— Что-то у тебя в районе не понос так судорога, Песков — угрожающим тоном проговорил Вахрамеев — половина головняков по городу от тебя идет. И это при том, что у нас районов — семь! Разучились мышей ловить! Мне сейчас коммунист позвонил, аж кипятком ссыт! Короче — объявляем «Лавину»! Не хотят по-хорошему — будет по-плохому! И смотри, Песков, случись чего — свою задницу заместо твоей я не подставлю. Иди!
В результате массовой драки и последовавшей за ней стрельбы погибло десять пацанов — Кота нашли в теплотрассе только ближе к зиме. Еще один скончался позже в больнице от полученных травм. В тяжелом состоянии оказались в больнице сорок три подростка, семеро стали инвалидами. По официальным данным погибли трое, остальных провели по отчетности как "пропавших без вести". Никто их судьбой не поинтересовался, даже родственники — ни один человек.
Приехавшие из Москвы проверяющие пробыли в Энске неделю. Отбыли с подарками, с жестокой головной болью от похмелья. И с результатами — сокрытые заявления о преступлениях, нецелевое расходование средств и прочая ерунда, которую можно накопать везде и всегда. В общем — проверка проведена, недочеты найдены и задокументированы. Можно принимать меры.
В ходе последовавшей за массовой дракой операцией «Лавина» было задержано и доставлено в отделения для установления личности более семи тысяч подростков, из них больше тысячи были избиты в отделениях милиции — для профилактики. Перед губернатором отчитались — мера приняты.
Генерал Вахрамеев по результатам проверки региона комиссией из Москвы получил "неполное служебное", но на своем посту удержался. Остался на своем районе и полковник Песков. Милиционеров, открывших огонь по подросткам, без лишнего шума уволили из органов.
Бригадиры получили свои "тридцать сребренников". Все кроме Земляка, который бесследно пропал сразу после массовой драки. Тело Земляка так никогда и не найдут, всю вину за произошедший в городе беспредел спишут на него.
А москвичи получили долгожданный контрольный пакет акций по устраивавшей их цене.
Такова была цена Энского металлургического завода…
— Тетя Нина…
— Гриша? — пожилая женщина с ужасом смотрела на подростка, расположившегося на веранде ее садового домика
— Тетя Нина я… извините, к вам в дом забрался…
Последнее время Змей скрывался на садоогородном массиве. Тетя Нина как-то раз взяла его с собой на огород — улицу и номер дома Змей запомнил. У нее на участке стоял самый настоящий деревенский дом — не дощатая сараюха, как у некоторых. Выбравшись из города пешком, Змей дополз до садового товарищества, до дома тети Нины. Где она хранила ключи — Змей помнил…
Следующие несколько дней Змей прожил в этом доме. Днем скрывался, чтобы не заметили соседи — ночью выходил на поиски съестного. Несмотря на то, что дома у тети Нины было немало солений и варений в банках — Змей скорее умер бы от голода, чем взял что-нибудь у нее без спроса…
— Что с тобой?!
— Да так… Подрался…
— Ничего себе, подрался… Ну-ка иди сюда. Кажется, у меня где то тут аптечка была…
Через час Змей уже сидел за столом, с облепленным пластырем и примочками лицом, переодетый в старую, но чистую одежду (это была одежда, оставшаяся от сына тети Нины, давно выросшего), осторожно отхлебывая из большой кружки горячий, крепкий чай. Тетя Нина сидела напротив.
— Рассказывай. Как ты так подрался?
— Да так… Немного подрались…
— Послушай, Григорий… — строго сказала тетя Нина — о вашем "немного подрались" знает уже весь город. Так что мне — врать не надо. Не хочешь рассказывать — не рассказывай. Только имей в виду — к тебе домой милиция приходила.
— Милиция… — Змей отхлебнул из чашки, потянулся за лежавшим на столе печеньем — и что они хотели?
— Хотели дверь ломать, вот что! Твоя мать пьяная валялась опять, вместо со своими… собутыльничками. Еле достучались до нее.
— А Пашка чего?
— Пашка? Пашку я уже третий день не видела. Как раз, кстати, твоя мать загудела три дня назад — каждый час кто-то за бутылкой от нее выскакивает…
В голове Змея зазвенел колокольчик тревоги. Нехорошее предчувствие вползало в душу.
