Я поднимаюсь по ступенькам и стучу в дверь. Он, возможно, ответит. А, может, нет. Но я не уйду отсюда. Потому что нуждаюсь в нем. И, думаю, он во мне тоже.

Я вздрагиваю, когда дверь резко распахивается. Я не ожидала такого быстрого ответа.

На несколько секунд безмолвно застываю, захваченная жаром его диких голубых глаз. Они такого восхитительного цвета и то, как они удерживают меня… то, как он на меня смотрит… такое чувство, что он прикасается ко мне. Снова и снова.

Движением головы Коул отбрасывает волосы назад. У него великолепные волосы. Сексуальные. Создается впечатление, будто парикмахер сперва уложил их, а потом безжалостно взъерошил. Пряди свисают почти до подбородка, обрамляя его великолепное лицо.

Мое сердце спотыкается, когда я охватываю взглядом его обнаженный торс и джинсы на бедрах. Рискуя ляпнуть нечто глупое, просто наклоняюсь и хватаю ботинки, стоящие у двери, протягивая их Коулу. Задерживаю дыхание в ожидании его реакции. Что, если я больше не интересую его? Или он начнет задавать вопросы, на которые у меня нет ответа? Вдруг все это огромная ошибка?

Я резко останавливаю себя. Теперь нет пути назад. Просто нет. Не для меня.

Коул снова хмурится. Я почти научилась любить это его выражение. На мгновение кажется, что он будет сопротивляться или попросит меня уйти. Но все не так. Он безмолвно берет ботинки из моих рук и бросает их на крыльцо. На секунду мое сердце замирает, предчувствуя неудачу. Но затем, удерживая мой взгляд своим, он шагает вперед.

Нерешительно я протягиваю к нему руку. Внутри все трепещет, когда его пальцы обвиваются вокруг моих. Другой рукой он тянется назад, чтобы закрыть дверь.

Торопливо снова пересекаю улицу. Решимость еще не угасла, но нервы уже не так напряжены, возвращается беспокойство, заставляя спешить еще больше.

― Иден, что-то не так? ― наконец, спрашивает Коул, когда мы приближаемся к моей двери.

На крыльце я поворачиваюсь к нему лицом. Поднимаю голову выше и выше, пока не встречаюсь с его бездонным полночным взглядом.

― Прошлой ночью я проснулась, а ты ушел, ― объясняю я. ― Это казалось неправильным. Совсем неправильным. И сегодня…

Он не двигается, глядя на меня; и пусть его большая рука все еще держит мою, он по-прежнему хмурится.

― Я не смог уснуть прошлой ночью. Совсем. Вот почему сегодня я работаю, ― признается он наконец.

Я чувствую облегчение. Возможно, он сможет не обращать внимания на мое безумие. Сможет любить меня, несмотря на мои проблемы. Лишь только он один. И, может, это ― первый шаг.

А второй шаг ― это стать ближе. К нему. И я его делаю. Двигаюсь вперед, останавливаясь только тогда, когда моя грудь касается его. Кладу свои ладони на его холодный плоский живот, чувствуя судорожное движение его мышц. Потом ответное подергивание моих собственных.

― Ты мне нужен, Коул, ― шепчу я. ― Нужно, чтобы ты снова коснулся меня, поцеловал. ― Я слышу, как он резко втягивает воздух. ― Я нуждаюсь в тебе. Пожалуйста. ― Я поднимаюсь на цыпочки, чтобы поцеловать его подбородок.

Подобно ветру, мягко взметающему падающий снег в водоворот белого тумана вокруг, Коул подхватывает меня на руки. Медленно несет вверх по ступенькам в дом. Он останавливается только для того, чтобы сбросить ботинки; его взгляд не отрывается от моего, удерживая меня так же надежно, как и его сильные руки.

Когда мы снова рядом с огнем, всего лишь в нескольких дюймах от того места, где были прошлой ночью, он опускает меня на ноги.

― Я буду любить каждый дюйм твоего тела, пока ты не попросишь остановиться, ― шепчет он.

Это чувственное обещание, но и знак того, что он не сделает ничего против моей воли. Но на этот раз я не буду его останавливать. Мне это нужно больше, чем ему.

Пристально глядя на меня, Коул кивает по направлению к коридору.

― Эмми? ― спрашивает он.

― Спит, ― сообщаю я. ― Как сурок.

Коул берет меня за руки и притягивает их к своим губам. Покрывает костяшки пальцев невесомыми поцелуями; едва заметная усмешка дразнит ямочками на его щеках.

― В любом случае, мы будем вести себя тихо, ― он медленно поднимает мои руки над головой. Просовывает холодные пальцы под край моей футболки, касаясь живота. ― Очень. Очень. Тихо.

Каждое слово он подчеркивает легким поцелуем в губы, затем его руки начинают медленно двигать ткань вверх по моему телу.

Он стягивает с меня свитер и, не глядя, бросает его на диван. Словно не решается отвести от меня взгляд, как и я от него. Этот момент… он кажется таким хрупким. Я почти боюсь отвернуться. Разбить чары. Даже на секунду забыть об этом. О том, как он смотрит, какие вызывает чувства.

Подушечками пальцев Коул проводит по кружевному краю моего бюстгальтера. Потом, вдоль бретельки, вверх, к плечу. По груди пробегает холодок, когда он тянет ее вниз по руке, пока она свободно не повисает на моем локте. Я чувствую, как чашечка бюстгальтера скользит вниз по соску и задевает твердый холмик. Стою совершенно неподвижно, стараясь дышать ровно и спокойно, хотя все внутри дрожит.

