Бетти снова облизнула губы.

— Я прошу вас выражаться понятнее.

Черные брови Майкла поползли вверх.

— Вот как? Вы этого хотите? В таком случае, наверное, мне стоит продемонстрировать вам на практике, что я имею в виду. — Он сардонически усмехнулся. — Чтобы у вас не осталось никаких сомнений.

Он взял ее за плечи, развернул к себе и поцеловал.

Хотя Бетти и была девственницей, она, конечно, знала, что происходит между мужчиной и женщиной в минуты физической близости. Ей уже приходилось целоваться с мужчинами, точнее с парнями, ее ровесниками. Но до той секунды, когда ее губ коснулись губы Майкла, она не представляла, что от одного поцелуя ее может бросить одновременно и в жар, и в холод, что у нее может закружиться голова, что ее может охватить слабость и дрожь, что она может превратиться в податливый воск в руках мужчины. Последняя связная мысль Бетти перед тем, как она вообще утратила способность мыслить связно, была о том, что губы Майкла не горячие, как можно было ожидать, а прохладные, и целует он ее не страстно, а скорее умело. Но от этого воздействие его поцелуя не становилось менее разрушительным. Майкл за считанные секунды сумел разбудить в ней примитивные инстинкты, которые вытеснили из сознания все остальное.

Когда Майкл прервал поцелуй, Бетти открыла глаза и обнаружила, что цепляется за его рубашку, как будто боится его отпустить. Но в этом не было необходимости, Майкл и не собирался никуда уходить.

— Милая, — произнес он севшим голосом, — не упрямься, впусти меня…

Бетти со вздохом прошептала его имя. Майкл хрипло рассмеялся и снова приник к ее губам.

На этот раз его поцелуй был чем угодно, только не холодной демонстрацией превосходства. Его губы и язык обжигали, возбуждали, воспламеняли Бетти. Она инстинктивно прижалась к Майклу. Желание переросло сначала в голод, а затем в острейшую жизненную потребность, настойчиво требующую удовлетворения. У Бетти возникло странное, необъяснимое ощущение, что именно этого момента она ждала всю жизнь.

Майкл оторвался от ее губ, но только затем, чтобы покрыть поцелуями ее глаза, щеки, подбородок, шею. Бетти задрожала от удовольствия и откровенно прильнула к нему, прижимаясь бедрами к его возбужденной плоти. Майкл резко втянул воздух, и Бетти испытала всплеск чисто женского торжества от того, что это она довела его до такого состояния, от ощущения своей женской власти над этим сильным мужчиной.

Неудивительно, что отец воспитывал ее в такой строгости, наверное, он знал об опасности, которую таит в себе чувственная, скрытая от посторонних — да и от нее самой — часть ее натуры. Повинуясь примитивным инстинктам, можно забыть об осторожности и пуститься во все тяжкие. К этому недолго и привыкнуть. И действительно, когда Майкл разжал объятия и на шаг отступил от Бетти, она ощутила острое чувство потери, неудовлетворенности, тоски по чему-то, чего она никогда не испытывала.

— На всякий случай, чтобы между нами не было недопонимания, хочу уточнить: вы предлагаете мне себя в обмен на то, что я не закрою отель? — поинтересовался Майкл ровным голосом.

Бетти не знала куда деваться от стыда, ее возбуждение сменилось жгучим унижением. Она стиснула кулаки — не столько от злости, сколько для того, чтобы Майкл не заметил, что у нее дрожат руки.

— А вы этого хотите?

— Я всегда готов к переговорам, — уклончиво ответил Майкл, наблюдая за Бетти из-под полуопущенных век.

— Я не проститутка, — процедила сквозь зубы Бетти.

Майкл молчал. Бетти уже поняла, что он использует молчание как оружие в словесном поединке, и не собиралась поддаваться на его уловки. У нее так и вертелись на языке горькие слова, но она промолчала.

В конце концов Майкл прервал паузу:

— Я бы не говорил о проституции. Скорее, речь идет о взаимовыгодном обмене.

— То есть вы предлагаете деловую сделку? — Бетти не пришлось изображать презрение, оно получилось у нее естественно. — Но проституция — это как раз сделка, не так ли? Ни о каких эмоциях и речи нет. Прямо как в нашем случае.

Майкл улыбнулся без тени юмора и легонько дотронулся кончиком пальца до уголка ее рта.

