Падме перестала пятиться от Энакина.

– Оби-Ван был прав: ты изменился.

– Я больше не хочу слышать об Оби-Ване! – Энакин подошёл к ней. – Все джедаи против меня. Республика против меня. Хоть ты не будь против меня.

– Ты стал для меня чужим. Энакин, моё сердце разрывается. Я всегда буду любить тебя, но ты встал на путь, где я не смогу пойти за тобой.

– Это из-за Оби-Вана? – прищурился Энакин.

– Это из-за того, что ты уже сделал, что ты собираешься сделать! – Падме не говорила, а приказывала. – Остановись! – она помолчала, её голос смягчился. – Вернись ко мне. Я люблю тебя.

Энакин отвёл взгляд. Казалось, он смотрел ей через плечо в камеру.

– Лжёшь!

Падме развернулась. В первый раз стало видно, что она действительно беременна.

– Нет! – от возмущения у неё отвисла челюсть.

– Ты с ним заодно! – Энакин вновь посмотрел на Падме. – Ты предала меня!

– Нет, Энакин, – Падме помотала головой и подошла к нему. – Клянусь... я...

Энакин протянул руку с раскрытой ладонью. Падме вскрикнула, схватилась за горло и захрипела.

Люк не верил своим глазам. В Силе разлилась горечь и негодование. Даже Джейсен, который за время пребывания у юужан-вонгов научился не удивляться чужой жестокости, почувствовал, что у него всё внутри переворачивается при виде, когда дедушка использует Силу, чтобы задушить женщину, которую он будто бы любит. Зловещий, но едва слышный звук раздался внутри Р2-Д2. Голограмма дёрнулась, и где-то вне её пределов раздался знакомый голос.

– Отпусти её, Энакин.

Падме продолжала задыхаться. С вытянутой рукой Энакин обернулся и ухмыльнулся говорившему.

– Что вы с ней затеяли?

Появился Оби-Ван в джедайских одеждах песчаного цвета. Хоть он стоял спиной к камере, его можно было узнать по бороде.

– Отпусти... её!

Энакин махнул рукой, и Падме вылетела из голограммы. Энакин начал приближаться к Оби-Вану со словами:

– Ты настроил её...

Внутри Р2-Д2 что-то щёлкнуло, и голограмма подёрнулась помехами. Гент опустил магниочки, посмотрел на панель доступа и вскрикнул, как будто в него попал бластерный разряд. Он полез внутрь микрощипцами, щёлкнул чем-то и достал нечто, напоминающее дымящуюся пылинку.

– Ну что я говорил! – воскликнул компьютерщик. – Теперь это не омнигейт, а омнипепел!

Все молчали. Люк стоял напряжённый и побледневший, с трудом сдерживая слёзы. Мара находилась там, где Падме вылетела с голограммы. Джейсен старался понять, где же ошибся его дедушка, как он стал рабом своего настроения. Даже Р2-Д2 молчал, показывая на полу столб помех. Через некоторое время Гент понял, что потеря омнигейта не так уже и страшна. Он положил руку Люку на плечо.

– Ну, теперь мы хотя бы знаем, что Мара не убивала твою мать.

– Гент! – казалось, глаза Мары испускали лазерные лучи.

– А что я такого сказал? – смутился Гент. – Разве вы не это хотели выяснить?

– Замолчи, – приказала Мара.

У Люка по щекам текли слёзы. Джейсен чувствовал, как дядя борется с гневом. В Силе ощущалась огненная горечь, которая ещё больше усиливалась оттого, что Люк когда-то уже простил Энакина Скайуокера. Конечно же, Гент всего этого не знал.

– Но теперь мы точно знаем, что это не Мара! – настаивал он.

Джейсен вздохнул.

– Гент, это ещё неизвестно, – объяснил он. – Мы только видели, что Энакин бросил Падме. Мы не видели, что моя бабушка умерла.

Р2-Д2 издал грустную трель.

– Ты видел? – спросил Гент, как будто все остальные тоже понимали язык дроидов. – Хотите это тоже увидеть?

– Что увидеть? – спросила Мара.

– Как она умерла. Именно это Арту и скрывал от Люка, но сейчас его тайна...

– Нет. Я уже увидел всё, что хотел, – Люк вытер лицо. – Нам ещё к битве надо подготовиться.

Джейсену не понравилась пустота в голосе дяди. Люк уходил от боли, не хотел смотреть последний файл, потому что ему трудно будет видеть смерть матери. Боль, которой боишься, это боль, с помощью которой тобой будут управлять. Люк не готов встретиться с Ломи Пло, пока не примет трагедию, обрушившуюся на родителей.

– Ты уверен? – спросил Джейсен. – Для этого не нужно много времени, а когда ещё Арту будет таким послушным.

– Уверен! – отрезал Люк. – Разве вам перед полётом не надо ничего проверить?

Мара указала на дверь, но Джейсен не двигался с места.

– Это важнее. Надо об этом поговорить.

Люк вздохнул и сел в кресло.

– Ладно, Джейсен, говори.

Мара сжалась, закрыла глаза и коснулось Джейсена в Силе, убеждая его не копать слишком глубоко.

Джейсен глубоко вздохнул и сказал:

– Вряд ли ты выиграешь эту схватку, дядя Люк.

– Это не тебе решать, Джейсен, – сурово ответил Люк. – Но продолжай.

– Ты ещё не разрешил все свои сомнения. Ты боишься посмотреть последний файл...

– Мне не нужно на него смотреть. Я знаю, что там произошло. Я понял это в ту секунду, когда мой... когда Дарт Вейдер поднял руку на мою мать.

– Ты боишься боли.

– Боль – не всегда благо, Джейсен, – заметила Мара. – Иногда она отвлекает.

– А сейчас я не хочу отвлекаться, – Люк стал театрально вставать. – Сейчас я хочу подготовиться к схватке... и тебе советую, Джейсен.

– Дело не в файле, – настаивал Джейсен. Он был уверен, что только он может встретиться с Ломи Пло, что только он не сомневается в том, что делать. – Ты же не собираешься убивать Рейнара.

– Я ещё не решил, – ответил Люк.

– Это ты думаешь, что не решил. Ты не собираешься, и в этом твоя ошибка.

Люк нахмурился.

– Понятно, – он замолчал и опять сел в кресло. – Не знаю, что там тебе явилось в видениях, Джейсен, но обещаю, что, вне зависимости от судьбы Рейнара, Колония будет уничтожена. Война из твоих видений не случится.

– Извини, дядя Люк, но обещаний недостаточно, – заявил Джейсен. Он не собирался допускать, чтобы жизнь Алланы зависела от чьих-то благих намерений. – Мы должны быть уверены, что Колонии больше не будет. Мы должны действовать.

Мара подошла и селя рядом с Люком напротив Джейсена.

– То есть, ты для уверенности решил убить человека, который когда-то был твоим другом? – спросила она.

– Мне это не доставит удовольствия, – ответил Джейсен, – но так нужно.

– Я знаю, что ты так думаешь, Джейсен, – сказал Люк, – но я – нет. Пока я не до конца в этом убеждён.

– Мы не можем позволить себе роскошь сомнений, – настаивал Джейсен. – Мы должны решиться и действовать.

Люк раздражённо вздохнул.

– Опять слышу Вержер, – он покачал головой. – Слушай, я знаю, что её уроки спасли тебе жизнь...

– И помогли нам победить юужан-вонгов,– напомнил Джейсен.

– И помогли победить юужан-вонгов, – терпеливо согласился Люк. – Но вряд ли стоит делать её взгляды ключевыми в философии джедаев. На самом деле я совсем так не считаю.

– Почему бы нет?

– Во-первых, потому что мы больше не воюем с юужан-вонгами, – ответила Мара. Она указала на голопроектор Р2-Д2. – Или ты не извлёк никаких уроков из увиденного?

– Не понимаю, – Джейсен смутился.

– Джедаи не должны замыкаться на целесообразности, Джейсен, – резко сказал Люк. Он отвернулся и добавил уже мягче: – После окончания войны учение Вержер всё больше меня беспокоило, и я, наконец, понял почему.

– Ну и?

– Потому что её вероломство напоминает мне отца, – Люк глянул Джейсену прямо в глаза, – и уроки, преподанные ему Императором.

– Ты серьёзно? – изумлённо воскликнул Джейсен.

– Я совсем не хочу сказать, что учение Вержер аморально. Она вообще не задавалась вопросами морали. Её учение не указывает пути.

– Именно! Оно избавляет нас от иллюзий, показывает, что ничто не может быть только белым или чёрным, добрым или злым.

– Разве это значит, джедай волен пойти на всё, чтобы достигнуть желаемого результата? Разве его единственная задача – действовать целесообразно?

– Его первейший долг – делать выбор. Из этого и вытекает всё остальное.

Мара и Люк переглянулись. Между ними пробежало что-то, едва заметное Джейсену.