В части наземных сил Советский Союз согласился сократить свою армию в Восточной Германии – потенциальные силы вторжения, направленные на Запад через Центральную Германскую равнину – наполовину (из имеющихся двадцати одной дивизии всех родов войск). Они будут не распущены, а отведены за польско-советскую границу и не будут вновь введены на Запад. Кроме этого, Советский Союз сократит численный состав своей армии на 40 процентов.

– Ваши комментарии? – спросил президент.

Стэннард из Министерства Обороны, который, вполне естественно, опасался договора больше других, и пресса уже намекала на его возможную отставку, посмотрел на Кормэка.

– Для Советов смысл договора именно в этом, потому что их армия – это их важнейший институт, – заявил он, цитируя председателя Объединенного комитета начальников штабов, но не признаваясь в этом. – Для простого человека это выглядит фантастично, западные немцы уже так думают. Но дело обстоит не так хорошо, как кажется с первого взгляда. Во-первых, СССР не может держать сто семьдесят семь дивизий, имеющихся у него на сегодняшний день, без активного привлечения своих южных этнических групп, я имею в виду мусульман, а мы знаем, что им страшно хочется распустить армию. Во-вторых, что действительно пугает наших стратегов, так это не аморфная советская армия, а армия наполовину меньшая по численности, но профессиональная. Небольшая профессиональная армия гораздо более действенна, чем огромная и неумелая, то есть то, что они имеют сегодня.

– Но если она вернется в пределы СССР, она не сможет вторгнуться в Западную Германию, Ли, – возразил Джонсон, – если они решат вернуть войска в Восточную Германию через Польшу, то разве мы не заметим этого?

– Исключено, – заявил уверенно глава ЦРУ. – Кроме спутников, которые можно обмануть, маскируя грузовики и составы, у нас и у британцев, полагаю, слишком много агентуры в Польше, чтобы не заметить этого. Да и к тому же восточным немцам совершенно не хочется стать военной зоной. Возможно, они сами сообщат нам об этом.

– Хорошо, что мы теряем? – спросил Оделл.

– Какое-то количество частей, не слишком много, – ответил Джонсон. – Советы выводят десять дивизий по пятнадцать тысяч солдат в каждой. У нас в Западной Европе триста двадцать шесть тысяч. Впервые после 1945 года мы сокращаем ниже уровня в триста тысяч. Двадцать пять тысяч наших солдат против ста пятидесяти тысяч русских – это хорошо, выходит шесть к одному, а мы надеялись на соотношение четыре к одному.

– Однако, – возразил Стэннард, – нам пришлось согласиться не задействовать наши две новые тяжелые дивизии, одну бронетанковую и одну моторизованную.

– Экономия средств, Юберт? – спросил президент мягко.

Он предпочитал, чтобы говорили другие, сам слушал внимательно, изредка комментируя по делу сказанное, а затем принимал решение.

– Три с половиной миллиарда долларов на бронетанковой дивизии и три миллиарда четыреста миллионов на моторизованной, – ответил он. – Но это всего лишь начальная стоимость, а после этого мы будем экономить триста миллионов долларов в год на содержании этих частей, потому что их не будет в природе. И теперь, когда мы отказались от программы «Деспот», мы на этом сэкономим еще семнадцать миллиардов, такова стоимость трехсот «Деспотов».

– Но «Деспот» – самая лучшая противотанковая система в мире, запротестовал Стэннард, – черт возьми, нам нужна она!

– Чтобы уничтожать танки, отведенные восточнее Бреста? – спросил Джонсон. – Если они сократят количество танков в Восточной Германии наполовину, мы справимся с ними теми средствами, которые у нас уже есть, я имею в виду самолеты А-10 и наземные противотанковые части. К тому же, используя часть сэкономленных средств, мы сможем построить больше наземных укреплений. Это не противоречит договору.

– Европейцам это нравится, – сказал Дональдсон из Государственного департамента. – Им не придется сокращать свои вооруженные силы, и в то же время десять или одиннадцать советских дивизий исчезнут у них на глазах. Мне кажется, что на земле мы выигрываем.

– Давайте рассмотрим ситуацию на море, – предложил Кормэк.