— Никаких эмоций, говорите? — Он обвел пальцем очертания ее губ. — Я бы поверил, если бы не знал, как обстоит дело. Может, мне еще раз вас поцеловать?

Этого Бетти не могла допустить — она боялась, что, если Майкл поцелует ее снова, ее чувственность вырвется из-под контроля. Она поспешно сделала шаг назад и замотала головой.

— Моя реакция ничего не доказывает. Ощущения и эмоции — не одно и то же.

Майкла ее возражения не тронули. Он невозмутимо заметил:

— Думаю, когда мы будем заниматься любовью, можно забыть о лингвистических тонкостях.

Бетти решила, что лучший способ закончить этот опасный разговор — поскорее расставить все точки над «i».

— Хорошо, я согласна заключить с вами сделку.

Давайте обсудим условия. Сколько раз я должна с вами переспать, чтобы вы согласились не закрывать отель? Один раз? Или, может быть, вы хотите, чтобы я оставалась в вашем распоряжении до вашего отъезда? Как часто вы собираетесь заниматься со мной сексом?

— Всякий раз, когда захочу, — ответил Майкл без тени эмоций в голосе. — Думаю, одного раза нам обоим будет мало.

— И сколько это будет продолжаться?

— Пока мне не надоест, — равнодушно бросил Майкл. — Естественно, я рассчитываю, что в перерывах между нашими встречами вы будете мне верны.

— А вы? Вы тоже будете хранить мне верность?

Майкл не ответил. Бетти посмотрела ему в глаза и с презрением прошипела:

— Ничто, слышите, ничто на свете не заставит меня отдаваться вам за деньги или за какие-то другие блага. Я вообще не хочу вас больше видеть.

— Ну это как раз не трудно устроить… — протянул Майкл.

Бетти невольно поморщилась: как же он безжалостен! Но Майкл еще не закончил, он продолжил сухим деловым тоном, в котором не осталось ни намека на сексуальность:

— Умерьте свое благородное негодование, Бетти. Я не собираюсь угрозами или силой затаскивать вас в мою постель. Я обещаю не закрывать отель, если вы останетесь в Блу-Вэлли и будете и дальше работать в галерее.

Бетти показалось, что она ослышалось.

— Что-о?

— Вы слышали. Если вы примете мои условия, ваши друзья не потеряют работу, рабочие места сохранятся.

— Но почему?

— Условия сделки предельно просты и понятны. Я хочу, чтобы вы никогда больше не пытались связаться с Сьюзен Гаррис.

Бетти задохнулась от возмущения.

— И вы еще смеете называть меня шантажисткой? Да вы сам шантажист!

Майкл развел руками и равнодушно констатировал:

— Что ж, каждый пользуется тем оружием, которое есть в его распоряжении.

Бетти уже знала, что у нее нет выбора, придется принять его условия. Но она еще раз попыталась найти выход.

— Означает ли это, что мне придется оставаться в городе до конца моих дней — или до конца дней Сьюзен Гаррис?

Майкл помолчал.

— Вы уедете отсюда тогда, когда я решу, что вам можно это сделать.

Бетти чуть не расплакалась от горечи и досады, ей помогла сдержаться только мысль, что, если она проявит слабость, Майкл может изменить условия сделки. Она осторожно спросила:

— Зачем вы это делаете?

Майкл притворился, что понял вопрос не правильно, и ответил:

— Чтобы держать вас подальше от Сьюзен.

— А если я дам слово не связываться с ней…

Майкл поднял руку. Бетти инстинктивно отшатнулась. Он удивленно воскликнул:

— Да не шарахайтесь вы от меня! У меня и в мыслях не было вас ударить.

Бетти выпрямилась и смущенно пробормотала:

— Я знаю.

— Отец вас бил? — тихо, пугающе тихо спросил Майкл.

— Нет, что вы! — ужаснулась Бетти. — Он был очень мягким человеком, даже слишком мягким, себе во вред. — Она помолчала и закончила неестественно спокойным голосом:

— Хорошо, я принимаю ваше предложение, но я хочу, чтобы наша сделка была оформлена в письменном виде.

Бетти ожидала какой угодно реакции, только не той, что последовала: Майкл расхохотался, да так искренне, словно она сказала нечто очень смешное. Наконец отсмеявшись, он сказал: