- Дай сюда! - Спрут пристально рассмотрел колючки, потом спрятал их. - Вещественное доказательство… По нему мы найдем бандитов!

- Гм, - с сомнением посмотрел на него Мичман-в-отставке. - Я не знаю ни одного бандита, который носил бы накладные колючки. У них есть свои…

- Ага! - подскочил Спрут. - Вот и проговорился! Оказывается, ты знаешь всех бандитов? Ты арестован! Мичман-в-отставке повернулся к Смешинке.

- Ведь я не говорил ничего подобного!

- Говорил, говорил! - бесновался Крадимигом. - Не отвертишься! Твои слова я записал. Вот они! - Он заглянул в листок и прочитал: - «Я не знаю ни одного бандита…»

- Довольно! Видите, вы сами подтверждаете мою невиновность. Да, я не знаю ни одного бандита.

- Что же это такое? - очумело бормотал Спрут, вновь и вновь перечитывая запись. - Я ведь ясно слышал, что он сказал, будто знает всех бандитов. А записано, что не знает ни одного! Это какое-то мошенничество!

- Успокойтесь, - сказал Мичман-в-отставке. - Слово сказанное иногда сильно отличается от слова написанного…

- Но я все равно тебя арестую! - упрямо стукнул дубинкой по камню Крадимигом. - Там разберутся.

- Не надо его арестовывать, - попросила Смешинка. - Ведь он не сделал ничего дурного. Он рассказал нам все, что знает.

- Слишком много он знает! - сверкнул глазами Крадимигом. - А ты, девочка, не мешай…

Сжимая в руке маленький пучок перьев старого аиста, Смешинка шла впереди и думала, как освободить ни в чем не повинного Мичмана. Попросить царевича Капельку! Но он целиком доверяет Лупибею и не захочет вмешиваться в его дела. Для него главное - танцы, балы, веселье… А Смешинке так не хотелось сейчас веселиться!

Она вышла из развалин и зажмурилась. Из-за громадного Голубого дворца струился свет поднимающегося где-то над морем солнца. Даже развалины в его лучах не казались такими уж мрачными. Утро озаряло Коралловый город.

Настороженно озираясь, появился Крадимигом, подталкивая бедного Мичмана-в-отставке. Одно щупальце его лежало на кобуре с пистолетом.

И вдруг откуда-то сверху на его каску обрушился увесистый камень. Оглушенный ударом. Спрут упал как подкошенный.

Раздались крики, шум, и в одно мгновение Смешинка и Мичман-в-отставке были окружены свирепыми колючими рыбами в масках из красной филлофоры.

- Те самые бандиты… - шепнул девочке Мичман-в-отставке.

- Сдавайтесь! - крикнул бандит, у которого маска была завязана на затылке бантиком. - Эй ты, девчонка, и ты, старикашка! Слыхали?

Смешинка повернулась к нему спиной и презрительно бросила:

- С таким грубияном я не желаю разговаривать!

Бандит с бантиком закипятился. Но Мичман-в-отставке невозмутимо произнес:

- Хорошо, хорошо. Но кому сдаваться?

Бандит с бантиком, размахивая пистолетом, закричал - Ты что, не узнаешь меня? Я грязный Ерш!

- Так его называют Лупибей да и другие стражники. - задумчиво сказал Мичман-в-отставке. - В народе его зовут иначе: Храбрый Ерш. И если ты хочешь быть на него похожим, то тебе нужно добавить к своему наряду еще кое-что. - Он наклонился к лежавшему Спруту и достал из-под каски «вещественное доказательство». - Вот, возьми, ты, кажется, потерял это.

Бандит растерянно смотрел на колючую коронку с веревочками, которую протягивал ему Мичман-в-отставке. Его собственный жалкий спинной плавник вдруг испуганно затрепыхался.

- А то посмотришь на тебя, - продолжал Мичман-в-отставке, - и подумаешь, что ты не Храбрый Ерш, а вылитый Пузанок, нарядившийся бандитом.

- Нет, я Храбрый Ерш! Храбрый Ерш! - визгливо закричал бандит с бантиком. Но тут сверху донесся голос:

- Кто там треплет благородное имя Храброго Ерша?

Все подняли головы и увидели, что на выступе коралловых зарослей появился встопорщенный колючий силуэт.

- Храбрый Ерш! - ахнул кто-то.