Советский Союз согласился уничтожить под нашим наблюдением половину своего подводного флота. Все свои ядерные подлодки типа «Отель», «Эхо» и «Ноябрь», а также все дизельные «Джульеты», «Фокстроты», «Виски», «Ромео» и «Зулусы». Но, как тут же заметил Стэннард, его старые ядерные подлодки уже устарели и были ненадежны, постоянно из них просачивались нейтроны и гамма-лучи, а другие подлодки, предназначенные к уничтожению, были старых образцов. После этого русские могли бы сконцентрировать свои ресурсы на строительстве лодок таких классов, как «Сьерра», «Майк» и «Акула», технически более совершенных, а, следовательно, более опасных.

Но все же он согласился, что 158 подлодок – это масса металла, и американские противолодочные силы можно будет резко сократить, что упростит проводку караванов в Европу, если все же грянет беда.

И, наконец, Москва согласилась пустить на металлолом первый из своих четырех авианосцев класса «Киев» и больше их не строить. Это была небольшая уступка, так как оказалось, что их содержание обходится слишком дорого.

Соединенным Штатам разрешалось оставить недавно построенные авианосцы «Авраам Линкольн» и «Джордж Вашингтон», но они должны были пустить на слом «Мидуэй» и «Корал-Си» (которые все равно должны были быть списаны, но исполнение этого решения было отложено с тем, чтобы включить эти суда в договор), а также «Форрестол» и «Саратога» и их боевые самолеты. Когда эти самолеты будут поставлены на консервацию, то для того, чтобы привести их в боевую готовность, понадобится не менее трех или четырех лет.

– Русские скажут, что они уменьшили на восемнадцать процентов нашу возможность нанести удар по их родине, – проворчал Стэннард, – и за все это им пришлось отдать всего сто пятьдесят восемь подлодок, которые и так было слишком дорого содержать.

Но Кабинет, видя экономию как минимум двадцати миллиардов долларов в год, половину на личном составе и половину на вооружении, одобрил морской аспект договора. Кормэк знал, что для Горбачева это был решающий момент. В целом Америка выигрывала на земле и на воде, поскольку она не намеревалась быть агрессором, а всего лишь хотела твердо знать, что СССР не сможет быть им. Но в отличие от Стэннарда и Оделла, Кормэк и Дональдсон знали, что многие советские граждане искренне верили, что когда-нибудь Запад нападет на их родину, и в число этих граждан входили и их лидеры.

По Нэнтакетскому договору Запад прекратит производство истребителей Ф-18 и европейских многоцелевых истребителей для Италии, Западной Германии, Испании и Великобритании (совместный проект), а Москва прекратит дальнейшие разработки самолета МИГ-37, она также снимет с вооружения туполевский вариант американского бомбардировщика В-1 и пятьдесят процентов воздушных заправщиков, что значительно уменьшит воздушную угрозу Западу.

– А как мы можем знать, что они не станут выпускать Туполева где-нибудь в другом месте? – спросил Оделл.

– У нас будут официальные инспекторы на Туполевском заводе, – указал Кормэк. – Они вряд ли смогут начать строить новый Туполевский завод в другом месте. Не так ли, Ли?

– Верно, мистер президент, – сказал директор Центрального разведывательного управления. Помолчав, он добавил: – У нас есть свои люди в руководстве завода.

– О, – сказал Дональдсон под впечатлением сказанного, – как дипломат, я не хочу ничего знать об этом.

Присутствующие улыбнулись, все знали, что в этих вопросах Дональдсон был крайне официален.

Болевой точкой Америки в той части Нэнтакетского договора, которая касалась авиации, было то, что она должна была отказаться от бомбардировщика В-2 «Стелс», машины революционных возможностей, поскольку она была создана так, что никакие радары не могли ее засечь, а она могла доставить ядерный груз в любое место и в любое время. Это страшно напугало русских. Для Горбачева это была единственная уступка со стороны США, которая могла провести договор через ратификацию. Кроме того, она сделает ненужным расходы минимум в 300 миллиардов рублей на перестройку всей системы ПВО страны, войска которой похваляются засечь любое нападение на Родину. Именно эти деньги он хотел бы направить на новые заводы, технологию и нефть.