— А это кто? — спрашивает она мягко.

Я наклоняюсь, чтобы погладить волосы Эмми, почти не удивившись, увидев, что она сосет большой палец. Она смотрит на женщину, как на пугающего пришельца.

— Это Эмми. Она очень застенчивая, — объясняю я. Я говорю это всем. Намного проще, чем сказать правду.

— Все принцессы такие, — невозмутимо заявляет женщина. — Я Джордан. Чем могу помочь двум милым леди? У нас есть все – от красок до вина и от приманок до хлеба. Гриль-бар, если вы голодны, и бар, если хотите пить.

— Только Джейсона Бэйли, пожалуйста, — повторяю я, глядя, как она пытается собраться, одергивая смятую рубашку и приглаживая растрепанные волосы.

— О, хорошо. — Она слегка поворачивает лицо в сторону и кричит: — Джейсон! Подойди сюда. — Улыбка не покидает ее лицо.

В большинстве маленьких городков новые люди привлекают внимание, словно язвы на больших пальцах, и Миллерс-Понд, штат Мэн, не исключение. В 2001 здесь произошел демографический взрыв, в итоге город вместил колоссальное количество человек – три тысячи четыреста. А теперь – три тысячи четыреста два. Думаю, именно поэтому в этом магазине было всего понемногу. Сети больших супермаркетов или универмагов еще не нашли сюда свой путь. Судя по карте, ближайший супер-центр по меньшей мере в тридцати милях отсюда.

— И что же привело вас в Миллерс-Понд? — спрашивает она.

Я улыбаюсь и откашливаюсь, мне неловко от ее вопросов. Но у меня есть тщательно составленная история, как раз для таких случаев.

— Ну, я родилась в Бангоре. Просто приехала поближе к дому.

— Поближе, но не слишком близко? Умная девочка.

Я улыбаюсь ее наблюдению и добавляю:

— К тому же нам нравятся маяки, а в Миллерс-Понд есть один из самых старых в стране… ну, я так слышала.

Это довольно уместный ответ; надеюсь, достаточно уместный, чтобы удержать ее (или кого-либо еще) от дополнительных вопросов. Конечно, все это выдумка. Стопроцентная ложь. Но так и должно быть.

— Все верно, милочка. Вы приехали в правильное место. И ты только что подружилась с человеком, который может рассказать тебе все, что нужно знать об этом

городе и его людях. Кроме того, я делаю шикарный ром с «Колой», — признается она, подмигнув, ее голос понижается до громкого шепота. Полагаю, из уважения к Эмми.

— Ром с «Колой» может сделать и деревенский дурачок, Джордан, — произносит мужчина, появляясь в дверях позади прилавка. Похоже, он примерно того же возраста, что и Джордан и, судя по его светло-коричневым волосам и такого же цвета глазам, я бы сказала, что они родственники. — Или, в данном случае, городской пьяница.

Хотя его слова язвительны, он улыбается Джордан, и она смеется, шутливо ударяя его по руке. Ее кулак соскальзывает, и она почти падает, но парень хватает ее за плечи и, более-менее поддерживая, поднимает. Он качает головой, и, наконец, переводит взгляд на меня.

— Джейсон Бэйли, брат Джордан. Вы, должно быть, Иден.

— Да. Приятно познакомиться с вами.

— Я слышу южный говор?

Мои губы нервно кривятся. Я приложила много усилий, чтобы побороть любой намек на акцент в голосе, поэтому его наблюдения меня беспокоят. Готовой лжи на этот случай у меня не припасено.

— Да. Я пробыла там недолго, но, должно быть, прилипло.

Он кивает, кажется, удовлетворенный ответом.

— А это ее дочь, Эмми. Она застенчивая принцесса, — сообщает Джордан.

Я не могу не заметить, как Джейсон проводит по мне взглядом от груди до ног и обратно, после чего обращает внимание на Эмми. Он просто улыбается ей, не пытаясь заговорить, что к лучшему. Когда его теплые глаза снова встречаются с моими, мне приходит в голову, что он красив и явно заинтересован. По крайней мере, внешне. Только мне этого не нужно. Вероятно, нормальную женщину это бы подкупило. Но я не нормальная. Хотелось бы быть, но не уверена, что когда-нибудь стану.

— Что ж, приятно познакомиться с вами обеими. С нетерпением жду, когда смогу вас узнать.

Его улыбка такая же вежливая, как и слова, но что-то подсказывает мне, что в его намеке нет ничего невинного.

Я только киваю, думая про себя, что он никогда не сможет узнать меня настолько хорошо.

— У нас был длинный день. Если я могу просто получить ключи…

Полагаю, предложить оправдание моему отсутствию интереса — лучший способ не задеть его самолюбие, и мне это удается. Все, что угодно, чтобы избежать неприятностей.

— Конечно. Пойдемте в мой офис, — говорит он, шагая к концу прилавка и указывая на еще одну дверь.

Оказавшись внутри, я копаюсь в сумочке в поисках бланка, который заполнила. Это простой лист, ничего слишком навязчивого или сложного. Фактически, простые требования к аренде этого коттеджа и были решающим фактором в выборе Миллерс-Понд. Джейсон позволил мне безопасно оформить аренду посредством отправленного по факсу соглашения, не спрашивая номера моей социальной страховки, и дал возможность заплатить за шесть месяцев вперед банковским чеком, который я отправила ему по электронной почте. Теперь осталось только получить ключи.