— Ты извини, Гриша, но так дальше нельзя. Может…
— Извините, тетя Нина… — Змей выскочил из-за стола — мне идти надо…
— Да подожди, куда ты пойдешь… Тебе еще до автобусной остановки идти… Оставайся — переночуешь, а завтра вместе в город вернемся.
— Нет… спасибо, тетя Нина, но мне идти надо… — Змей судорожно нащупал в полумраке веранды свои кроссовки, всунул в них ноги — спасибо вам!
Выскакивая за порог, Змей не забыл прихватить с собой черную брезентовую сумку. Закинув ее на плечо, он побежал по улице садоогородного массива. До Энска было четыре километра. Собирался дождь…
— Леха!
Одетый в старенькую ветровку пацан, лет десяти на вид оглянулся, стараясь понять, кто это его зовет
— Леха, блин! Сюда иди!
Узрев на одной из веранд детского садика Змея, Леха перепрыгнул через невысокий забор, подбежал к веранде.
— Змей! Здорово! Ты как?
Леха, как и все пацаны этого района мечтали работать на стоянках, иметь хоть и небольшой, но постоянный заработок. Для Змея он был готов спрыгнуть с крыши дома…
— Что слышно, Леха… Ментов в доме нет?
— Нет, позавчера были! Уехали! Такое тут было на днях — менты гребли всех подряд, по дворам ездили. Меня тоже загребли — пять часов в опорном пункте просидел. Потом батя пришел — забрал… Про тебя спрашивали!
— А Пашка? Его тоже загребли?
— Пашка? Не… Пашку я последний раз в школке видел на перемене. Тот очень радостный был, говорил, что его на собеседование пригласили. Там какая-то церковь проповеди ведет, с ней еще музыкальная группа с бесплатным концертом приехала, еще отбирают, кто в Англию учиться поедет по обмену. Бесплатно! Я тоже хотел — но меня не взяли! А Пашку — взяли, вот повезло то!
— Точняк?
— Точняк, он сам рассказывал! Его вместе с матерью на собеседование позвали! Он всей школке говорил, что в Англию поедет!
В голове у Змея громом гремел колокол беды…
— У меня дома мусоров нет?
— Нет, сегодня нету. Отвечаю!
— Ну, смотри…
Осторожно оглядываясь, ожидая в любой момент крика "Стоять!", воя сирен, Змей подошел к своему подъезду, открыл дверь. В любой момент он готов был дать стрекача. Но сегодня Змей был не нужен никому на белом свете…
Поднявшись на третий этаж, Змей позвонил в дверь. Старый, многократно чиненный дверной звонок затрясся в судорогах, заверещал — но дверь не открывал никто. После пары минут беспрерывного звона Змей забарабанил в дверь ногой. Через несколько минут дверь открылась…
— Чо надо? — на пороге, пошатываясь, стоял синяк, тот же самый что и в прошлый раз. Под правым глазом наливался фиолетовым фонарь, алкогольным выхлопом можно было морить комаров…
— Где мать? — сухо спросил Змей
— Спит Ленка… Пшел вон отсюда! — внезапно разъярился синяк, сделал попытку схватить Змея за шиворот — и замер как вкопанный. В живот синяка уперся двуствольный обрез.
— Ты чо… мальчик — лицо синяка из красного постепенно превращалось в мертвенно-белое, разрезанное красными и лиловыми капиллярами вен — не надо… мальчик…
На засаленных трениках синяка в районе паха медленно расплывалось черное пятно…
— Из квартиры — вышел! — Змей отступил на два шага назад, продолжая держать алкоголика под прицелом
— Да, да… ты не стреляй… не стреляй… — держась за стенку, синяк выполз из квартиры, едва держась на ногах
— Теперь пшел вон! — стволы обреза шатнулись в сторону темной, испятнанной желтыми вонючими лужами лестницы
— Одеться бы…
— Вон, я сказал! — рыкнул Змей
Перехватываясь руками за перила, в грязной майке, обоссанных штанах и босиком алкоголик рванулся вниз, исчез в темном пролете нижнего этажа.