А я, чтобы хоть как-то поддержать штаны, устроился торговать китайскими пуховиками в Лужниках. Пуховики пользовались спросом, и жизнь вроде бы стабилизировалась.

На барахолке меня и повстречал бывший однокурсник Витька Гусятинский. Он, москвич, в отличие от меня благополучно закончил универ и теперь имел собственное дело. Вечером того же дня мы раздавили с ним бутылку «Наполеона», и Витька предложил работать у него.

Если заняться подробным описанием профиля нашей работы, то придется помучиться. А без подробностей – мы занимаемся посреднической деятельностью. Посредствуем продаже всего, что производилось, производится и даже будет производиться на необъятных просторах нашей Родины (на дурака не нужен нож). И таким образом добываем себе средства на жизнь.

Например, в прошлом месяце толкнули армянам, разгребающим завалы в Ленинакане, кран КАТО из строительной организации, развалившейся на кучу сомнительных кооперативов. Перед этим нашли покупателя из Иваново для партии хлопка из солнечного Таджикистана. Сейчас же, в преддверии Нового года, срочно выходим на производителей шампанского из Нижнего Новгорода. К празднику оно станет дефицитом, цены взлетят, и мы поимеем на этом хорошие бабки.

Работа суетливая и по-своему рисковая. Можно напороться на рэкет или быть кинутыми своими же партнерами. Поэтому, узнав о моем «афганском» прошлом, Витька и взял меня к себе в бизнес – на случай возможных «наездов». И хотя я его честно предупредил, что в откровенный криминал лезть никогда не буду, он где-то на «черном рынке» приобрел пару «пээмов» и попросил научить его стрелять.

Я кручусь в этом бизнесе всего пару месяцев, и пока он меня устраивает. Все веселей, чем торговать на подхвате у барыг. Опять же – деньги нормальные завелись. Прибарахлился, снял хату, завел постоянную девочку… Лучше бы ее не заводил.

В комнате синим туманом повис табачный дым. После свежего морозного воздуха прогорклость курева еще сильнее шибает в нос.

Я бросаюсь в сторону балконной двери, чтобы выпустить на природу результаты жизнедеятельности цивилизованного человека. И вдруг обнаруживаю Серегу, как ни в чем не бывало, сидящего на стуле,.

– Где ты лазишь? – его недовольный и, что самое главное, трезвый вид (уже выспался, гад!) приводит меня в бешенство.

– Слушай, браток, разговаривай повежливее! Из-за тебя я с Наташкой поругался. Будешь возникать – к Людке отправлю. Под теплый бочок!

Серега сникает. Люда, может, и пустит его под свой теплый бочок, но предварительно проведет такую воспитательную беседу, ишаком педальным себя почувствуешь. Поэтому Серега решает идти на попятный.

Жена моего друга работает секретаршей в полубандитском кооперативе по ремонту автомобилей. Публика там трудится не слишком галантная. Людмила – фактура достаточно приметная, поэтому, чтобы отбиваться от кобелирующих личностей, выработала определенный кодекс поведения с мужским полом. Во время семейных кризисов она этими знаниями и опытом делится со своими благоверным.

…Тем более, что главный повод всегда присутствует: Серега учится на вечернем в политехе и работает в завалящем телеателье. Людкина зарплата на несколько порядков бьет мужнину, что и является основным поводом для претензий.

Глядя на перемежающиеся райские взлеты и адские падения Серегиной семейной жизни, я усиленно стараюсь избежать подобной участи женатика, несмотря на Наташкины тонкие намеки на толстые обстоятельства. На это не стоит идти даже ценой потерянных блаженных часов у телевизора под запах ужина, шуршание газеты и мягкости благородной, освященной обществом и государством супружеской постели.

– Водка осталась? – спрашивает меня Серый миролюбиво – уж больно ему не хочется идти домой под громы и молнии.

Я отправляюсь на кухню и достаю из холодильника початую бутылку, оставшуюся у меня еще с прошлого визита Сергея. Он заметно оживляется. Чувствую, что и мне нужно взбодриться.

После первых пятидесяти граммов откидываемся на спинки своих стульев, закуриваем. Замечаю, что Сергей хочет меня о чем-то спросить, но как будто не решается. Странно, раньше за ним подобной робости не замечал…

– Ты чего жмешься?