Джейсон вытаскивает конверт из верхнего ящика стола. На нем небрежно нацарапано «Иден Тейлор» и адрес коттеджа. Он открывает его и вытряхивает ключи себе на ладонь, делает несколько пометок, а затем протягивает их мне.

— Вы знаете адрес?

— Да, мы проезжали его по пути сюда.

— Тогда добро пожаловать в Миллерс-Понд.

И только в это мгновение я выдыхаю. Может, это то место, что мы наконец сможем назвать домом. Безопасным домом.

Глава 4

Иден

Тринадцать дней спустя

В нашем маленьком коттедже тихо, когда я встаю. По пути в ванную я закрываю дверь Эмми. Она спит как сурок, за исключением случаев, когда у нее ночные кошмары, но мне нравится, чтобы ее укрытие было настолько мирным, насколько это возможно, пока она не проснется.

Полы из твердых пород дерева холодят ноги, пока я молча пробираюсь к плите и хватаю чайник с горячей водой. Мне нравится наш дом. По какой-то причине, будь то очаровательное изогнутое крыльцо или большой дуб на переднем дворе, или успокаивающие бежевые стены и уютный старый камин, здесь присутствует ощущение дома. Уже. А мы не пробыли в этом коттедже и полных двух недель.

Я поднимаю взгляд, когда наливаю воду в чайник. Внутри зарождается трепет, когда я вижу его. Он здесь. Я надеялась, что он будет здесь.

Мы переехали тринадцать дней назад, и с тех пор я каждое утро наблюдаю, как мужчина, строивший замок из песка, приходит работать в коттедж, расположенный через улицу, по диагонали от моего. Дождь или солнце — он здесь. Я не знаю, кто он или почему притягивает меня к окну каждый день, но все повторяется из раза в раз.

Я нахожу, что часто поглядываю на него. Вероятно, чаще, чем следовало бы. Но как бы сентиментально это ни звучало, что-то в нем затрагивает меня. Почти зовет. И я не могу это побороть.

Конечно, смотреть на него — одно удовольствие. Когда это говорит кто-то вроде меня, это многое значит. Физически — он все, чего может хотеть женщина: высокий, подтянутый, рельефно вылепленный во всех нужных местах. В большинстве случаев он не носит ничего, кроме выцветших джинсов, рабочих ботинок и пояса с инструментами. Иногда бейсбольную кепку. Редко рубашку. Если и было тело, созданное для того, чтобы ходить без рубашки, это его тело. Но не это притягивает меня к окну раз за разом, день за днем. Даже не татуировки на его ребрах — одна слева, гласящая «всегда», другая справа, — «никогда». Нет, что-то еще побуждает меня смотреть на него. Нечто… большее.

Я заметила, сооружает ли он что-то, выскабливает или носит что-либо через дверь, — он окутан аурой одиночества. Словно мир покинул его. Или, может быть, он покинул мир. Не могу точно сказать. Я только знаю, что подобное определенно несвойственно мужчине с его внешностью.

Я думаю о нем, сидящим на пляже в тот день. Строящим замок из песка так, будто в мире нет ничего важнее этого действия. Для человека, который выглядит как он, странно быть таким… одиноким.

Может, это и привлекает меня — его уединение. Конечно, я не могу быть уверена, но что-то говорит мне, что у него нет жизни помимо работы. Иногда он появляется раньше, чем я встаю, а это рано, и остается работать допоздна, заканчивает даже позже, чем я купаю Эмми. Он в одиночестве ест ланч на лужайке, и я никогда не вижу, чтобы он разговаривал по мобильнику или общался с людьми, что проходят мимо. Он просто появляется, чтобы побыть одному. Совсем одному.

Мы попадаем в странный ритм. Это всего лишь мелочь, но она кажется значимой. Каждый день, в какой-то момент, он застает меня смотрящей на него. Каждый день. И каждый день удерживает мой взгляд, даже издалека. У меня вызывает озноб то, как он смотрит на меня в ответ. Но затем, прежде чем отвернуться, он хмурится, как на пляже в тот день. Как будто я заставляю его думать о чем-то, о чем он думать не хочет. И моя потребность узнать, в чем дело, возрастает с каждым проходящим днем. Потребность, не желание.

Я не уверена, что его сломленность проявляется в чем-то еще, кроме нашего

случайного контакта (если это вообще можно назвать «контактом») или все это — лишь в моей голове, но по какой-то причине именно это слово приходит на ум, когда я вижу его — сломленность. Тот, кто сломлен.

Внешне он практически идеален. Ну, даже не практически. Он идеален. Безупречен. Бесподобен. Но слишком тих, слишком замкнут, слишком… одинок для такого красавца. Может быть, поэтому я думаю, что он сломлен. Уверена, в городке такого размера каждая одинокая женщина на десять миль вокруг стала бы стучаться в его дверь, предлагая помочь с тем, в чем он нуждается. Или хочет.

И еще, кажется, у него никого нет. Я также заметила, что его безымянный палец пуст. Как, похоже, его жизнь.

Может быть, у него есть темные тайны, от которых защищается город. Жуткий скелет в шкафу, монстр-маньяк под кроватью. Возможно, это причина номер один, единственная, что нужна мне, чтобы держаться подальше, вдали от него. И именно это я и делаю. Большей частью потому, что и он остается вдали от меня, никогда не предлагая зайти или поговорить, когда мы проходим мимо. Он просто держится сам по себе, и я делаю то же самое.