Несколько дней делегаты бурно обсуждают новые идеи, которые молодые немецкие революционеры предлагают принять как программу союза. В конце концов им удается убедить сомневающихся. Конгресс поручает Марксу и Энгельсу написать программу Союза коммунистов – Манифест. Отныне союз открыто объявит о своем существовании как партия пролетариата…

Дома, в Брюсселе, на письменном столе Маркса – листки, исписанные рукой Энгельса. Это проект программы, подготовленный Фридрихом в Париже. Почти месяц Маркс работает над ним, дополняет и редактирует.

Пройдет еще некоторое время, и член Союза коммунистов рабочий Фридрих Лесснер бережно понесет в типографию по улицам Лондона присланную из Брюсселя рукопись программы Союза коммунистов.

В конце февраля 1848 года, отпечатанная в виде небольшой книжечки, на обложке которой вытиснено: «Манифест Коммунистической партии», – она начала свой путь к сердцам и разуму пролетариев всех стран.

Эта книжечка стоила целых томов!

Уже первые ее слова заставляли пролетариев гордо поднять головы: «Призрак бродит по Европе – призрак коммунизма». «Пора уже коммунистам перед всем миром открыто изложить свои взгляды, свои цели, свои стремления».

Буржуазные ученые объявили капитализм вечным царством свободы и братства, а эта книга вскрывала страшные язвы «рая». Она показала, что придет время – и угнетенные труженики выбросят капитализм на свалку истории. Но для успешной борьбы у пролетариев должна быть своя партия, без нее победить нельзя.

Впервые на весь мир громогласно заявлено, что у рабочих есть один, и только один, путь к освобождению – борьба за политическое господство, за диктатуру пролетариата. Это верный путь к лучшему будущему всего человечества.

В каждой строке «Манифеста» – страстное ожидание грядущей борьбы против власти королей и банкиров.

Фамилии авторов не указаны. Но коммунисты знают их: Маркс и Энгельс.

В письмах из Франции, Германии, Австрии, Италии все громче слышны голоса неотвратимо надвигающейся революции. Письма рассказывают: то там, то здесь мелкие фабриканты, разоряемые конкурентами, закрывают свои предприятия, выбрасывая на улицу рабочих. Не уродились хлеб и картофель. Кучки спекулянтов подсчитывают полученные на этом барыши. Голодная смерть вползает в миллионы квартир рабочих Брюсселя, Парижа, Кельна… Тиф, «фламандская лихорадка» собирают свой обильный и страшный урожай…

Что такое четыреста единомышленников, разбросанных по разным странам, против сотен тысяч полицейских и солдат, охраняющих «порядок»? А ведь в Союзе коммунистов в 1848 году было не больше четырехсот человек.

И все-таки они сильны. Это уже не одиночки-террористы. Невидимыми нитями связаны товарищи Маркса и Энгельса в Париже, Лондоне, Кельне, Брюсселе, Вене.

Враги будут свирепо защищать свое господство, пуская в ход изощренную жестокость, подлость, провокации.

Союз молод. Все ли из тех, кто считает себя революционером, устоят, не отступят, когда заполыхает пожар революции?

…«Франция стала республикой!» – весть о революции во Франции пронеслась по Брюсселю 26 февраля 1848 года. На площадях Брюсселя – толпы народа. Раздаются возгласы: «Да здравствует республика!» В толпе Маркс и Энгельс и члены Брюссельского корреспондентского комитета. Все они вооружены.

В случае восстания брюссельцев против королевской власти коммунисты не могут оставаться наблюдателями. «Демократическая ассоциация» Брюсселя, где вице-президент Маркс, посылает приветствие временному правительству Французской республики.

Сумрак окутал площади и улицы Брюсселя. В темноте слышен топот многих ног. На улице Альянс у дома № 5 раздается команда, затем приклады колотят в дверь. Едва она приоткрывается, десять вооруженных солдат национальной гвардии во главе с комиссаром полиции врываются в квартиру. Переворошив все в доме, они окружают тесным кольцом Маркса и уводят его.