Больше книг на сайте - Knigoed.net

С мучительной неспешностью он повторяет движение с другой стороны, и вот уже мои груди практически обнажены. Соблазнительно полуприкрыты.

Коул безмолвно смотрит на меня, наклоняется ближе, и наши глаза встречаются, потом он снова исчезает из поля зрения. Секундой спустя я чувствую его губы на своем ухе.

― Такая прекрасная, ― шепчет он, обводя раковину кончиком языка, дразня мои ноющие соски прикосновением пальцев.

Потом его губы и язык смещаются ниже, вдоль моей челюсти, прямо к губам. Он застывает в непосредственной близости от моих губ, достаточно близко, чтобы поцеловать, однако не делает этого. Кончиком языка касается уголка моего рта, и мои губы рефлекторно приоткрываются, стремясь почувствовать его вкус. Но он не двигается. Хотя и понимает, что со мной делает. Я чувствую тепло его дыхания и легкий рокот смеха, потом мягкое:

― Будь терпелива.

Я закрываю глаза. Коул прокладывает дорожку из поцелуев вниз, по горлу, через ключицу, к выпуклости моей груди. Чувствую его теплое дыхание. Жажду прикосновений так сильно, что руки дрожат.

Слегка выгибаю спину, молчаливо моля его взять то, что я предлагаю. Но он этого не делает. Просто едва касается приоткрытым ртом моих пульсирующих сосков, дразня их своим дыханием. Дразня, но не касаясь.

Я чувствую, как его руки скользят по моим ребрам, легко касаясь кожи. С внезапным щелчком, легким и мягким, как поцелуй бабочки, его пальцы расстегивают мой бюстгальтер.

Когда он отстраняется от меня, я это чувствую. Ощущаю потерю его горячего тела, безумного притяжения, повисшего между нами. И когда он делает вдох, я чувствую движение воздуха, словно рисунок его дыхания порождает вакуум, пузырь, где существуем только мы вдвоем.

Когда тишина становится невыносимой, я открываю глаза. Взгляд Коула прикован к моей груди, а руки тянутся к бретелькам, висящим на локтях, стягивая их вниз, медленно, мучительно, дюйм за дюймом. Мне приходится прикусить язык, чтобы сдержать стон, когда соски освобождаются от кружева. Дыхание Коула вырывается сквозь стиснутые зубы.

― Проклятье, ты великолепна, ― выдыхает он, его зрачки расширяются, поглощая меня. Честно говоря, никогда не чувствовала себя более красивой, чем сейчас, под его взглядом, которому явно нравится то, что он видит.

Коул позволяет бюстгальтеру упасть на пол. Мучительно медленно он тянется к моим грудям, обхватывает их, взвешивает, оперяет вершинки подушечками пальцев. Мои соски съеживаются, и он хрипло стонет. На секунду закрывает глаза. Кажется, время замирает. Но когда он снова их открывает, напряженный взгляд приковывает мой, как и всегда. Пылающий, словно пламя позади.

― Идеальна, ― шепчет он, склоняясь, чтобы коснуться языком моей трепещущей плоти.

Я откидываю голову назад, путаясь пальцами в его волосах, чтобы держать его ближе.

― Как хорошо, ― мурлыкаю я, сжимая ноги, усиливая восхитительную пульсацию между ними.

― Я никогда не видел ничего более прекрасного, ― шепчет он. ― Сочная. Круглая. А твои соски… Боже! Они прекрасно подходят к моему рту. Они умоляют меня их полизать… пососать… укусить. ― Последнее слово больше похоже на рык. Оно вызывает трепет в моей груди, заставляя соски сжиматься еще туже. ― М-м-м! ― бормочет он, слегка прикусывая их, вызывая дрожь во всем теле.

Возможно, достичь оргазма в данный момент вечера и неловко. Вызывает смущение, но это так удивительно. Никто другой раньше не доставлял мне удовольствие. Лишь мне. И моему воображению. Фантазиям о мужчине, что может изменить все. Подобном Коулу. Так что на этот раз, в реальной жизни, я, вероятно, не смогу удержать тело от реакции.

Коул издает голодные звуки, словно поглощая мои груди. Я так сильно выгибаюсь ему навстречу, что удивительно, что еще не вся моя грудь у него во рту. Но я хочу, чтобы она там была. Чтобы он поглотил меня. Съел живьем, не оставив ничего, кроме костей.

Его пальцы без усилий находят путь к моему поясу, расстегивают пуговицу и молнию на джинсах, а губы пытаются меня ослабить. Он опускается передо мной на колени. Его язык все еще прикован к левому соску, когда он стягивает брюки и трусики вниз по моим ногам.

Когда я чувствую, что они падают на пол, выхожу из них, отбрасывая в сторону. Воздух циркулирует у меня между ног, охлаждая горячую, влажную плоть. Стимулируя. Терзая. Мышцы дрожат и сжимаются, говоря мне, что я приближаюсь к грани.

― Боже всемогущий! ― стонет Коул, оставляя мой сосок и переключаясь на гладкую плоскость живота. ― Я чувствую тебя. Такая сладкая, что мой рот наполняется влагой.

Лава устремляется к средоточию моей женственности, и чем ближе к ней Коул, тем тяжелее становится держаться прямо. И Коул это замечает. Словно не способный подождать ни мгновения, он заставляет меня опуститься на колени, а потом кладет на спину перед огнем.