– Видишь ли… – он решительным жестом гасит окурок в пепельнице, сделанной из хвостовой части 82-мм мины, что подарил мне экс – майор артиллерии, он же – бывший сосед по коммуналке, – Интересная ситуация на днях приключилась. Неделю назад моя Люда поехала к сестре в Ленинград и встретила там своего шефа…

Серега скрипнул зубами:

– Хоть бы не говорила, дура!

Я толкнул его в плечо:

– Не зацикливайся…

– Ну и отправились они в кабак. А там какая-то уголовная шобла на путанку местную наехала. Людкин босс, хотя сам из этого мира вышел, решил в джентльмена поиграть. Само собой, перед ней. А она-то, сука!!!

– Слушай, может, не надо? – остановил я Сергея, – Чего ты себе душу рвешь – не на исповеди, а я не поп.

– Да я о другом хотел сказать… Не в Людке дело! В Общем, Саня – так босса ее зовут, пушку из кармана вытащил, кодлу разогнал. Ну и сам, естественно, ноги сделал, от ментов подальше. В тачку с Людкой вскочил, смотрит: подруга эта, путанка, совсем молодая еще девчонка, тоже из ресторана выбегает. Тоже, значит, хочет сдуться. А на улице – ни машины!…В общем, взял он ее в свою «тачку»…

– «Шестерочка», наверное, цвета «металлик».

– Не, «мокрый асфальт»… Да не в этом дело! – Сергей протянул руку к бутылке, налил еще по – пятьдесят грамм, пошарил взглядом по столу в поисках закуски.

Нашел кусок хлеба, по-братски разделил его на двоих, чокнулся, выпил и продолжил:

– Отвезли они ее домой. Девчонка на Васильевском острове живет. С матерью. Поздно было, мать спала, девчонка пригласила их к себе в комнату, чаю поставила…

– Неужто групповуху организовала?! – свистнул я.

– Андрей, откуда в тебе столько цинизма? – поморщился Серый. – Смотрю на тебя и удивляюсь…

– Ладно, извини. Значит, не организовала. Значит, Пастернака читать наизусть начала:

"Зал утих, я вышел на подмостки,

Прислоняясь к дверному косяку…"

Кстати, ты давно «косяками» не баловался?

– Заткнись и слушай.

– Понял.

… – В общем, Андрюха, дальше получилось, как в дешевой мелодраме «Интердевочка»: шок прошел, девка в истерику. Сопли, слезы, слюни. Начала про свою горемычную жизнь рассказывать. Отец год назад в автомобильной катастрофе погиб, мать с горя слегла. Полгода была в больнице. Чтобы себя и мать прокормить, девчонка эта, ее, кстати, Аллой зовут, институт бросила, работать пошла.

Неделю назад ее кооператив, в котором эти дурацкие «варенки» шили, накрылся медным тазом. А жрать-то надо… Поголодала, начиталась и наслушалась баек про роскошную жизнь путан и пошла на панель. В этот самый кабак, значит. Первый раз, в первый класс. Ты знаешь, чужаков в этом деле не любят…

– Откуда мне знать, я же не сутенер…

– …вот на нее «крыша» и наехала – не обращая внимания на реплику, закончил Сергей.

Я внимательно слушал его, хотя совсем не понимал, какого черта он мне все это рассказывает. Подобными сентиментальными историями были забиты все бульварные газеты нашего дурацкого переходного периода начала 90-х годов. Страна и мы катились в какую-то пропасть, рушились привычные связи между людьми. Все прежние ценности, которыми общество жило десятилетиями, валились в тартарары. Я смотрел на Сергея, неистребимого романтика, и не мог понять, чего это он так разволновался от этой типичной истории. Пришел к мысли, что старые дрожжи взыграли.

Спать уже не хотелось, делать было нечего. Поэтому я выдавил из себя заинтересованное:

– А что дальше-то было?

– В общем, – продолжил Сергей, – Саня этот – чувачок несентиментальный, но тоже расчувствовался. Денег этой Алле дал, чтобы больше на панель не выходила и смогла прожить, пока новую нормальную работу не найдет… Людка от этого благородства в оргазм впала. Вот сука!

– Завязывай! – не выдержал я, – Заколебал! Или говори по существу или вообще заканчивай. Мне историю твоих семейных измен слушать неинтересно.