс тоже хотела покончить с собой, — напомнил сэр Малькольм. — Может, у нее была та же самая причина, о которой мы ничего не знаем?

— Нет, нет! Я своими глазами видел — Эмма хотела свести счеты с жизнью в приступе безумия. Я был с нею в комнате. И мэтр Дервантер там был. Мы пробовали успокоить ее, как могли. Знаете, в такие минуты вспоминаешь разное, стараешься отвлечь человека от душераздирающей боли. Правда, у Дервантера это получалось как-то неловко.

— Что же такое он говорил?

— Он-то думал, что делает все как надо… Он помянул характер Кевина, сказал, тот-де был создан, чтобы наслаждаться жизнью. Напомнил про девиц, вертевшихся вокруг него с самой юности. Тут Эмма не выдержала и резко бросила: «Не трогайте его, моего Кевина! Он только мой, а эти ваши вертихвостки хотели его у меня отнять!» Тогда Дервантер возьми да ляпни по глупости цитату из Уильяма Блейка: «Подруга милая, нельзя в могилу взять с собой любовь, не разделенную с тобой». Тут несчастная вскочила и как закричит: «Я всю жизнь отдала одному человеку. Я любила мужа, Грегора. А ему разве было до меня дело? Он же, кроме своих тотемов да прочей дребедени, и знать ничего не хотел. И всю свою нежность я отдавала сыну. Разве это не естественно? Конечно, я знала, Кевин любит не только меня. Знала, потому что об этом кричали его глаза! Да, он любил одну женщину, а я ему запрещала! Именно ее! И теперь я знаю: она его и убила. Какой ужас! Я только сейчас поняла! Позор на нашу голову! Сил моих нет больше терпеть! Смерти хочу!» И Эмма, вне себя, точно безумная, после того, как вдруг поняла, кто убил ее сына, бросилась к двери на балкон и распахнула ее настежь. Я-то подумал, ей просто хочется вдохнуть свежего воздуха. А она прямо к перилам и уже перегнулась через них, но я все же успел ее обхватить и отвел обратно в комнату.