– Привет, мистер Никель.

Пит оглянулся и увидел Элли в красном плаще и с компьютерной сумкой через плечо. Девушка села рядом.

– Я уж думала, ты не придешь. А самой что-то не улыбалось шататься ночью по чужому городу, когда в кармане пятьдесят долларов мелочью на все про все. Некоторые улицы тут такие же, как у нас, но не настолько, чтобы вычислить, где твой дом.

– Зачем ты здесь?

– Во всех книжках, что ты мне дал, упоминается «Гражданин Кейн». Пишут, что этот фильм перевернул всю историю кинематографа, – она легонько стукнула Пита кулаком в плечо. – А диска-то у меня нет!

– Как – нет? «Гражданина Кейна» все знают!

– Не у нас. В нашем мире фильм погиб. Херст[15] знал, что сценарий основан на событиях его жизни. Он договорился со студией: охрана отвлеклась, и неизвестный злоумышленник уничтожил пленку. Уэллсу пришлось начинать все заново. И он снял «Ясона и аргонавтов».

– Элли, ты понимаешь, что вернуться…

Она рассмеялась и склонила голову ему на плечо.

– Я не собираюсь возвращаться. Что я там забыла? От внезапного страха у Пита засосало под ложечкой.

– Элли, это не кино.

– Конечно, – ответила она. – Это жизнь, что намного лучше.

– Просто я…

– Не волнуйся, – она шлепнула Пита по ноге. – Напрашиваться не буду. Я не Бланш Дюбуа[16] – между прочим, у нас в кино ее сыграла не Вивьен Ли, а Джессика Танди – и не стану полагаться на милость первого встречного. В пятнадцать лет я ушла из дому – как отрезала. Начинала с нуля, без друзей, без документов. Сумела там – сумею и здесь.

Пит обнял ее.

– Здесь тебе не придется начинать с нуля. Ни за что.

Огни не загорались, не падал занавес: это не был конец фильма. Впервые Пит чувствовал, что жизнь ему милее экранного сна наяву.

– Идем. Нас ждет «Гражданин Кейн».

Они поднялись и пошли рядом, плечо к плечу.

– Все хотел спросить… Какие фильмы из моих ты посмотрела?

– А никакие. Я подумала, будет классно посмотреть их вместе. Пит рассмеялся.

– Элли, я думаю, это начало прекрасной дружбы[17] . Девушка взглянула на него лукаво, искоса:

– Похоже, цитата, но не помню откуда.

– У нас впереди столько фильмов, – сказал он.

– У нас впереди столько всего.

Перевели с английского Юлия СИРОМОЛОТ и Нелли БЕЗРУКОВА

© Tim Pratt. Impossible Dreams. 2006. Печатается с разрешения автора. Рассказ впервые опубликован в журнале «Analog» в 2006 году.

Входная дверь за Джоном Рэйберном закрылась с ужасающим скрипом. Сколько раз они с отцом собирались подкрасить и смазать ее к зиме… Впрочем, сейчас Джону больше всего хотелось сорвать эту проклятую дверь с петель и забросить куда подальше.

– Джонни! – окликнула мать, но он уже скрылся в густой тени сарая, завернул за угол, и голос женщины потонул в стрекоте кузнечиков. Дыхание вырывалось изо рта облачками пара.

На краю тыквенного поля Джон помедлил секунду и зашагал дальше. Где-то за этим полем, там, на востоке, был Технологический институт Кейза, в который он хотел поступать на будущий год. Только вот вряд ли получится. Есть еще университет в Толедо… Отец говорит, поработав год-другой, можно подкопить деньжат и заплатить за обучение.

Джон пнул ногой переспелую тыкву. В воздух взвились семена и тонкие ниточки мякоти. Запах сырой земли и гнили напомнил о том, что до Хэллоуина всего неделя, а урожай они с отцом так и не собрали. Значит, тысяча зеленых коту под хвост. Опять сплошной убыток…

С востока тыквенное поле заканчивалось полоской деревьев – старых кленов и вязов, – которые отделяли ферму от Таунлайн-роуд. За ней начинался заброшенный карьер. Тяжело дыша, Джон остановился возле дерева и постарался успокоиться.

Нет, родители тут ни при чем. Если кто и виноват, то только он сам. Не стоило ему драться с этим Тедом Карсоном. И уж тем более грубить его мамаше. Он один во всем виноват. Хотя… когда он сказал миссис Карсон, что ее сыночек – сволочь, у той сделалось такое лицо, что, пожалуй, оно того стоило.

Заслышав хруст сломанной ветки, Джон обернулся. Сперва он решил, что это Тед Карсон со своей мамочкой – выследили его и устроили в кустах засаду. Однако перед ним стоял какой-то незнакомый мальчишка со сломанным прутиком в руках.

– Джонни? – произнес он. Ветка в его руке обвисла и коснулась земли.

Джон пригляделся: это был не мальчик, а, скорее, подросток. Джон подошел поближе. Парнишка был в джинсах и клетчатой рубашке. Поверх рубашки он натянул какую-то нелепую красную безрукавку.

Джон задержал взгляд на лице незнакомца. Где-то он его видел… Это было его собственное лицо.

– Эй, Джонни, привет!

Стоявший перед ним был он сам.

Джон-в-безрукавке смотрел на двойника, суб-Джона, и думал: это как раз то, что нужно. Это был явно Джонни-Простачок, а не один из Джонни-Мятежников или Сломленных Джонни. Такому можно будет впарить все, что угодно. Он поверит.

– Кто… Кто ты такой? – спросил Джонни-Простак. Он тоже был в джинсах и рубашке, но без куртки.

Джон изобразил на лице самую искреннюю улыбку:

– Я – это ты, Джон.

– Что?!

Похоже, он несколько туповат.

– На кого я, по-твоему, похож? – спросил Джон и сам же ответил: – На тебя, Джон, на тебя. Потому что я и есть ты.

Джонни-Простак попятился назад, а Джон продолжал:

– Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Что это розыгрыш. Что кто-то потешается над простым деревенским парнем. Нет, это не так. И закрыли эту тему. Потом ты решишь, что у тебя, оказывается, есть брат-близнец, которого усыновили другие родители. И здесь ты будешь не прав. На самом деле все гораздо интереснее.

Джонни-Простак скрестил руки на груди.

– Ну, давай тогда, выкладывай.

– Вообще-то, я голодный как волк и не прочь где-нибудь присесть перекусить. Отец, я смотрю, уже дома. Может, пойдем в сарай и обсудим все там?

Джон подождал, пока в голове собеседника провернутся нужные шестеренки.

– Вряд ли, – наконец изрек тот.

– Ну, как хочешь. Тогда я разворачиваюсь и ухожу. И ты никогда ничего не узнаешь.