Вслед за ним на улицу бросается Женни. Она бежит по городу, стучась то в одну, то в другую дверь к знакомым.

Не помогут ли ей узнать, куда увели Карла?

Через несколько часов и ее по обвинению в «бродяжничестве» вталкивают в камеру полицейского участка, где сидят арестованные уголовницы.

Назавтра Маркса и Женни привозят к границе с Францией и заставляют перейти ее.

Энгельс задерживается в Брюсселе ровно настолько, чтобы отправить вещи Марксов и написать о случившемся гневную статью в лондонскую газету чартистов.

– Экстренное сообщение! Экстренное сообщение «Новой Рейнской газеты»! «Аресты демократов»!

От пронзительных криков газетчиков с цоколей древнего собора шарахнулась стая диких голубей и повисла сизым облаком над Кельном – промышленной столицей Рейнской провинции.

Мальчишки бежали дальше – в кварталы мастерских и бедноты, на рынки, в порт:

– Читайте «Новую Рейнскую»! Обер-прокурор Кельна против демократии. Революция в опасности!

Множество рук тянется за влажными еще листами газеты, ее читают на фабриках и в мастерских, с нетерпением разворачивают в берлинских и венских кафе, в редакциях римских и парижских газет…

Кельнский обер-прокурор Цвейфель, захлопнув окно, в ярости обернулся к чиновнику министерства юстиции из Берлина и передразнил :

– «Революция в опасности»! Я хочу знать – до каких пор в Берлине будут терпеть этих коммунистических агитаторов?!

Он швырнул на стол свежий номер «Новой Рейнской», выхватил из сейфа пухлую папку и раскрыл ее. На первом листе берлинский чиновник прочел:

Лицо чиновника по мере чтения теряло невозмутимость.

Цвейфель захлопнул папку.

– Вы, господа, видимо, забыли об этой программе, а они агитируют за нее ежедневно в своей непристойной газете. И заметьте – это единственное издание в стране, которое позволяет себе так откровенно призывать чернь к бунту!

Чиновник из Берлина сбросил пепел с сигары и пробормотал:

– Королевская власть не может, к сожалению, рекомендовать санкции… Эти люди слишком популярны…

Цвейфель нагнулся к нему.

– Ну, так я сам заткну им глотки! – И приказал появившемуся секретарю: – Вызвать следователя и комиссара полиции…

– Я как раз хотел сказать вам, господин Цвейфель, – оживился чиновник, – министр рассчитывает на ваше знание… местных условий, чтобы тактично… ликвидировать это осиное гнездо. – Он ткнул сигарой в имена на газетной полосе:

Раннее утро следующего дня предвещало жаркую погоду. Маркс прошел под сводами старых городских ворот и легко сбежал по ступенькам на узкую улицу. Он подпрыгнул, сорвал с дерева листок и тут же смущенно оглянулся. Навстречу поспешно шагали рабочие, угрюмые, еще не отдохнувшие после смены. Увидев его, замедлили шаг. Переглянулись и, улыбаясь, сняли шапки: узнали. Маркс засмеялся, учтиво приподнял шляпу и вставил листок в петлицу.

Он шел по улицам Кельна, и ему казалось, что он знает здесь каждое деревце. Ах, Кельн, старый дружище, сколько о тобою связано! Карл вспомнил, что с Фридрихом он ведь познакомился тоже здесь. Да, давно это было! Потом вспомнился Париж. Как ликовали они в марте, узнав о баррикадных боях в Берлине! Еще бы! Начало революции!

Парижане тогда еще только начали обсуждать газетные сообщения, а через границу в Германию уже перебирались немецкие рабочие, члены Союза коммунистов. У каждого с собой надежно припрятанные «Манифест Коммунистической партии» и «Требования».