― Ну, мы с Эмми только что собирались приготовить…

Что? Поесть? Да, собирались. И вот теперь он здесь, с едой. Это не оправдание. А я ужасная лгунья. Поэтому я просто сдаюсь. Кажется, на мгновение я замираю.

― Мы только решали, что приготовить, поэтому твой выбор прекрасен. Входи, ― я отступаю назад, чтобы он мог войти.

Из-за спинки дивана, ее любимой позиции, Эмми подозрительно разглядывает Джейсона. Ее большой палец еще не во рту. Пока.

― Привет, милая, ― произносит он довольно дружелюбно. Он не пытается заставить ее говорить или приблизиться к ней, и я это ценю. В противном случае мне пришлось бы проявить твердость и строгость.

Джейсон направляется в кухню так уверенно, словно был здесь тысячу раз. Снимает куртку и бросает ее на стул у стола, затем достает из шкафа тарелки, которые, вероятно, годами стояли на том же самом месте. Он насвистывает, когда разливает суп, добавляет в каждую тарелку гребешков из пакета, а затем сверху доливает еще суп.

― Нужно дать ему осесть несколько минут. Почему бы тебе не приготовить нам что-нибудь попить?

― О, прости. ― Мне немного неловко от всей этой ситуации. Словно я нахожусь на кухне с мальчиком, который слишком обидчив.

Я протискиваюсь мимо Джейсона, чтобы достать стаканы. Он даже не трудится подвинуться, чтобы освободить пространство, лишь слегка отклоняется назад, и тут же сталкивается со мной, пихнув локтем, когда я выпрямляюсь.

― Все в порядке, верно?

Я улыбаюсь, не говоря ни слова. В голове же крутится мысль, что нужно было все это пресечь, даже если бы он и вышел из себя. На самом деле, не стоило этого делать, но… он не оставил мне выбора.

― У меня есть молоко или сладкий чай. Или вода, ― объявляю я.

― Сладкий чай? Ты с юга. — Я не отвечаю, просто улыбаюсь. Это мой план на вечер — удерживать улыбку, пока все не закончится. После я смогу решить, как избегать его в будущем. — Я буду молоко.

Я наполняю три стакана молоком и ставлю на стол. Он не сказал, что останется на ужин, а я не спрашивала, но, думаю, это и так предполагалось.

По большей части ужин проходит ровно. Джейсон напоминает печь. Отличие в том, что у печи есть функция самоочистки, у Джейсона — саморазвлечения. Все, что мне нужно делать, — это улыбаться и кивать, об остальном заботится он сам. Его любимая тема разговора — нечто, связанное с ним. И он хорошо разбирается в предмете, его истории мелькают бесконечно, двигаясь от одного достижения или случая к другому. И все сосредоточены на нем.

Эмми съедает большую часть своего супа. Она почти не поднимает глаз, но хотя бы не сосет большой палец. Я вижу, как часто ее взгляд скользит к Джейсону, словно бы она удостоверяется, что он не собирается потянуться и схватить ее. К сожалению, я чувствую почти то же самое. Когда Эмми заканчивает есть, она умоляюще смотрит на меня, и я киваю по направлению к гостиной, молча освобождая ее от дальнейшей пытки.

Я жду, пока Джейсон сделает паузу, прежде чем прервать его.

― Мне жаль заканчивать все это, но у меня ничего нет на десерт. В любом случае, нужно подготовить Эмми ко сну.

Джейсон смотрит на часы.

― Так рано?

― Она маленькая девочка. Ей нравится играть, пока она принимает ванну. А не когда ее торопят.

― О, я знаю вас, женщин, с вашими ваннами, ― невозмутимо произносит он.

Я сопротивляюсь побуждению закатить глаза от этого намека. Как будто у него такой уж большой опыт с дамами.

Я смеюсь, хотя по большей части юмором здесь и не пахнет.

― Мы не сомневаемся, что так и есть.

― Ты точно не хочешь, чтобы я остался и прибрался, пока ты будешь заниматься с ней? Я был бы счастлив.

― Так мило с твоей стороны… Но я обо всем позабочусь. В любом случае, здесь особо нечего делать.

― Я могу, по крайней мере, поставить тарелки в раковину, ― произносит он, вставая.

Я кладу руку на его предплечье.

― Нет. Я настаиваю. Ты принес еду. Я могу хотя бы прибраться.

Он ухмыляется.

― О, значит ты одна из этих женщин.

― И что это за женщины?

― Которым нравится быть равными. Во всем.

Блеск в его глазах, гипнотический тон… опасная дрожь пробегает вниз по моей спине. Я откашливаюсь и скольжу вокруг стола, направляясь к двери.

― Еще раз спасибо за суп. Мы с Эмми действительно это ценим.

Джейсон хватает свою куртку и перебрасывает ее через плечо. Уверена, это всего лишь щегольской жест, но у меня он вызывает мурашки. На самом деле, сам Джейсон вызывает у меня мурашки.

― Я вернусь завтра, чтобы проведать вас. Сегодня ночью передают резкое похолодание, а я заметил, что у вас даже нет огня, ― он кивает на пустой камин.

― Я не была уверена, что он работает, а спросить забыла.

― Он работает. Коул следит за чистотой дымохода. Но у тебя, вероятно, даже нет дров. Я могу принести тебе немного и…

― Не создавай себе из-за нас новых хлопот. У нас все будет в порядке. Я позвоню тебе через пару дней, просто чтобы дать тебе знать, что у нас все хорошо.

Если обещание позвонить ему удержит его на расстоянии, я с удовольствием это сделаю.

― Хорошо, хорошо, мисс Независимость, ― дразнит он.