Да, это был действительно Храбрый Ерш. Он, улыбаясь, воинственно размахивал чем-то длинным, плоским, черным. Бандит с бантиком, дрожа, принялся поднимать пистолет, но Храбрый Ерш взмахнул чем-то черным, и оно, со страшной скоростью разрезав воду, выбило у бандита пистолет и вонзилось в грунт. То была гимнотида, или рыба-Нож. Храбрый Ерш мастерски владел ею, и это знали все.

Вдруг из-за развалин выскочили три перемазанных незнакомца и завопили:

- Держи их!

- Хватай!

- Не пускай, честное слово!

Услышав это. Смешинка так и прыснула. Она сразу же догадалась, что это те незнакомцы, которых она кормила остатками от пиршества в Голубом дворце. Видно, «честное слово» так им понравилось, что они к месту и не к месту принялись щеголять им.

Но бандитам было не до смеха. Визжа от ужаса, они бросились бежать.

А три чумазые рожицы, смыв грязь, оказались Барабулькой, Бекасиком и Бычком-цуциком. Смеясь, Бычок-цуцик оглушительно свистнул вслед убегавшим.

Храбрый Ерш, оттолкнувшись от скалы, плавно опустился вниз к Смешинке.

- Я слышал от своих друзей, что вы добрая, - хмурясь, сказал он. - Но, наверное, очень глупая.

- Почему? - удивилась Смешинка. Храбрый Ерш настолько понравился ей своей смелостью, что она даже не обиделась.

- Потому, что водитесь с царевичем и особенно с этим ужасным Лупибеем.

- Царевич и Лупибей совершенно разные… - начала девочка.

- Одна компания! - оборвал ее Храбрый Ерш. - Царевич - бездельник, который любит лишь веселье, а Лупибей - его верный слуга. Эх, узнал бы мудрый Великий Треххвост, что творится в городе! Он бы взгрел их как следует!

Смешинка в нетерпении прервала его:

- Вы не видели старого аиста?

- А, это та странная рыба с большими, как у Ската, плавниками? - оживился Ерш. - Мы случайно слышали, как Лупибею докладывал Дракончик-шпиончик, что эта странная рыба говорит дерзкие речи, ругает стражу. И Лупибей поклялся отомстить ему. Мы хотели предупредить старого аиста, но не успели…

Мичман-в-отставке успокаивающе погладил девочку по плечу:

- Не волнуйся, Смешинка, твой друг вернется, когда ему захочется. Он сказал это перед тем, как исчезнуть.

- Правда? Значит, он вернется? И я снова увижу старого доброго Остроклюва? - засмеялась Смешинка.

Своим смехом она заразила Бекасика, потом захихикала Барабулька, за ней хохотнул Бычок-цуцик, и, наконец, веселье коснулось и Храброго Ерша. Его колючки пригладились, рот растянулся, и весь он стал добрым и симпатичным. Улыбался и Мичман-в-отставке, глядя на всех.

- Хорошо смеется тот, кто смеется первым, - сказал он, покачивая головой. - Много ума не надо, чтобы все время быть злым и надутым, а вот первым засмеяться и подарить веселье другим…

- Давно мы так не смеялись, - сказал Бычок-цуцик. Храбрый Ерш при этих словах помрачнел.

- Не печальтесь! - объявила Смешинка. - Скоро все жители города будут смеяться и радоваться.

- С чего бы это? - насторожился Храбрый Ерш.

- Я научу их.

Барабулька пришла в восторг:

- Вот здорово, честное слово! Мы будем смеяться! Но Храбрый Ерш насупился и так посмотрел, что Барабулька забулькала от испуга.

- Ах вот как… - процедил он, поворачиваясь к Смешинке. - Ты научишь жителей смеяться? А кто тебя об этом просил?

- Царевич, - девочка недоумевающе смотрела на него. - Он и пригласил меня в Коралловый город, чтобы я научила жителей смеяться. А то они какие-то унылые.

- Ага! - Храбрый Ерш даже подскочил от ярости. - Так вот зачем ты приехала сюда! Теперь все понятно!

- Что тебе понятно?

- Я ошибся. Ты не такая, как царевич или Лупибей. Нет, - голос бунтаря выражал презрение: - Ты хуже! Ты во сто раз хуже, чем Лупибей, чем все эти Спруты, чем Дракончики-шпиончики, чем Прилипалы и Прихвостни, чем Пузанки, Ротаны, Горлачи, хуже, чем самый гадкий Слизень!

Сначала Смешинка добродушно улыбалась, потом побледнела, улыбка исчезла с ее лица…

- За что? За что ты так меня оскорбляешь? - спросила она дрожащим от возмущения голосом.