Я открываю перед ним дверь.

― Еще раз спасибо, Джейсон.

― Для меня это было удовольствием. — И снова его тон… и то, как он подчеркивает слово «удовольствие»…

Я едва дожидаюсь, чтобы он освободил дверной проем, прежде чем закрыть дверь. Я сползаю спиной по холодному дереву, радуясь, что он, наконец, ушел. Тем не менее, мое облегчение недолговечно, ― я слышу болезненный рев двигателя машины, который сопротивляется попытке его завести.

― Нет, нет, нет, ― бормочу я, вопреки всему надеясь, что у него нет проблем с машиной.

Но когда я слышу глухой звук захлопываемой дверцы и грохот топающих ног, я знаю, что мое желание не исполнилось. На этот раз я жду стука в дверь прежде, чем его слышу. Со вздохом я открываю, снова приклеив на лицо улыбку.

По крайней мере, у Джейсона хватает такта выглядеть смущенным.

― У меня грузовик не заводится. Мало топлива. Думаю, из-за этого вода внутри замерзла.

― В самом деле? Так быстро?

Он пожимает плечами.

― Это случается.

Я ничего не говорю. Он тоже молчит. Мы просто смотрим друг на друга, пока он, наконец, не спрашивает:

― Могу я войти?

― Конечно, ― говорю я, едва удерживаясь от раздражения. — Тебе нужен телефон, чтобы кому-то позвонить?

― В городе только один буксир, но они, вероятно, уже ушли. Остается только Джордан. Но мне бы не хотелось, чтобы она выходила на ночь глядя.

Я стискиваю зубы.

― Я могу отвезти тебя до того, как буду купать Эмми.

― Нет, мне бы не хотелось, чтобы ты выходила в такую погоду. К утру потеплеет, если…

Этого достаточно, чтобы меня добить.

― Я сожалею, но ты не можешь здесь остаться, Джейсон. У меня есть ребенок, а ей нужна спокойная, предсказуемая обстановка.

― Это только на одну ночь. Я могу спать на диване.

«Можешь? Можешь?! Какую еще, черт возьми, альтернативу я могу, по-твоему, тебе предложить?»

― Сожалею, но ты должен найти другое решение.

Мой тон суров, и, вероятно, лицо утратило большую часть притворной любезности.

― Хорошо, хорошо. Я понял, ― произносит он миролюбиво. — Могу я, по крайней мере, подождать внутри, пока не появится Джордан?

Пытался ли он заставить меня почувствовать себя снобом или нет, не знаю, но впускаю его. Я не так бессердечна.

― Конечно, можешь.

Я прошу Эмми поиграть в своей комнате, а сама убираю кухню, пока Джейсон звонит. Очевидно, что буксир на самом деле не работает, и он три раза звонит Джордан, безрезультатно.

― Она, вероятно, уже выпила, ― объясняет он.

Несколько минут он сидит неподвижно, опустив голову, зажав телефон между коленями, словно ждет, что я что-то ему предложу. «Скорее ад замерзнет», — думаю я про себя. Наконец он снова берется за телефон. Громко и драматично вздыхает.

― Наверное, я могу попытаться позвонить Джепу. Может, он сможет меня отвезти.

К моему огромному облегчению, Джеп отвечает на звонок и соглашается приехать за Джейсоном.

― Он будет здесь через пятнадцать минут.

На этот раз моя улыбка искренняя.

― Хорошо.

Я не добавляю, что думаю о том, почему он не может приехать еще быстрее.

Глава 15

Иден

Следующим утром снова начинается снег. Только этот ― совсем другой. Иначе выглядит, по-другому ощущается. Просто… другой. В воздухе царит спокойствие, и это напоминает мне затишье перед бурей. Не помогает даже то, что метеоролог обещает северо-восточный ветер, который принесут нисходящие воздушные потоки, если влажность останется прежней… бла-бла-бла… Я не слишком обращаю на это внимание, поскольку мы с Эмми запаслись и готовы ко всему. И больше ничто не имеет значения. Лишь бы только Джейсон забрал свой грузовик и больше не пытался заглянуть на огонек. И тогда я в порядке.

Джейсон появляется поздно вечером, когда давно уже стемнело. Приехал на пассажирском сиденье того самого грузовика, что забрал его накануне вечером. Вероятно, мне стоило бы выйти и поговорить с ним, но я не хочу. Лучше притворюсь, что не видела его. Пусть это и неправда. Хотя, честно говоря, заметила я его только потому, что смотрела на дом через улицу, гадая, там ли Коул.

После пляжа я его не видела. И пусть это было только вчера, я хочу его видеть. Снова. И снова. Конечно, это не имеет смысла, но фактов не меняет. Я так часто думаю о нем ― о его жизни и его прошлом, о том, как он смотрит на меня, и о том поцелуе. Он сказал, что я в его голове. Что ж, а он в моей. В моей голове, под моей кожей. Везде. Даже если его нет рядом.

Я едва сдерживаю рычание, когда слышу стук в дверь. Эмми выглядывает из своего убежища за спинкой дивана, ее зеленые глаза смотрят настороженно. Ей тоже не нравятся визиты Джейсона.

― Кто это, мамочка? ― громко шепчет она.

Я прикладываю палец к губам.

― Джейсон, ― тихо отвечаю я.

― Не позволяй ему войти!

― Я попытаюсь, но не могу же я быть грубой.

― Да нет, можешь, ― она проказливо ухмыляется.

― Могу, но не должна, Мисс Всезнайка.

Когда я прохожу мимо, то ерошу ей волосы. Она снова приглаживает их. Я натягиваю на лицо свое любезное выражение и немного приоткрываю дверь.